Страница 15 из 43
38
На другой день спутник Сальвадора заговорил о христианской любви.
- Любовь следует понимать в широком смысле, - произнес он. - Не только как сеансы поглаживаний, но как терпимость к присутствию другого в широком смысле.
- Что-то вроде социалистического общежития?
- Именно, вы попали в самую точку. Вспомните, когда вам было лет четырнадцать, у вас же не было никаких страшных территориальных и имущественных претензий к сверстникам. Вам, в общем, просто было хорошо с ними. В том числе вы могли, например, свободно заниматься любовью вместе или вместе с одними и теми же девочками.
Сальвадор порылся в памяти и вспомнил, что, пожалуй, так оно и было.
- С другой стороны, вы вряд ли разделили бы с теми хмырями из приемной не то что постель или хотя бы полотенце, а и комнату в общежитии. Или со мной. Мы уже говорили вчера мельком о христианстве. Думаю, христианство не выражает того, что жизнеспособно в социализме. Я вообще не понимаю никакой братской или платонической или там политической любви, я считаю, что возможна только физическая. А она возможна не всегда.
- Я с вами совершенно согласен, - промолвил Сальвадор, от всей души соглашаясь с последними двумя утверждениями. Пока спутник Сальвадора кормил его этой кашей из Морозова и Маркузе, сам Сальвадор не переставал внимательно следить за тайгой. Они вышли на длинный пологий склон и пересекали его вдоль, а вдали поднимались две огромные сопки, покрытые лесом. В это время промежуток между сопками мгновенно пересек какой-то большой зеленый предмет. Он находился очень низко и мелькнул, пожалуй, лишь на долю секунды, и заметил его только Сальвадор. Александр Иванович не заметил ничего или не подал вида, но насторожился и стал прислушиваться.
- Вы ничего не слышите? - спросил он у Сальвадора.
Сальвадор не слышал ничего, кроме слабого шелеста ветра. Его спутник продолжал беседу:
- Даже если взять ваших - наших - революционеров от Коллонтай и Дыбенко до народовольцев, и наших ближневосточных террористов, то среди прочих мотивов мы увидим в широком смысле сексуальные. Утописты вроде Чернышевского прямо указывали на любовь как конечную цель своих устремлений. Думаю, что тот блаженный берег, к которому стремится социализм и к которому стремится каждый, и есть та любовь, которую имел в виду Чернышевский.
- Вы живете в капстране и хвалите при этом социализм?
- Нет, ваш социализм - это не тот, о котором я говорю. Ваш - это египетский тоталитаризм, но с элементами умерщвления плоти в духе христианства. Если и есть что новое, так этот дух. Одним словом, единство товарищей в кепках и робах не есть истина, однако вполне может быть первым приближением к истине.
Определенно это не был кагэбист. Даже если его специально готовили и заранее напичкали нужными сведениями, говорить гладко и с выражением учатся долго. При этом Сальвадор не переставал удивляться звериной шустрости собеседника: он двигался среди кочек, сучьев, упавших деревьев и густых молодых зарослей так, что Сальвадору приходилось почти бежать. А движения Александра Ивановича оставались при этом плавными и казались неторопливыми, и голос его был спокоен. Этот человек умел ходить по тайге и имел к этому вкус. Сальвадор и сам любил лазить по лесам, но не с такой скоростью и не в таком количестве. И тайга была совсем не такой, какой представлял ее Сальвадор. Почти не было никаких затянутых туманом болот, не было и мошки, а кругом громоздились настоящие горы - и кое-где даже скалы, по которым приходилось карабкаться с тяжелым рюкзаком. Привалов они почти не делали, если можно назвать привалами питье воды из болотных луж, которые мафиози почему-то считал безопасными. Тайга вокруг стала меняться. Время от времени появлялись участки лиственного леса с пышным подлеском, дубами, березами и даже тополями. Эти участки начинались без всякого промежутка, прямо среди лиственниц, а внутри лиственниц уже не было. Как будто в сибирскую тайгу были перенесены фрагменты леса из средней полосы. Этот лиственный лес имел совсем летний вид. Листья на деревьях были полностью раскрыты, трава была сухой, хотя вокруг оставалось так же мокро и холодно. Не договариваясь между собой, они выбрали место для следующего ночлега подальше от лиственного леса, среди обычной тайги.
39
Наутро начались поваленные деревья. Сначала внизу попадались отдельные стволы в виде длинных полукруглых холмиков, заросших мхом. Потом стволов стало больше, они почти сплошь стали покрывать землю, и это было похоже на зеленые волны из мха и лишайников. Один раз Сальвадор наступил на такой ствол, и нога его сразу провалилась во влажную труху. Деревья упали очень давно, все они сгнили полностью, кроме самых крупных. Стволы были расположены вдоль направления, по которому шли Сальвадор и его спутник. Один раз им встретился совсем огромный завал, и под стволами что-то лежало. Александр Иванович отошел в сторону, предоставив Сальвадору заглядывать под остатки перепутанных ветвей. Сальвадор с изумлением обнаружил там кузов машины, огромной старинной машины с никелированным бампером, ржавой кабиной и хорошо сохранившимися гусеницами вместо задних колес. Александр Иванович с опаской подошел поближе и заглянул в кабину, очистив от сырости стекло и прижав к нему лицо. В кабине не было никаких предметов, только мокрые, склизкие лохмотья обшивки кресел. Сальвадор и его спутник оглянулись по сторонам. Признаков дороги не было. Может быть, дорога проходила здесь когда-то давно. Сальвадор вспомнил горы и скалы, по которым они карабкались вчера. Спутник его молчал, и только один раз с неудовольствием произнес:
- Эту дрянь еще никто не видел.
Теперь они больше молчали, так как идти было трудно даже для мафиози. Видимость ухудшилась, и Александр Иванович сверял направление по компасу. Открытых мест и ориентиров уже не было. Согласно карте, дальше до самого эпицентра взрыва - пресловутого болота - должна быть только ровная местность, без рек и холмов. Птиц не было. По такой местности они шли весь день, и к вечеру Александр Иванович спросил Сальвадора:
- Начнем работу сегодня?