Прокурор

- Раз уж приходится загорать, - сказал Николай Сидорович, - не мешало бы подкрепиться.

Он достал из своего необъятного портфеля сверток. Это была копченая курица. Марина вынула из дорожной сумки пироги с капустой - гостинец свекрови. Павел Васильевич сбегал в свое купе и принес котлеты, что приготовила ему в дорогу жена. Измайлов предложил в общий котел бутерброды, сделанные Галиной Еремеевной. А у Альберта Ростиславовича оказались с собой банка шпротов и батон сервелата.

- Ого, как на хорошем банкете, - довольно потер руки Николай Сидорович, когда Марина накрыла стол.

После еды все почему-то приуныли. Стоянка затягивалась. Чтобы расшевелить компанию, Альберт Ростиславович предложил разгадать кроссворд - у него был с собой последний номер "Огонька". Для большего азарта решили соревноваться, кто больше отгадает слов.

- Ну, если я? - с вызовом спросил Рожнов. - Что тогда?

- Сначала выиграйте, - ответил Альберт Ростиславович.

- Да уж будьте уверены! - сказал Николай Сидорович. - Чемпион, можно сказать, по кроссвордам...

- Это интересно, - задумался Альберт Ростиславович. - Давайте держать пари. Выиграю я.

- А на что? - еще больше оживился Николай Сидорович.

- Американка! Кто выиграет, диктует желания.

- Принимается. Кстати, условия, я думаю, равны для всех...

Разгадывали кроссворд с азартом. Больше всех петушился Павел Васильевич и, как правило, ошибался. Измайлову удалось отгадать несколько трудных слов. Но, когда подсчитали очки, к удивлению всех, победила Марина.

- Ваше пожелание? Просим! - потребовал Альберт Ростиславович.

- Какое там желание... - отмахнулась Марина.

- Нет-нет, непременно скажите! - настаивал Рожнов.

Он хоть и не выиграл, но радовался, что Альберт Ростиславович тоже оказался в проигравших.

- Ладно, потом... - замяла вопрос Марина.

Тронулся поезд, простояв в Ратани почти два часа. Все обрадовались.

До Рдянска время пролетело незаметно. Вышли из вагона вместе.

- Так какое же будет ваше желание, Марина Антоновна? - напомнил Альберт Ростиславович.

- Да, именно! - поддержал Рожнов.

- Не знаю, примете ли... В общем, прошу всех ко мне. Хотя бы минут на двадцать. У меня сегодня день рождения. А вы все такие внимательные... Ну, словом, хорошие люди, - смущенно сказала Марина.

"А я уж даже забыл, что у нее сегодня день рождения! - подумал Захар Петрович. - Нехорошо получилось, стыдно".

Мужчины стали наперебой поздравлять Марину. Альберт Ростиславович предложил отправиться к имениннице и побежал искать такси. Грач сокрушался, что не может: через десять минут отходил поезд в Южноморск.

Захар Петрович заколебался. Но отказываться посчитал неудобным: Марина может подумать, что посчитал ниже своего достоинства пойти к ней в гости... Зазнался, мол... Пока Измайлов думал, как лучше поступить в сложившейся ситуации, возле них лихо затормозило такси, которое остановил Альберт Ростиславович.

- Садитесь, садитесь! - торопил он. - Вы, Захар Петрович, назад, а вы, Марина, с шофером. - Измайлов протиснулся в машину.

Рожнов сел возле Захара Петровича, сказав:

- Я только провожу вас до дома. Мне на автовокзал...

Альберт Ростиславович сел последним. Хлопнула дверца, и "Волга" сорвалась с места. Метров через двести Рожнов попросил остановиться возле освещенных окон ресторана. Оставив на сиденьи портфель, он побежал к его открытой двери и быстро вернулся, держа в руках две бутылки шампанского и коробку шоколадных конфет.

Дом, где жила Марина, находился недалеко от вокзала. Николай Сидорович торжественно вручил имениннице вино и конфеты. И когда Альберт Ростиславович, Марина и Захар Петрович вышли из такси, Рожнов озабоченно бросил водителю:

- Жми, друг, на автовокзал. Надо успеть к последнему рейсу.

* * *

Квартирка была двухкомнатная, малогабаритная. Обстановка - только самое необходимое и далеко не новое.

