Повести и рассказы (-)

- Постой, а это мысль. Фотография колонны должна остаться, - и старик полез в чрево машины.

Юноша подполз к люку и в задумчивости подставил ладонь под струйку песка, которая текла через железную грань. Ладонь скоро наполнилась, он выбросил песок наружу, подставил снова. "Как странно, - подумал он. Несколько часов назад эта машина, само совершенство, сам грозный бог, пожирала небо. Сверху любой песчаный холм казался величиной с монету, и в каждом - мириады песчинок. A сейчас каждая вдруг обрела свой вес и, наполняя машину, убивает ее. Вот оно - возмездие за гордость. Сейчас песок своего не упустит. А все из-за одного короткого замыкания, которое поменяло местами небо и землю..."

- Вот смотри, - Наблюдатель, сияя от радости, появился в люке с пачкой снимков. - Ты по-прежнему уверен, что мы имеем дело с колонной роботов?

- Мне плевать! Кто бы там ни был. Я поклялся, что найду их и сожгу. Если, конечно, выберусь отсюда...

- Не торопись. На снимке ясно видно: первым в колонне движется атомоход, который когда-то сделали для Меркурия, - он практически вечен. За ним следует хлорелловая фабрика. Если она еще способна извлекать воду из воздуха, то едой они обеспечены...

- Кто они?

- Да не нужна роботам хлорелловая фабрика, не станут они ее таскать!

- А ты не допускаешь мысли, что роботы могут воображать себя людьми? Даже забыть вообще, что они - роботы?

- Что?

- На снимках видны люди, хоть один человек?

- Нет. Они попрятались. Вот только в конце колонны...

- Ах, попрятались! Дай-ка сюда, - Пилот взял снимки из рук Наблюдателя, разорвал их и выбросил. - Во всех учебниках истории написано, что последние переселенцы покинули Землю триста лет назад! Я не собираюсь исправлять историю.

- Но мы же Спасатели! Нас не зря сюда послали.

- Спасать я буду, если увижу, кого нужно спасать. А пока эта колонна для меня - груда утиля. По Конвенции беглые роботы теряют все права, то есть считаются металлоломом.

- Может быть, ты изменишь свое мнение, когда узнаешь, что движется третьим в колонне? Я долго не мог понять. А это была... зенитка!

- А это еще что такое?

- Примитивное оружие. Осталось от древних войн. Принцип его действия в том, что в летательные аппараты бросаются капсулы, начиненные взрывчаткой.

- И ты думаешь, что нас могли сбить из зенитки?

- Нам не повезло. Во-первых, защита просто не распознала опасность, во-вторых, в силовом блоке оказался слабый узел. Он бы все равно вышел из строя, но чуть позже...

- Я внимательно слушаю. Что дальше?

- А дальше то, что роботы не стали бы стрелять в людей. Первый закон робототехники еще никто не отменял.

- А люди могут? Измученные, голодные, страдающие от жажды, блуждающие в пустыне, могут? Вместо того чтобы броситься на шею своим спасителям, стреляют в них?

- Да, действительно, странно. - старик поднялся, опираясь рукой па лопасть винта, и посмотрел на закатное солнце. - Непонятный мир. Что я могу сказать? Как все объяснить? Мы разучились понимать дрyг друга. Триста лет с ними не было связи. Нам нужно еще найти нечто общее с ними, точку соприкосновения, В этом я вижу задачу спасательного отряда 340.

- А я в том, чтобы их сжечь! А если хочешь точку, то прошу... - юноша обвел рукой горизонт, размытый грозой, - можешь начинать свои поиски!

- Я тебя не убедил?

- Нисколько! Все, что ты говорил, - это ничем не подтвержденные гипотезы. И обсуждать их я не расположен.

- Ты так раздражен, ноги болят?

Юноша не ответил. Солнце уже садилось.

Тени людей дотянулись до подножия холма.

- Ты высказал одну неплохую МЫСЛь: нужно двигаться, - сказал вдруг старик.

- Что? Ты с ума сошел! Покинуть машину?

- К утру она окажется под песком, а мы - на солнцепеке. За ночь мы успеем пройти километров двадцать.

- Но куда?

- Хотя бы в сторону материковой плиты. Может быть, там можно будет укрыться.

- Нас будут искать по винтолету.

