Тигрица

— Если выражаться точнее, то его предложение меня не заинтересовало.

— Как не интересует вас и мое предложение, — сказал Кастеляр, как будто подводя итог. — Похоже, нам обоим следует постараться, чтобы смотрины не закончились таким печальным образом.

Джессика бросила быстрый взгляд на президента «Компанья Маритима Кастеляр». Действительно ли его глаза довольно блеснули, или ей показалось? Интересно, как долго будет продолжаться этот ее психоз?

Претендент. Предложение. Смотрины. Брачный контракт. Матримония какая-то!

Ну почему, спросила себя Джессика, говоря о слиянии двух компаний, бизнесмены предпочитают использовать слова, которые в обычной жизни относятся к взаимоотношениям между мужчиной и женщиной, решившим создать семью? Почему нельзя говорить об этом нормальным, деловым языком без всех этих двусмысленностей и полунамеков?

Но, прежде чем Джессика успела придумать, как ей лучше ответить, лимузин круто повернул на перекрестке. От этого элегантная кожаная сумочка, лежавшая у нее на коленях, соскользнула сначала на сиденье, а потом — на застеленный толстым ковром пол. Как только машина выровнялась, Джессика наклонилась, чтобы поднять ее. То же самое сделал и Кастеляр, их плечи на мгновение соприкоснулись, и оба замерли, напряженно глядя друг на друга.

У него были густые черные брови и густые, длинные ресницы. Прямой нос с чуть заметной горбинкой, высокие бронзовые скулы. В уголках рта залегли легкие морщинки, свидетельствующие о неизменной готовности улыбаться, а в глазах — в его бесконечно глубоких глазах — светилось удовольствие, смешанное с легкой озабоченностью. Зрачки Рафаэля были такими большими и темными, что янтарно-желтая радужка была почти незаметна, и чем дольше они смотрели друг на друга, тем все более изумленными становились их взгляды. Кожа на лбу и щеках Рафаэля была чистой и гладкой, и от нее исходил легкий запах дорогого мужского лосьона — что-то растительное, чуть-чуть отдающее мускусом.

В следующее мгновение Джессика словно вернулась на несколько дней назад, в темное патио, где шелестели пальмы, музыкально журчала вода и пульсировали приглушенные звуки самбы. Ее кожи как будто снова коснулся прохладный ночной бриз, освежавший ее пылающие щеки, пока незнакомец сжимал ее в сильных и нежных объятиях. Кровь отхлынула от ее лица так стремительно, что Джессика почувствовала легкое головокружение. Одновременно в животе возникло уже знакомое ощущение приятной тяжести и тепла. Почти не отдавая себе отчета в своих действиях, Джессика машинально качнулась к Рафаэлю, к его чувственным губам, которые — она помнила! — были ласковыми, горячими, чуть солоноватыми на вкус.

Она сумела вовремя остановиться и отпрянула так резко, что провалилась в мягкие подушки сиденья. Несколько раз моргнув, Джессика прерывисто, со всхлипом вздохнула.

— Что-нибудь случилось? — заботливо спросил Кастеляр.

Его слова помогли Джессике вспомнить, где она и что с ней. Облизнув пересохшие губы, она попыталась улыбнуться.

— Ничего, только… Только мы чуть не стукнулись головами!

— Действительно, — серьезно согласился Кастеляр, вручая ей сумочку, которую он поднял с пола. — Вот мы и приехали, — добавил он, глядя мимо нее в тонированное окно лимузина, и Джессика внезапно почувствовала себя ограбленной.

Шагая рядом с ним к навесу перед зданием в раннем викторианском стиле, в котором помещался ресторан «Коммандерс Пэлейс», Джессика подумала, что никогда еще не испытывала такого странного ощущения. Казалось, что все это происходит не с ней, а с кем-то другим. Ее ноги двигались как будто сами по себе, и, хотя со стороны она почти наверняка выглядела естественно, Джессика чувствовала себя неловко.

Она никак не могла заставить себя не смотреть на Кастеляра хотя бы уголком глаза. Неужели это с ним она была в патио, или просто обоняние сыграло с ней злую шутку?

