Теория и практика

Постепенно переходя из мира снов в мир реальный, но еще не до конца проснувшись, Бет обнаружила, что они с Джорданом лежат, словно две ложки, вложенные одна в другую. Ее ухо согревало тепло его дыхания, спиной она ощущала его тело, одна нога запуталась между его ногами, рука Джордана обнимала ее за талию, а другая прочно обосновалась на бедре. Как будто Джордан не желал отпускать ее даже во сне.

Но она и не хочет никуда уходить.

Бет приоткрыла глаза. В комнату заглядывал сероватый предутренний свет. Она снова закрыла глаза и постаралась вспомнить сон. Ей снилось, что ночью Джордан забрался в кровать и прижал ее к себе. Он прикасался к ней так бережно, любил ее так нежно, что она знала: такое бывает только во сне. Наяву Джордан занимался с ней любовью совсем по-другому, но во сне в его ласках не было привычной настойчивости. Никогда еще Бет не ощущала себя такой любимой, такой обласканной. Несколько раз она чуть было не проснулась, но Джордан шептал, что ей нужно спать и чувствовать во сне, как он ее хочет.

Во сне Джордан желал ее саму, желал сам, а не под влиянием эротических фантазий. Когда он прошептал ей на ухо, что хочет Бет, ее охватила блаженная истома. Это был самый прекрасный сон из всех, что ей доводилось видеть. И самый фантастический. При всей его несбыточности Бет хотелось, чтобы он никогда не заканчивался. Более того, ей хотелось, чтобы сон стал явью. Лежа в объятиях Джордана в предрассветных сумерках, Бет поняла, что полюбила его. У нее не осталось сомнений, она интуитивно знала, что это правда, как порой в лаборатории интуитивно чувствовала, когда эксперимент пройдет успешно. Если бы ей захотелось проанализировать свои чувства с научной точки зрения, то достаточно было вспомнить исследование. Когда восхищение смешивается с физическим влечением, образуется взрывоопасная смесь. А если добавить в эту смесь симпатию и доверие, то получается идеальная формула любви. Но Бет и безо всякой науки знала, что это правда. Она никогда не сделала бы того, что вытворяла в бильярдной, ни для кого, кроме Джордана. Она его полюбила.

Бет крепко закрыла глаза, цепляясь за это открытие и за остатки сна. Пока она спит, рациональная часть ее натуры, которая называется доктор Ормонд, не сможет все испортить. А испортить нетрудно – достаточно привести длинный список причин, по которым у нее нет и не может быть будущего с Джорданом Хэйуордом. Действительность и так скоро вторгнется в ее сон, но пока она еще немного побудет не доктором Ормонд, а просто Бет. Потому что Бет умеет мечтать.

Зазвонил мобильный телефон. Бет нехотя открыла один глаз. Синтия не могла звонить в этот час, если, конечно, она по-прежнему не хочет говорить с Джорданом. Звонок повторился. Джордан зашевелился во сне. Внезапно Бет пришла в голову тревожная мысль: а вдруг с Синтией что-то случилось? Бет попыталась высвободиться, но Джордан только крепче прижал ее к себе. Она потрясла его за плечо.

– Джордан, телефон. Мне нужно взять трубку.

– Зачем? – сонно спросил Джордан, но тело его было далеко не сонным.

– Это может быть Си… то есть это может быть что-то важное, например, проблемы в лаборатории.

Ну вот, подумала Бет, почва для отступления подготовлена. Если звонит Синтия, то я притворюсь, что говорю с коллегой.

Джордан ослабил объятия, Бет встала с кровати. Взяла сумочку и стала вынимать все подряд, ища телефон.

– И часто в лаборатории случаются неприятности? – Голос Джордана звучал уже не так сонно.

– До сих пор только один раз. Бет нажала кнопку ответа.

– Алло?

Телефон зазвонил снова.

– Это мой, – сказал Джордан.

Бет повернулась к кровати и только сейчас осознала, что они спали обнаженными. Ее одежда аккуратно лежала на стуле рядом с брюками Джордана. Она не помнила, как раздевалась. Если разобраться, последнее, что она запомнила, это как они ехали в такси. Бет обычно не спала без рубашки, но, когда ей снилось, что Джордан занимается с ней любовью, одежды на ней точно не было. А во сне ли это было?