- Рация в нем молчит. К утру даже магнитометры звездолета не найдут нашего летуна под слоем песка. А наши аварийные рации - всегда с нами. Нам все равно: идти или стоять. Но стоять невыносимо, значит - пойдем, нужно только захватить воду.

- Но мои ноги. Ты не забыл?

- Я помогу.

- Тебе будет тяжело.

- Пусть.

- Может быть. Ну хорошо. Наверное, ты прав. Пошли.

Ночь сменила вечер, они шли по звездам.

Винтолет превратился в неясную тень, на которую они вначале оглядывались, потом утонул в ночи. Молчание становилось невыносимым, юноша все тяжелее повисал на плече у старика.

- Скажи что-нибудь, старина.

- Мне не до разговоров.

- Я знаю, ты сердишься, считаешь, что я глуп и упрям. Позволь я объясню тебе. Они таскают с собой вездеход, фабрику и зенитку, но это просто механический атавизм роботов. Собрали все механизмы - они их любят - и тащат с собой. Почему стреляли? Не разобрались, приняли за других роботов. Молчишь?

- Слушаю.

- Почему они вообще двигаются колонной? Играют. Воображают себя людьми и совершают ритуальное действо: последние люди на Земле. Что скажешь?

- То, что я устал.

- Неужели ты не видишь? Трагедия здесь давно закончилась, а продолжается фарс, банальность. Здесь все фальшиво: дождь, гроза...

- А мы с тобой?

- Что?

- Давай отдохнем.

Они сели на песок. Яркий свет звезд заключал их, казалось, в одно целое.

Лежли не помнил, сколько пробыл в ином мире, но когда вернулся, ЗвeЗДЫ уже поблекли и скудный свет утра сочился по сглаженным вершинам. Вся община ожидала его, расположившись вокруг фургона. Испытывая стыд, Лежли оделся.

- Мы предупреждали тебя, - заговорил Капитан: казалось, сам дух племени витает над ним. - Ты снова был в своем фургоне, виделся с Грехом и наслал на нас несчастье. За это время успели умереть Уштли и еще один старик. Это твоя вина!

Капитан указал на два бугорка, которые появились у фургона, и толпа зашумела.

- Мы уходим дальше. Может быть, дойдем до края земной чаши. Тебя мы оставляем здесь и выделяем тебе еды, сколько можем.

- От себя вы не уйдете, - сказал Лежли хрипло, но не знал, услышал ли кто-нибудь его. Люди торопились разойтись. Сидя на ступеньках, он смотрел, как колонна уходит и сумрак колеблет, размывает и поглощает ее.

Вскоре он остался один. С ним был лишь его фургон, два бугорка, три порции похлебки: его, Уштли, старика. Да, его сородичам нельзя было отказать в благородстве, они действительно выделили ему еды, сколько смогли.

И не их вина, что все так получилось. Просто они боятся неизвестного и называют его грехом. Но оно всегда должно быть, в нем заключено будущее. "От себя вы не уйдете, а уйдете, так вернетесь, - сказал он себе. - А если не вернетесь, то найдете себе нового Лежли с фургоном неизвестного цвета".

В задумчивости он обошел вокруг фургона зеленого цвета. Потом разделся, поднялся по ступеням и толкнул дверь, на которой забытыми знаками было написано: "Однопрограммный фантоматор. Аттракцион: прогулка по лесу. Вход: пять монет". Шагнул и оказался на Опушке Леса. Он поднял голову, и по его лицу, по голому телу и Листьям забарабанил, потек и заскользил теплый и ласковый, сладостный и греховный Дождь, Дождь, Дождь...

- Как ты думаешь, старик, найдут нас?

- Не знаю. Что-то часто мы с тобой стали отдыхать.

- Меня занимает мысль: как могло так получиться, что при всем нашем могуществе мы оказались такими уязвимыми? Наша жизнь висела на одном контакте. Стоило ему сгореть, и - какая банальность! - мы зарылись носом в песок. Одна лишь нить удерживала нас, а мы воображали себя Покорителями. Что скажешь?

- Трудный вопрос. Скажу, что раньше здесь, на Земле, нитей, о которых ты начал разговор, было много. Каждый листик или травинка - это нить, лужица - нить, облачко - нить, горсть земли - тоже нить. Если они рвались, то восстанавливались сами, их гибкость создавала запас прочности. Сейчас осталась одна, как ты говоришь, в силовом блоке, но и та оборвалась...