- Располагайтесь, я сейчас что-нибудь быстренько соображу закусить, сказала Марина. - Если надо, можете звонить, - кивнула она на телефон, оставляя мужчин одних в комнате.

Захар Петрович позвонил в облпрокуратуру по поводу гостиницы. Никто не ответил. У Измайлова был еще домашний номер старшего помощника прокурора области по кадрам - Владимира Харитоновича Авдеева. Трубку взяла его теща. По ее словам, Владимир Харитонович ушел с женой в гости.

- Разрешите и мне воспользоваться? - сказал Альберт Ростиславович, когда Захар Петрович закончил говорить.

- Да-да, пожалуйста, - освободил место у аппарата Измайлов, решив позвонить Авдееву еще раз попозже.

- Были у меня когда-то в этом славном городе друзья, - достал записную книжку Альберт Ростиславович и начал вертеть диск.

Судя по тому, как радостно он заговорил в трубку, друзья отыскались. Захару Петровичу показалось неловко подслушивать чужой разговор. Он вышел на кухню.

- Дозвонился? - спросила Марина, орудуя на кухонном столике. Как и в поезде, наедине, они обращались друг к другу на "ты".

- Пока неудачно... Знаешь, по-моему, зря ты так суетишься. К чему столько? - показал он на тарелки с закусками.

- О чем ты говоришь, Захар! - с упреком ответила Марина. - Ради такой встречи...

- Не в еде ведь дело...

- Верно, но ты-то вроде свой, а вот что может подумать Альберт Ростиславович? - Она засмеялась. - Сам знаешь, как моя мама любила говорить: гости в дом - что есть в печи, на стол мечи...

Измайлов вспомнил, когда там, в Дубровске, Марине несколько раз удалось затащить его к себе в гости, ее мать ставила перед застенчивым студентом лесного техникума все, что у них было. А у Захара Петровича кусок не лез в горло: стеснялся своей бедной одежды и думал, что его жалеют. Правда, он скоро понял, что в этом доме так встречают всех, но все же так и не смог до конца совладать с робостью.

- Помоги, а то мне сразу не унести, - попросила Марина, подавая Захару Петровичу две тарелки - с ветчиной и маринованными огурчиками. Мне кажется, Альберт Ростиславович компанейский парень, - добавила она тише. - Наверное, артист, а простой.

Когда они вошли в комнату, Альберт Ростиславович сидел у телефона, как показалось Измайлову, чем-то озабоченный.

- Я так не согласен, - встрепенулся он. - Вы трудитесь, а я как барин.

- Уже все, - сказала Марина. - Только брошу на сковородку лангеты.

- Нет! - решительно поднялся Альберт Ростиславович. - Это уж позвольте мне! Уверяю, не пожалеете! Друзья твердят, что я кулинар от бога...

- Ну, если вы так настаиваете... Уважим, Захар Петрович? - спросила с улыбкой Марина.

- Вольному воля, - улыбнулся в ответ Измайлов.

Марина вышла с Альбертом Ростиславовичем на кухню и вскоре вернулась. Они снова вспоминали Дубровск, свои молодые годы. Невольно перешли на настоящее. Оказалось, что у Марины есть еще одна дочь, старшая, Альбина, которая сама стала уже матерью.

- Где она? - спросил Захар Петрович.

- На Дальнем Востоке, - вздохнула Марина. - Не очень-то сложилось у нее... Разведенка...

- Да, сейчас это, можно сказать, болезнь века, - сказал Измайлов, пытаясь как-то смягчить материнскую боль. - Каждый второй брак распадается.

Но его слова не утешили, Захар Петрович это понял. Что матери до статистики? Главное - не повезло родной дочери.

- Но почему именно у нее? - с каким-то отчаянием произнесла Марина. Из себя ладная, хозяйка хорошая. Для ребенка и мужа жила...

- Найдет еще, - сказал с улыбкой Измайлов, потому что не знал, что говорить в таких случаях.

- Не больно-то теперь мужчины семью желают иметь. А тут еще ребенок на руках... - Она сокрушенно покачала головой. - Вот у младшенькой, Юли, все будет по-другому. - Ее лицо просветлело. - Скучаю по ней - сил нет...

Измайлов вопросительно посмотрел на Марину.

- Так ведь в Ленинграде она. В училище-интернате, - пояснила Марина. - Настоящих балерин готовят с пяти лет... И вот вынуждены жить в разлуке. Но если у девочки талант!..