Страница 33 из 84
— Но разве это так плохо? Я хочу сказать, ты уже сделала очень много, так что вклад Булла не будет значительным.
Она пристально посмотрела на него и коротко рассмеялась:
— Я не верю своим ушам. Булл всегда делал фильмы-действия. В его фильмах прекрасное чувство ритма и нагнетания напряжения, дух мужского товарищества и юмора, но в них нет тонкости, нет ни одного эпизода, который даже отдаленно можно было бы назвать изысканным. К тому времени, когда он вырежет из ленты все нюансы и вставит вместо них активное действие, мою работу нельзя будет узнать.
— Его фильмы всегда имели и имеют кассовый успех.
— Ты хочешь сказать, что «Болотное царство» только выиграет от завершающего мазка Булла Булларда?
— Я этого не говорил. Но ведь можно же найти какой-то компромисс, какой-то способ, чтобы вы могли работать вдвоем.
— О, да, такой способ есть, если я буду на все соглашаться.
— Я не могу поверить, что у тебя настолько слабый характер. Я знаю тебя совсем другой.
— Ты не понимаешь. Булл просто такой, какой есть; бороться с ним все равно что биться головой о каменную стену. Или ты делаешь то, что ему нужно, или уходишь. А я не могу уйти, Аллен, этот фильм я не брошу.
— Может так случиться, что тебе придется это сделать, Джулия. — Его голос был тверд.
Она долго смотрела на него, потом наклонилась, сжав перед собой кулаки, ее глаза сузились.
— Почему ты поступаешь так, Аллен? Когда ты пришел к этому решению? Ты уверен, что за этим не кроется пусть малюсенькая, но месть?
— Джулия! Надеюсь, я не настолько мелочен.
— И я надеюсь, — сказала она, не отрывая от него глаз. — Потому что, если ты намеренно нанес мне удар через этот фильм, я этого не стерплю. Я не смогу быть рядом с тем, кто так поступил со мной. И я скажу тебе кое-что еще. Я ни за что не буду работать с Буллом в «Болотном царстве». Я нашла этот рассказ, я написала сценарий, это мой фильм.
— Можно сделать так, что он будет фильмом Булла, — сказал он со значением.
— Я бы предпочла скорее этот вариант, чем становиться простым помощником режиссера, хоть и заслуженного. — Она не повышала голос и ни на секунду не отвела взгляда от его лица, хотя на короткий миг ей пришло в голову, что такие режиссеры, как Спилберг, Фридкин, Роберт Бентон или Оливер Стоун, скорее сами уволили бы своих продюсеров, чем ушли по их требованию. Разница, конечно, была в том, что на их стороне были деньги и власть.
— Значит, тебя волнуют заслуги…
— Ты прекрасно знаешь, что нет! — воскликнула она, стукнув кулаком по подлокотнику кресла. — Я хочу выразить историю, мою историю, которую вижу мысленно и на экране. Или я делаю это по-своему, или не делаю никак.
Его глаза расширились.
— Ты в самом деле грозишься бросить все дело на полдороге?
— У тебя же есть великий Булл Буллард. Минуту назад этого было тебе достаточно.
Наступило молчание, во время которого он изучающе всматривался в ее лицо. В трейлер проникали звуки, доносившиеся со съемочной площадки: ровный рокот генератора, шум мотора грузовика, въезжающего на стоянку, неразборчивые голоса.
Аллен провел рукой по лицу жестом отчаявшегося человека. Недовольным голосом он произнес:
— Это не так. Фильм будет другим.
— Это я и пытаюсь доказать тебе.
— Возможно, ты права, но Булл уже едет сюда. Он уже в пути.
Джулия иронически подняла брови: ничего себе — заблаговременное предупреждение!
— Тогда я полагаю, тебе следует сообщить ему, чтобы он разворачивался и возвращался.
— Я не могу этого сделать. Он так воодушевился, что будет работать с тобой.
Джулия глубоко вздохнула.
— Итак, Аллен, — жестко проговорила она, — ты испробовал лесть, угрозы, пафос и вот сейчас шантаж. Тебе осталось еще предложить мне деньги.
— Я не посмею так оскорбить тебя.
— Если бы ты проявил столько же уважения к моему уму, как к моей неподкупности, мы могли бы договориться.