– Слушаю! – Джордан потер глаза. – Нет, все нормально. – Он опустил телефон и повернулся к Бет. – Один из моих охранников хочет сообщить что-то срочное. Я видел в номере кофеварку, ты не могла бы приготовить…

– Конечно.

Бет шагнула к шкафу за одеждой, но Джордан протянул ей свою рубашку.

– Надень. Я хочу пить кофе с Бет, а не с доктором Ормонд.

Он хочет пить кофе с Бет! Эта мысль согрела Бет лучше любого кофе.

Джордан проводил ее взглядом, сдерживая желание последовать за ней. То, что он занялся с Бет любовью еще и ночью, не притупило, а лишь еще сильнее распалило его аппетит. Ему хотелось большего, хотелось, чтобы она в полной мере осознавала, что происходит, когда он в ней. Он хотел, чтобы она точно знала, кто к ней прикасается, пробует ее на вкус, доводит ее до экстаза. Джордан пошел к двери, мысленно посылая к черту и кофе и Кевина с его отчетом. И то, и другое могло подождать.

– Я перезвоню позже, – бросил он в телефон.

– Синтии нет в санатории.

Джордан замер.

– Это точно?

– Последние два часа я потратил на то, чтобы это подтвердить – или опровергнуть. Когда я обнаружил, что в ее бунгало живет другая женщина, я перестал прятаться и решил действовать открыто. Мне даже удалось убедить директрису разрешить мне взглянуть на всех обитательниц санатория, когда они собрались на занятия йогой.

Слушая отчет Кевина, Джордан взволнованно расхаживал по комнате. Ему стало холодно от леденящего страха, в голове роились вопросы, но он набрался терпения и решил сначала дослушать до конца.

– Говоришь, они поменялись местами в аэропорту Берна?

– По словам актрисы, которую Синтия наняла изображать ее, они встретились в дамской комнате и там переоделись и поменялись париками. Обратно они вышли порознь и в разное время.

– И это произошло вскоре после звонка Синтии из аэропорта.

– Верно. Актриса клянется, что понятия не имеет, куда отправилась Синтия. И я склонен ей верить – просто потому, что Синтия вряд ли сказала бы ей правду. Она очень тщательно все продумала. Она уж постаралась, чтобы на этот раз мы не скоро ее нашли. Я послал своих людей проверить списки пассажиров на всех рейсах в тот день, но пока они ничего не обнаружили.

– Она в лапах Парсини.

– Мы этого не знаем.

– Я знаю. Вот что стояло за его странным звонком. Он сказал, что у него оказалось нечто, что обязательно меня заинтересует. Мерзавец говорил о Синтии.

В разговоре возникла пауза. Потом Кевин сказал:

– Он не причинит ей вреда, не посмеет.

То, что Кевин не стал спорить, было плохим признаком. Сердце Джордана сковал страх. Он должен верить, что Парсини не причинит Синтии вреда, – должен, чтобы сохранить холодную голову, способность думать и строить планы.

Джордан случайно бросил взгляд на вещи, которые Бет вытащила из сумочки. Кроме телефона, который был такого же цвета, как телефон Синтии, на столике лежали пудреница, круглое зеркальце и бумажник.

– Может быть, Синтия зарегистрировалась на рейс под чужим именем? – предположил Джордан.

– Это не так легко, как кажется. Новые правила безопасности требуют, чтобы пассажир предъявил удостоверение личности с фотографией. Кстати, я уже выяснил, что в Берн она прилетела под своим именем.

– Может, по тому билету летела актриса?

Джордан круто развернулся и уставился на кучку вещей, извлеченных из сумочки.

У доктора Ормонд помада и зеркальце не валялись бы просто так, они лежали бы в косметичке. Да и серебристый телефон тоже не в ее стиле. Ее телефон должен быть более практичного цвета. Он вспомнил, как Бет сходила с трапа самолета. Она сразу сняла парик, но если бы не сняла, то была бы очень похожа на Синтию.

Страх, до сих пор державший Джордана в ледяных тисках, уступил место какому-то иному чувству. Открывая бумажник, Джордан уже знал, что в нем увидит. С фотографии на водительском удостоверении на него смотрело лицо Синтии.