Страница 1 из 36
Владимир Безымянный
Смерть отбрасывает тень
Часть первая. Сильнее разума
Глава первая
Борисов в нерешительности остановился на перекрестке и повернулся спиной к ветру, чтобы прикурить сигарету. Трепещущий свет наконец-то вспыхнувшей спички выхватил на мгновение из вечерней тьмы его узкое бледное и большеглазое лицо.
Вот уже несколько дней Борисова преследовали и угнетали мрачные предчувствия. Причин для такого настроения накопилось немало, но особенно встревожил его сегодняшний утренний звонок Леонова.
Борисов знал его осторожность и предусмотрительность, поэтому полагал, что назначить встречу того могли вынудить только чрезвычайные обстоятельства.
Борисов тянул время, нервно переступая с ноги на ногу и никак не решаясь двинуться ни вперед, ни назад. Он то внимательно разглядывал носки своих туфель, густо захлестанных грязью, то оглядывался по сторонам, зябко поеживаясь.
«И надо же!.. Чертовщина какая-то! – с наигранной иронией думал он. Седьмого… в семь часов вечера… в доме номер семь…»
Считая себя несуеверным, он не склонен был усматривать в тройном совпадении какое-то предзнаменование, но от этого почему-то становилось не только не легче, а еще неуютней под серым небом с низко плывущими облаками.
Шел сентябрь. Лето предпринимало последние отчаянные попытки удержать свои позиции, но осень наступала слишком бурно и неотвратимо. Подул холодный резкий ветер, и Валентин Борисович поднял короткий воротник куртки. «Что же делать?… Как все осточертело!.. А не пойти – может быть еще хуже, ладно…»
Минут в пять восьмого Валентин, взволнованный и слегка запыхавшийся, нажал кнопку звонка, стоя перед обитой черным дерматином дверью.
Гостя встретил на пороге сам хозяин квартиры: высокий, начинающий полнеть мужчина с наметившимися залысинами и крупным жирным лицом, расплывшимся в доброжелательной улыбке.
– Опаздываете, милейший! Мои гости уже тревожиться начали, – он окинул вошедшего оценивающим взглядом маленьких прищуренных глаз и, удовлетворенный впечатлением, принялся энергично потирать большие пухлые руки. Из-за приоткрытой двери комнаты отчетливо донеслись мужские голоса. Валентин нахмурился.
– Не удивляйтесь. Они в курсе… Ох, извини, мы ведь даже не поздоровались.
– Вот тебе новости!.. Оказывается, тут еще и гости, – раздраженно произнес Валентин, пожимая протянутую хозяином руку. – Я не понимаю, Дмитрий Степанович, зачем вы нарушаете наш уговор? Афишировать наше знакомство – вовсе не обязательно, – Валентин сделал ударение на последних словах, подчеркивая свое нежелание заводить новые связи.
Леонов успокаивающе поднял ладони.
– Э-э-э, батенька, торопитесь с выводами… Нехорошо. Раздевайтесь-ка лучше.
«Сытый боров, – неприязненно подумал Борисов. – Доволен собой и своей жизнью… А до остальных ему и дела нет…»
Леонов помог Борисову снять куртку, но в комнату не пригласил.
– Я пожелал вас видеть сегодня у себя вовсе не для того, чтобы полюбоваться на вашу мрачную физиономию. Вы, уважаемый Валентин Владимирович, конечно, еще не осведомлены о том, что ваша очаровательная Ольга Ивановна на днях нанесла визит в прокуратуру эс-эс-эс-эр…
Валентин ощутил как бы легкое головокружение, и рубашка, впитывая липкий холодный пот, прилипла к его спине.
– Нет, нет, это невозможно… Этого просто не может быть, пролепетал он изменившимся до неузнаваемости голосом.
– Почему же, батенька?… Очень даже может! – показное благодушие Леонова как рукой сняло. Он теперь смотрел на Валентина даже с некоторой долей пренебрежения, вроде бы сверху вниз, хотя были они примерно одного роста.
Борисов, целый день протомившийся в ожидании предстоящей встречи после скользкого, с туманными намеками телефонного разговора с Леоновым, почувствовал себя душевно опустошенным.
