Последняя роза

- А что Роза пела вчера? - с довольной улыбкой спросил Муни.

Альма повернулась к нему, стараясь собраться с мыслями.

- Кажется, она не пела. Я не слышала никакого пения.

- Тогда зачем ей понадобился песенник? - спросил Фаулер.

- Не знаю.

- Думаете, мисс Уэстон умеет читать мысли? - воскликнул Муни. - Роза ни перед кем не отчитывалась. - Он повернулся к Альме. - Что было потом?

- Вскоре в кухне зазвонил звонок - это меня вызывала хозяйка, и я пошла к ней в комнату. Роза хотела уснуть раньше обычного и попросила сварить какао. Как всегда, я принесла две чашки и маленький японский чайник, он долго держит тепло. Потом я положила капсулы секанола на край стола, куда хозяйка могла дотянуться, и пошла к себе в спальню. Почитала, потом решила проверить, спит ли Роза. Она спала. Утром... - голос Альмы задрожал, она прикусила губу. - Когда я встала утром...

- Ладно, довольно, - сказал Муни.

- Как долго она принимала пилюли? - спросил Фаулер.

- Много лет. Я знаю, что должна была присутствовать, когда она их глотала, но Роза всегда отсылала меня из комнаты. Она все делала, как хотела.

- Вот вам и ответ, - сказал Муни. - Она могла накопить много капсул.

- Вы когда-нибудь находили спрятанные в кровати пилюли?

- нет, ни разу.

- Она могла спрятать их от вас?

- Вроде бы нет, - подумав, ответила Альма.

Фаулер победоносно взглянул на Муни.

- Давайте осмотрим комнату Розы, - предложил адвокат. - Возможно, вы что-то упустили.

- Ручаюсь, что предсмертной записки там нет, - сказал Фаулер. - Если вы на это намекаете.

- Никоим образом. Она не могла писать и вряд ли решилась бы диктовать такой документ Альме.

Они вошли в спальню, и полицейский, к которому была прикована Альма, громко ахнул. Комната Розы и впрямь впечатляла. Повсюду на стенах были развешены её портреты в золотых рамках с филигранью, кровать была отделана шелком с бахромой, на окнах висели тяжелые гардины. В комнате стоял пряный запах духов и пудры, хотя самой Розы тут уже не было. Справа и слева от кровати высились белые с позолотой тумбочки, на которых Роза хранила необходимые ей вещи.

- Все как обычно, - заметил адвокат. - Альма, вы наводили порядок на тумбочках?

- Нет, сэр, у нас была приходящая прислуга.

Муни подошел к тумбочке слева и выдвинул ящик.

- Аспирин, - сообщил он. - Очки, футляр, заколки, помада, зеркальце, салфетки... - Адвокат взял футляр. - Что в нем можно хранить, если очки лежат отдельно? - Он открыл футляр и, ни слова не говоря, показал его сначала Альме, потом Фаулеру. В уголке, под подкладкой, застряла капсула.

- Секанол! - вскричал ошеломленный Фаулер. - Ну и намылю я шею тому, кто не заметил эту штуку!

- Вот где она их прятала, - торжествующе сказал Муни. - Я очень хорошо знал Розу. Писать она не могла. Но не могла и не подать нам знака. И если она не пела... - Адвокат взял с тумбочки песенник. - А это что? - Он встряхнул книгу, и из неё выпало письмо.

- Письмо, полученное вчера! - воскликнула Альма. - Но зачем она сунула его в песенник?

- в качестве закладки, - ответил Муни. - Концовка стихотворения "Последняя роза лета". Слушайте. "Меркнут верные сердца, и дружба увядает. Из яркого любви венца самоцветы выпадают. И близкие вдаль улетают. Сиротливо одному в этом мире унылом. Вслед за вами я иду, тут уже постыло". Вот вам и предсмертная записка, лейтенант. Очень тонкая и умная, в стиле Розы.

- Сообщение о самоубийстве в песеннике! - вскричал Фаулер. - И я должен поверить этому сумасбродству?

- А вы подумайте как следует, - невозмутимо сказал адвокат. - Совсем беспомощный человек, почти все друзья и знакомые умерли. Долгие месяцы она собирала капсулы. И вдруг пришла весть: скончался близкий друг. У неё не осталось никого на свете! И песенник она попросила не затем, чтобы петь. Какое уж тут пение после таких печальных известий. Она хотела найти строфу, которая заменила бы ей предсмертную записку.

Слушая Муни, Альма вытирала слезы и кивала.

- Что ж, звучит убедительно, - признал Фаулер. - Вы её знали, а я нет. У меня нет причин не верить вам. - Он достал из кармана ключик и открыл наручники. - Поехали в участок, подпишем бумаги об освобождении мисс Уэстон.

В лифте Альма расплакалась и мысленно поздравила себя. Несколько месяцев она старательно собирала с пола оброненные Розой желатиновые капсулы с секанолом. Вспомнив, как подложила на тумбочку песенник с письмом, Альма едва не хихикнула от удовольствия. На самом деле Роза отшвырнула это письмо, сказав: "Еще один болван подох. Выброси эту писанину". Когда она попробовала какао, Альма аккуратно разрезала капсулы и высыпала порошок в чайник, добавив побольше сахару, как любила Роза. Альма с гордостью думала о том, как заставила напыщенного осла Муни сыграть нужную роль. Пятнадцать тысяч долларов теперь принадлежат ей!

"Я всегда была лучшей актрисой, чем Роза", - подумала она, но в этот миг её охватил внезапный испуг. Господи, одного она не учла!

Десять дней спустя лейтенант Фаулер нашел Альму в маленькой меблированной квартирке.

- Мисс Уэстон, к сожалению, вынужден сообщить, что я пришел снова арестовать вас. Теперь вы уже не выпутаетесь.

Альма понимающе кивнула.

- Капсулы, да? - спросила она, надевая шляпку.

- Они самые. Мы не нашли в желудке покойной никаких следов желатина. Не было его ни в чашке, ни в чайнике. Роза была прикована к постели и не могла выбросить капсулы сама. А мы их искали. Поверьте, мы искали их везде!

Альма закусила губу.

- Вы спустили капсулы в унитаз? - спросил Фаулер.

- Да, - ответила Альма. - За всем не уследишь.