Солнечные стрелы

Неприятности? спросила Вэньи.

Нет, солгал он и рассердился на себя. Он сорвал кольца с ушей и швырнул их в стену. Они со звоном брякнулись на пол. Вэньи аккуратно закрыла книгу, неторопливо щелкнув застежками.

Значит, катастрофа, сказала она. Он сбросил плащ.

Когда Ясная Луна станет полной, я поеду в Асаниан. Она молча смотрела на него.

Наверно, тебе уже доложили об этом. Его тон был омерзителен. Она проигнорировала это.

Я была в храме и никого не видела. Его губы кривились. Ей захотелось поцеловать их.

Я искал тебя. Я думал, после дежурства ты заглянешь на празднество.

Я собиралась. Она задрожала. Боже, какая холодная ночь, подумала она. Не стоило отпускать слуг прежде, чем они разожгут жаровню.

Я почувствовала себя усталой. И уснула. И проснулась в кошмарах. И читала книгу, названия которой не помнит.

А потом ты ушел в город. Он перекинул жреческую косичку через плечо и дернул завязку. Она не поддавалась. Он сдвинул брови. Дрожащими от напряжения руками Вэньи помогла ему. Его волосы были прекрасны тонкие, вьющиеся, мягкие как шелк. Черные до синевы. Она запустила в них пальцы. Его тело было твердым как камень. Она поцеловала его в бугор плеча. Он, кажется, чуть расслабился.

Почему, спросила она, почему именно сейчас? Он сбивчиво рассказал ей обо всем. Каждое слово рассекало ее сердце. Асаниан это испытание для него. Испытание, может быть, самое ничтожное из тех, что ему предстоят. Зачем ему эти испытания? Она не могла и не хотела понимать.

Я отправляюсь на запад, он выталкивал слова сквозь сжатые зубы, чтобы побороть свои детские страхи. Я не труслив. Но я не могу... Я не желаю быть племенным бычком, загнанным в стадо желтых коров!

Я понимаю, Голос Вэньи был спокоен. Она гордилась собой.

Одна дорога до Кундри'дж-Асана займет пропасть времени. Церемониальный кортеж движется медленно.

Год и три дня? Он слабо улыбнулся.

Не похоже, Вэньи. Они протащат меня вдоль всех границ и загонят в Золотую империю на парад червеобразных девственниц.

Ты покажешь им, что значит настоящий мужчина. Он тяжело вздохнул.

Не шути так, Вэньи. Зачем мне все это надо? Разве здесь не хватает земли, чтобы жить свободно и ласкать тебя?

Ты император, напомнила Вэньи, зябко передерну плечами. Керуварион знает и любит тебя. Асаниан не знает,

Они нагляделись на меня в детстве. Он говорил отрывисто и сердито. Таскали по стране, как уродца, взгромоздив на носилки и придавив горой мантий. Каждый ротозей мог вдоволь насладиться дивным зрелищем. Она не знала, что сказать. Все слова выветрились из нег. Провалились сквозь землю. Холодно. Очень холодно. На сердце, в покоях, везде. Теперь понятно, почему с ней утром разговаривала леди Мирейн. Она пыталась смягчить удар. Вэньи благодарна ей за такую милость. Она заговорила, тщательно подбирая фразы, которые не принадлежали и не могли принадлежать ей.

Они не знают, каким ты стал, когда вырос. Они боятся и ждут. Приди к ним с открытым сердцем, и они полюбят тебя. И назовут своим императором.

Я глуп как пробка, пробормотал он с неожиданной свирепостью и пошатнулся. Волна враждебной энергии докатилась до него и ударила с такой силой, что иной человек на его месте свалился бы замертво. Но он только потряс головой и зябко потер руки. Она порвала в клочья чужую сеть и накрыла покои барьером. Потом взяла его руки и приложила к своим щекам. Он успокоился моментально и, похоже, даже не понял, что с ним произошло. Жар ушел внутрь. Глаза просветлели.

О мой господин! прошептала она. О мой дорогой господин! Неужели ктонибудь когда-нибудь сможет отнять тебя у меня? По щекам ее покатились слезы.

Что с тобой? встревожился он. Ты нездорова, Вэньи? Она покачала головой и позволила ему перенести себя на постель. Он нежно и ласково овладел ею, и в душе ее воцарились умиротворение и покой. Тьма. Звезды. Глаза дракона. Клыки, мерцающие во мгле. Утроба, разверстая и ожидающая.

Вэньи! Она сжалась в комок. Откуда дракон знает ее имя? Зачем ему называть ее? Она открыла глаза.

Вэньи! Это Эсториан. Она уцепилась за его голос, как утопающий за соломинку, и соломинка выдержала ее вес.

Тише, девочка, тише. Он ухватил ее за бока и провел жесткими пальцами по ребрам. Она зашлась в приступе смеха, вырываясь и дергаясь.

Нет! Прекрати! Это мои владения! Ты всего лишь ночной дух!

Кое-что в этом мире принадлежит и мне! Она извернулась и заглянула ему в лицо. Он улыбался. Темные, обведенные золотистой каемкой зрачки пламенели. Она вырыла норку в толще тепла, исходящего от него, и уютно устроилась в ней. Ночные видения утратили, силу, ужас сморщился и завял. Она быстро сообразила, в чем дело. После вечернего бдения в храме она забыла поесть, и Врата наказали или просто подшутили над ней. Их причудливые создания, выбравшись из пустого желудка нерадивой жрицы, терзали ее во сне. Врата умели многое. Сейчас не осталось магов, знающих все их секреты. Только чародеи древней Гильдии, в пору расцвета соорудившие это окно в иные миры, в полной мере эксплуатировали свою постройку. Однако древняя Гильдия Магов давно развалилась, и нельзя сказать, что Вэньи особенно сожалела об этом. Конечно, ей очень хотелось бы побольше узнать о магии, о Вратах, об иных мирах, соседствующих с земным миром. Но незачем проливать слезы по невозможному. Высокомерие питает невежество. Империя двинулась на империю, Керуварион пошел на Асаниан или наоборот, кто об этом теперь помнит? Цели каждой державы были высокими: подмять врага и посадить на освободившийся трон своего ставленника. Для борьбы, в которой изнемогали обе страны, понадобились чародеи попроще, умеющие лишь разрушать и отбивать удары. Из семи цветов радуги выделились два основных черный и белый. Храмы Света и Тени стали расти как грибы. Гильдия, не выдержав соперничества, в конце концов тихо распалась. Но Врата уцелели. Жрец, который сменял на дежурстве Вэньи, мог бы рассказать о них многое, но он, как все мастера, был молчалив. О чем говорить опытному магу с недавно посвященной девчонкой, умевшей только усмирять демонов голода и бессонницы? Эсториан лежал смирно, не вмешиваясь в ее раздумья. У него хватало своих забот. Вэньи накинулась на него с поцелуями. Он рассмеялся, поначалу неохотно, а потом разошелся вовсю. Прекрасно, подумала она. Смех прогоняет тьму. Смех и любовь. Чего-чего, а уж этого-то у них хватает!