Дмитрий Степанович, видимо, угадал настроение собеседника и, не сводя с него глаз, жестко, со злорадством добавил:
– Эта жалоба сейчас находится у меня. И… вообще, пора кончать с этим…
Он жестом пригласил Борисова в комнату, на ходу говоря:
– Кстати, вам небезынтересно будет услышать, какие убытки и расходы мы несем по милости вашей возлюбленной… И узнаете об этом вы в первую очередь от тех, кто больше всего пострадал… Прошу…
За столом посреди комнаты сидели трое. Бледно-розовый цвет абажура оттенял синеватый дымок под потолком. По количеству окурков в пепельнице и пустой бутылке коньяка нетрудно было догадаться, что гости сидят у Леонова давно.
«Ого-го!.. Действительно, собрался коллективчик… Одного, похоже, не знаю… Совсем обнаглел Леонов! – начал закипать Борисов. – Игра слишком затянулась. Прав Леонов – с этим пора кончать».
Из-за стола навстречу вошедшим поспешно вскочил худой и высокий человек с птичьей головкой, на которой белым клоком ваты лежали аккуратно зачесанные назад волосы. Это был начальник городского управления торговли Константин Петрович Селезнев.
– Добрый вечер, Валентин Владимирович. А мы тут с товарищами добрым словом вас вспоминали.
Борисову послышалась ирония в его словах, и он насторожился, готовясь надерзить любому, кто посмеет повести разговор в том же тоне. Но Селезнев, как ни в чем не бывало, продолжил:
– Алексея Иосифовича вы, надеюсь, знаете?
Да, Борисов знал Шульмана, начальника винного цеха, но невольно нахмурился: ему вспомнилась всепогодно потная рука Алексея Иосифовича и он запоздало пожалел, что забыл положить в карман носовой платок.
– А это наш друг… – но, заметив предостерегающий жест хозяина, Селезнев замолчал.
– Николай Иванович, – представился незнакомец и слегка привстал. – Не пытайтесь напрягать свою память, мы с вами никогда не встречались.
Новый знакомый был заметно моложе присутствующих. Выше среднего роста. Спортивного телосложения. Волевое, с правильными чертами лицо его сразу привлекло внимание, а от колючего взгляда карих проницательных глаз Борисову стало как-то не по себе.
– Кофе готов! – донесся из кухни веселый женский голос.
– Вот и превосходно… Давайте все к столу. Время уже позднее, а нам еще многое обговорить нужно, – сказал Дмитрий Степанович и, хлопнув дверцей бара, поставил на стол фигурную бутылку дорогого коньяка.
День для Марьи Ивановны выдался хлопотливый, но удачный: все запланированные покупки были сделаны и она, возвращаясь с базара домой, по привычке подсчитывала убытки и барыши: «На курице – рубль сэкономила… правда, почти столько же потеряла на лимонах. Негодяи! Дерут три шкуры. А что делать?… В магазинах – хоть шаром покати. Да и качество государственных фруктов-овощей… извините на слове… никуда не годится. А на базар полпенсии за один раз относишь…»
Через каждые сто метров она останавливалась, борясь с одышкой, и ставила тяжело нагруженные сумки прямо на тротуар. «Эх, старость – не радость, – грустно вздыхала она при каждой остановке, – в другой раз надо будет поменьше покупок делать… ведь не девочка уже, слава богу…»
– Бабуля, может, помочь? – предложил какой-то парень в короткой голубой курточке.
Марья Ивановна с любопытством взглянула на круглолицего, крепко скроенного юношу и благожелательно ответила:
– Спасибо, молодой человек, но я уже почти дома, – она подобрала под вязаную шапочку седые пряди волос и пошла к своему подъезду, до которого, действительно, оставалось рукой подать.
Перед дверью подъезда она поставила сумки и заранее нашарила в кармане плаща ключи от квартиры… Внезапно дверь прямо перед ее носом резко распахнулась. Из подъезда выскочил мужчина, который промелькнул мимо Марьи Ивановны, едва не сбив ее с ног. Она отшатнулась и встревоженно посмотрела на сумки, но все было в порядке – сумки стояли на месте.