Стихи

Зависть колет их поясницы, Но счастьем Гулливер увенчан В кармане, прически помяв, толпится Десяток выигранных женщин.

Что с ними делать, если у каждой Тело - как пуха комок, А в выигранном доме нет комнаты даже Такой, чтобы вбросить сапог?

Тут счастье с колоды снимает кулак, Оскал Гулливера, синея, худеет, Лакеи в бокалы качают коньяк, На лифтах лакеи вздымают индеек,

Досадой наполнив жилы круто, Он - гордый - щелкает бранью гостей, Но дом отбегает назад к лилипутам, От женщин карман пустеет.

Тогда, осатанев от винного пыла, Сдувая азарта лиловый нагар, Встает, занося под небо затылок: "Опять плутовать, мелюзга!"

И, плюнув на стол, где угрюмо толпятся Дрянной, мелконогой земли шулера, Шагнув через город, уходит шататься, Чтоб завтра вернуться и вновь проиграть. [1926] Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

ЦИНАНДАЛИ Я прошел над Алазанью, Над причудливой водой, Над седою, как сказанье, И, как песня, молодой.

Уж совхозом Цинандали Шла осенняя пора, Надо мною пролетали Птицы темного пера.

Предо мною, у пучины Виноградарственных рек, Мастера людей учили, Чтоб был весел человек.

И струился ток задорный, Все печали погребал: Красный, синий, желтый, черный,По знакомым погребам.

Но сквозь буйные дороги, Сквозь ночную тишину Я на дне стаканов многих Видел женщину одну.

Я входил в лесов раздолье И в красоты нежных скал, Но раздумья крупной солью Я веселье посыпал,

Потому что веселиться Мог и сорванный листок, Потому что поселиться В этом крае я не мог,

Потому что я, прохожий, Легкой тени полоса, Шел, на скалы непохожий, Непохожий на леса.

Я прошел над Алазанью, Над волшебною водой, Поседелый, как сказанье, И, как песня, молодой. 1935 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

НА МОГИЛЕ МАТЕРИ Сквозь гул Москвы, кипенье городское К тебе, чей век нуждой был так тяжел, Я в заповедник вечного покоя На Пятницкое кладбище пришел.

Глядит неброско надписи ко 1000 роткость. Как бы в твоем характере простом Взяла могила эту скромность, кротость, Задумавшись, притихнув под крестом.

Кладу я розы пышного наряда. И словно слышу, мама, голос твой: - Ну что так тратишься, сынок? Я рада Была бы и ромашке полевой.

Но я молчу. Когда бы мог, родная, И сердце положил бы сверху роз. Твоих забот все слезы вспоминая, Сам удержаться не могу от слез.

Гнетет и горе, и недоуменье Гвоздем засело в существо мое: Стою, твое живое продолженье, Начало потерявшее свое. 1955 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

* * * Когда уйду - совсем согнется мать, Но говорить и слушать так же будет, Хотя и трудно старой понимать, Что обо мне рассказывают люди.

Из рук уронит скользкую иглу, И на щеках заволокнятся пятна,Ведь тот, что не придет уже обратно, Играл у ног когда-то на полу. 1921 Русская советская поэзия. Под ред. Л.П.Кременцова. Ленинград: Просвещение, 1988.

ИСКАТЕЛИ ВОДЫ Кую-Уста зовут того, кто может Своим чутьем найти воды исток. Сочти морщины на верблюжьей коже, Пересчитай по зернышку песок

Тогда поймешь того туркмена дело, Когда, от напряженья постарев, Он говорит: "Колодец ройте смело, Я сквозь песок узнал воды напев".

Но он кустарь, он только приключенец, Он шифровальщик скромненьких депеш, В нем плана нет, он - как волны свеченье, И в нем дикарь еще отменно свеж.

Его вода равна четверостишью, Пустыне ж нужны эпосы воды,Он, как бархан, он времени не слышит, Он заметает времени следы.

Но есть вода Келифского Узбоя,Но чья вода? Победы иль Беды? И там глядят в ее лицо рябое Глаза иных искателей воды.

Они хотят вести ее далеко Через Мургаб, к Теджену,- оросить Все те пески, похожие на локоть, Который нужно все же укусить.

Они правы, они от злости пьяны, Они упрямы: должно рисковать Невероятным водяным тараном Пробить пески, пустыню расковать.

Им снятся сбросы, полчища рабочих И хлопок - да,- десятки тысяч га; Их в руку сон - земля победы хочет, Она зовет на общего врага.

Кую-Уста глядит на инженера С большой усмешкой, скрытой кое-как. Тот говорит: "Ты думаешь, химера? А это, брат, вполне возможный факт!

Твои колодцы что же, это крохи... А мы Узбой наполним наконец..."Они стоят сейчас, как две эпохи, Но победит великих вод ловец! 1930 Русская советская поэзия. Под ред. Л.П.Кременцова. Ленинград: Просвещение, 1988.

РУБАШКА Сияли нам веселые подарки

Платки и голубки, По залу шел над зыбью флагов ярких

Свет голубой реки.

И день и ночь струился этот зыбкий

И теплый свет, И в этом зале не было б ошибкой

Сказать, что ночи нет.

Встал человек,- ну, как сказать короче:

Пред нами встал таким, Как будто он пришел из бездны ночи

И ночь вошла за ним.

"Мой друг - сторонник мира в Парагвае,

Его со мною нет; Он шел сюда, дорогу пробивая...

Его убили! Вот его привет!"

И в зале все, кто как ни называйся,

Увидели, вскочив, Кровавую рубашку парагвайца,

Висевшую, как в голубой ночи.

А друг держал кровавые лохмотья;

Стояли мы в молчании глухой И видели, как обрастает плотью

Что на словах борьбою мы зовем! 1951 Русская советская поэзия. Под ред. Л.П.Кременцова. Ленинград: Просвещение, 1988.

* * * Под сосен снежным серебром, Под пальмой юга золотого, Из края в край, из дома в дом Проходит ленинское слово.

Уже на дальних берегах, Уже не в первом поколенье, Уже на всех материках И чтут и любят имя: Ленин!

В сердцах народных утвержден, Во всех краях он стал любимым, Но есть страна одна, где он Свой начал путь неповтори 1000 мый,

Где были ярость, ночь, тоска, И грохот бурь в дороге длинной, Где он родного языка Любил могучие глубины,

И необъятный небосклон, И всё растущий вольный ветер... Любить Россию так, как он,Что может быть святей на свете! 1960 Русская советская поэзия. Под ред. Л.П.Кременцова. Ленинград: Просвещение, 1988.

САМИ

Мариэтте Шагинян

1

Хороший Сагиб у Сами и умный, Только больно дерется стеком. Хороший Сагиб у Сами и умный, Только Сами не считает человеком. Смотрит он на него одним глазом, Никогда не скажет: спасибо. Сами греет для бритья ему тазик И седлает пони для Сагиба. На пылинку ошибется Сами Сагиб всеведущ, как Вишну, Бьет по пяткам тогда тростниками Очень больно и очень слышно. Но отец у Сами недаром В Беджануре был скороходом Ноги мальчика бегут по базарам Все уверенней год от году.