Страница 2 из 4
2. Чем двадцать первый век был не похож на двадцатый
Корпорации наконец породили глобальные наднациональные органы власти, чтобы решать свои задачи в масштабах всего земного шара, сведя к минимуму роль национальных правительств. Кнутом для непокорных национальных бюрократий были международные санкции, а пряником для покорных - кредиты, гуманитарная помощь, воздушные мосты по переброске залежавшихся йогуртов и одежды "секонд хэнд". Закрытые режимы (авторитарные, тоталитарные, фундаменталистские) доламывались с помощью эмбарго и тайных операций.
В то же время двадцать первый век охарактеризовался децентрализацией и своего рода феодализацией, невиданной со Средневековья.
Сотни миллионов людей снова занялись самостоятельной трудовой деятельностью на дому, проиобретая по вполне доступной цене малогабаритное оборудование для серьезных биотехнологических и информационных работ.
Из миллионов надомников и индивидуалов образовались тысячи различных объединений - наподобие средневековых гильдий и цехов, куда входили специалисты и любители определенных категорий: предприниматели, дизайнеры, фермеры, сектанты, ученые, терапевты, художники, писатели, читатели, контрабандисты, преступники и так далее. Эти объединения имели свои органы самоуправления, напоминающие средневековые бюргерсраты, и своих руководителей - модераторов и координаторов.
И эти объединения использовали свою силу, чтобы выйти из-под гнета как национальных, так и наднациональных властей.
Нет нужды говорить, что сетевая информационная технология обеспечивала мощную поддержку гильдиям и цехам по всему земному шару.
Сперва могло показаться, что глобализация и феодализация не противоречат друг другу, что гильдии с одной стороны, как и корпорации с другой, дружно работают на подрыв национальных правительств. Но вскоре гильдиям и корпорации стало тесно на одном земном шаре.
Гильдии хотели, чтобы их оставили в покое, корпорации же стали претворять из сказки в быль новый мировой порядок.
Не будем слишком упрекать мировое правительство в гегемонизме, тогда в нем было не так уж много наполеонов. Ему объективно понадобился глобальный контроль ввиду глобальных же опасностей: эпидемий, перенаселения, климатических потрясений, падений комет и т. д. Поэтому мировое правительство и стало настойчиво выдвигать перед населением Земли глобальные задачи, направляя, к примеру, избыточную рабочую силу из Азербайджана на борьбу с африканскими пустынями. Естественно, что это вызывало неприязнь не только национального азербайджанского начальства, но и простых азербайджанцев.
Как нацбюрократы, так и гильдии оттягивали от глобальных задач значительные ресурсы, а кое-кто из них занимался и откровенно порочной деятельностью: покушением на банки данных и финансовые операции, созданием генетических монстров и наркокомпьютерных игр, торговлей органами и т. д. А некоторые национальные правительства и гильдии, например религиозно-фундаменталистские, напрямую выступали против мирового правительства, расчитывая самостоятельно дорваться до мировой власти.
Надо учесть и субъективный фактор. Мировое правительство всплыло как некого рода Атлантида, ведь костяк его составили развитые североатлантические страны. Как древние атланты, представители мирового правительства являлись в самые глухие уголки планеты, сбрасывая с самолетов и экранопланов мешки с гуманитарной помощью, а иногда и вакуумные бомбы. Глобалисты-атлантисты выступали в роли своего рода небожителей. А небожителей хочется свергнуть на землю.
2. Война - это продолжение кухни
К началу двадцать первого оформились две враждебные коалиции стран и регионов. Первую составили те страны, что выиграли от НТР и глобализации и собственно сформировали мировое правительство, то есть атлантисты. Вторую - те слаборазвитые страны и регионы, что остались во "втором эшелоне", чья примитивная продукция дешевела год от года.
Таким образом, основные военные коалиции определены были мировой хозяйственной ситуацией, если точнее - ситуацией на кухнях.
Одной из характерных стран "второго эшелона" являлась Россия, до середины восьмидесятых годов двадцатого века обладавшая вторым по мощности промышленным потенциалом, созданным за счет безбожной эксплуатации природных и демографических ресурсов.
В так называемые годы застоя, которые до сих пор многими исследователями почитаются за вершинные, случилось резкое отставание от западных держав по новым технологиям, особенно в электронике, ресурсосбережении, химии, металлургии, биотехнологии, в покорении космоса и в сфере компьютерных сетей.
Долгое время лидеры советской страны либо пытались не замечать своей отсталости, скрываясь за внушительными цифрами натуральных показателей, либо хотели сократить разрыв за счет наглого промышленного шпионажа.
В середине восьмидесятых советским лидерам стало ясно, что новые технологии определяют не только имидж страны, но и военную мощь, а также поддержание минимального жизненного уровня населения.
Многолетняя хаотическая модернизация так и не привела к желаемому результату, не вывела Россию в первый эшелон. Во многом потому, что западные страны уже поделили весь рынок высоких технологий...
Странам второго эшелона в мировом разделении труда либо надлежало играть роль поставщиков сырья (как например России и Конго-Киншасе) - либо превратиться в "грязно-промышленные" придатки и получить на свою территорию производства, активно загрязняющие окружающую среду или требующие монотонного ручного труда (как то случилось с Индией, Турцией, Китаем).
На дне второго эшелона оказались страны с хулиганским типом поведения - Иран, Ирак, Ливия, а также страны, которые просто застряли в родоплеменном строе на манер Афганистана.
Уделом стран второго эшелона стали экономические потрясения, связанные с колебаниями цен на тот или иной сырьевой или низкотехнологичный продукт. Учитывая, что цены на сырьевые и низкотехнологичные продукты как правило падали, то нищающее население периодически вырезало обанкротившееся правительство, а следующее начальство шло по миру с протянутой ладошкой. (Низкотехнологичным продуктом может быть даже микрочип, если является всего лишь элементом более сложного устройства, создаваемого в другой стране. )