Ей уже не раз приходило в голову, что за всем тем, что с ней случилось, могут стоять КМК и сам Кастеляр. Джессика даже думала, что он вполне мог подослать того мужчину, который первым напал на нее, но своего спасителя она считала человеком случайным, оказавшимся во дворике по счастливому стечению обстоятельств. Но она даже представить себе не могла, что роль ее благородного спасителя может взять на себя сам Рафаэль Кастеляр!

Но зачем? Что все это означает? Может быть, первым мужчиной был кто-то из гостей, выследивший ее в темноте с намерением утолить свою похоть? В таком случае Кастеляр, который наверняка не выпускал ее из виду на протяжении всего вечера, вовсе не спасал ее от насильника. Просто эта непредвиденная случайность грозила нарушить его планы — планы шантажиста, — и он поспешил вмешаться.

Джессика не могла не признать, что все ее умопостроения выглядят надуманными, искусственными, притянутыми за уши, но что еще ей оставалось думать? Впрочем, она еще надеялась, что могла ошибиться. Может быть, Кастеляра там вообще не было.

Да, как можно тверже сказала себе Джессика. Если в патио был он, тогда зачем ему понадобилось это приглашение на обед? Он мог бы просто предъявить фотографии и продиктовать условия капитуляции.

С другой стороны, как президент КМК, Кастеляр уже выдвинул свои требования во время переговоров и отказался дать им время на раздумье. Как ни крути, ответный шаг был за Джессикой. Это она должна была сообщить Кастеляру, принято или отклонено его предложение, но сделать это можно было даже по телефону. Может быть, он решил ужесточить условия? Может быть, он хочет потребовать чего-то еще?

Ни на одном из вариантов Джессика не могла остановиться, и ни один не могла отбросить окончательно. Все было возможно, и все — в большей или меньшей степени — ее страшило. «Мы ведем себя словно на дипломатическом рауте», — сказал он. Несомненно, это была его собственная шутка, которую он с удовольствием смаковал. Конечно же, он был удивлен тем, как быстро она уступила его домогательствам. Ему достаточно было только протянуть руки, и она сама упала в его объятия, словно переспелый плод. Ах, как она облегчила ему жизнь… и погубила «Голубую Чайку»!

Последняя мысль заставила Джессику помертветь. Она не помнила, как они вошли в ресторан и как метрдотель, встретив их у входа, провел их наверх. Поднимаясь по мраморной лестнице, застеленной ковром, Джессика думала только о том, что ее ждет в ближайшие минуты. Больше всего ей хотелось бросить все и сбежать, но она знала, что этого она как раз и не могла себе позволить. Нет, решила Джессика, Кастеляр не должен подозревать, что она обо всем догадалась, и не должен знать, насколько сильно это ее волнует. Если он может спокойно играть в эти игры, то сможет и она. Она будет держаться до конца, чего бы это ни стоило.

Улыбаться, притворяться, будто читаешь меню, отвечать на вопросы официанта — все это было для Джессики сущей пыткой. Кастеляру пришлось дважды спрашивать, что она будет пить, прежде чем Джессика отреагировала. Бокал хорошего вина был бы для нее спасением — он помог бы ей расслабиться, — но Джессика отказалась от спиртного со всей решительностью. Она должна была сохранить ясную голову для того, что ждало ее впереди.

На протяжении следующих пяти минут Джессика говорила о еде, поскольку это была самая безопасная тема, к тому же в Новом Орлеане к трапезе всегда относились чрезвычайно серьезно. В конце концов она разошлась настолько, что сделала несколько предложений по поводу меню, поскольку была знакома с местной кухней лучше Кастеляра. Тот не возражал, и официант, записав заказ, удалился.

Они остались вдвоем. Каждый держал в руке бокал с минеральной водой, и оба хранили неловкое молчание. Наконец Кастеляр отпил из своего бокала небольшой глоток, поставил бокал на стол и откинулся на спинку стула. Одна его рука осталась лежать на краю столешницы, и Джессика с интересом покосилась на его широкое, бронзовое запястье, казавшееся почти коричневым на белоснежной скатерти. Взгляд Кастеляра скользнул по ее лицу и опустился ниже — сначала на шею, потом — на плечи, потом — на мягкие округлости грудей и на тонкие кисти с отполированными, миндалевидными ногтями.