Он откинулся на спинку кресла, дотянулся до своего остывшего чая. Сделав глоток, он поморщился. Поставив чашку на стол и отодвинув ее в сторону, он посмотрел на Джулию с откровенной мольбой в глазах.
— Ну хорошо, возможно, мне надо было сначала посоветоваться с тобой, надо было выслушать тебя, твое мнение относительно совместной работы с отцом. Я этого не сделал, а сейчас предпринимать что-либо поздно. Дело в том, что Булл будет здесь сегодня вечером или завтра утром, и я просто не могу сказать ему: «Послушай, наша сделка не состоялась».
— Из этого я делаю вывод, что ты предоставляешь это сделать мне.
Его рука, вскинутая вверх в жесте отрицания, замерла в воздухе. Наконец, он медленно опустил ее.
— Боже мой, Джулия, когда ты успела набраться столько цинизма? — сказал он. Лицо его приняло озадаченное выражение, и он добавил, как будто эта мысль только что пришла ему в голову: — Или же ты настолько недовольна своим положением, что решила подыскать себе другое место, если на то пошло? Где я был, что не заметил этого?
Она бы и сама хотела знать ответ на этот вопрос. Она подумала, что это зрело в ней уже давно. Аллен не заметил этого, потому что до сих пор они редко спорили по важным вопросам, редко расставались друг с другом надолго.
— Давай не будем переходить на личности, если не возражаешь, — ответила она.
— Прекрасно, — сказал он после минутной паузы. — Да, я хотел попросить тебя поговорить с Буллом, но только для того, чтобы выяснить, нет ли какого-нибудь способа выйти из этого положения. Должен же быть какой-то выход. В конце концов, он твой отец!
— В этом-то все дело. — На Аллена эти слова, по-видимому, не произвели впечатления, он продолжал ждать от нее ответа. — Хорошо. Я поговорю с ним, но предупреждаю тебя, что из этого ничего не выйдет.
Аллен вскочил на ноги, обогнул стол и, взяв ее за руки, притянул к себе.
— Слава Богу, любимая, я знал, что ты разумный человек, и не ошибся. Ну, а теперь поцелуй меня, чтобы доказать, что ты не в обиде; ты знаешь, как я ненавижу ссоры. Кроме того, ты не встретила меня по-настоящему.
Она подняла голову навстречу его губам и больше по привычке, чем по желанию. Его губы были теплыми и даже приятными, прикосновение кратким. В ее голове виновато промелькнуло сравнение с поцелуями Рея. Где был жар, влечение, чувственность, нежность? Она усилием воли прогнала видение, чтобы сосредоточиться на том, что говорил ей Аллен.
— В награду за то, что ты проявила столько понимания, у меня есть для тебя хорошие новости. Что ты скажешь о том, что твой последний фильм «Опасные времена» выбран для открытия фестиваля «Женщины в кино» в этом году?
— Ты не шутишь? — Она немного отодвинулась, чтобы увидеть его лицо.
— Я узнал об этом на прошлой неделе. Твоя кандидатура выставлена на «хрустальную премию» для лучшего режиссера. Если ты победишь, то встанешь в один ряд с такими прославленными женщинами, как Эми Хе-керлинг и Марта Кулидж.
— На прошлой неделе? Ты узнал об этом на прошлой неделе и говоришь, мне это только сейчас?
— Я хотел сделать тебе сюрприз.
— Фестиваль открывается в конце этой недели. Ты бы мог предупредить меня заранее, чтобы я успела подготовиться.
— Но ведь ты не собиралась ехать туда, если я не ошибаюсь? Я думал, ты здесь так занята, что не бросишь работу только ради того, чтобы тебе похлопали несколько минут. Это, конечно, большая честь, но все же это не «Золотая премия».
Она уставилась на него, не в состоянии определить, то ли его пренебрежение относилось к ней и к ее фильму, то ли вообще ко всём режиссерам-женщинам, то ли оно было естественным, то ли намеренным, для того чтобы она не покидала съемочную площадку и тем самым не задерживала процесс. Во всяком случае, она была слишком уставшей для дальнейших споров и была слишком взволнована сюрпризами и ультиматумами Аллена, чтобы как-то реагировать. Со сдержанностью в голосе она произнесла:
— В нашем деле такую честь заслужить нелегко; я не откажусь от любой премии.