Черная вдова

У Глеба все поплыло перед глазами. Чьи-то руки поддержали его, повели прочь. Как сквозь вату, слышал он отдельные фразы:

- Ремень зацепился за ручку дверцы "уазика"...

- Какую ручку?

- Изнутри...

И женский голос: "Осторожно! Несите сюда, на брезент!"

Глеба усадили в салоне "скорой помощи". Что-то едкое, острое ударило в нос. Нашатырь...

- Дыши, парень, дыши, - сказал ему немолодой мужчина в белом халате. Лучше станет.

Он не выходил из машины, когда приехал огромный кран, не видел, как при помощи его тащили из озера отцовский "уазик", который появился из воды вверх колесами; как обнаружили машину на дне, так и зацепили тросами. Когда автомобиль коснулся берега, его перекосило от удара. Одна из задних дверц открылась, и на снег вывалилась туша лося.

Снова замелькала фотовспышка...

- ...Пришел в себя? - заботливо спросил Игнат Прохорович.

Глеб слабо кивнул и вылез из "скорой". Генерал тут же усадил его в "Волгу", где уже был на заднем сиденье один человек, и сам пристроился рядом. Машина тронулась. Возле водителя восседал высокий мужчина в каракулевой шапке. Он кинул на Глеба быстрый взгляд, но ничего не сказал.

- Где Николай Николаевич? - спросил вдруг Копылов.

- В батином доме, - ответил Глеб, удивляясь, откуда генералу известно про Вербицкого.

По дороге в машине ни слова не было сказано о происшествии. Речь зашла о том, что в этом году большие снега и по весне непременно случится паводок, который может натворить много неприятностей, и что в районе уже создана паводковая комиссия.

"Волга" подъехала к исполкому, следом за ней - милицейский "уазик" и мотоцикл участкового инспектора. Когда они зашли в здание, первым, кого увидел Глеб, был отцовский шофер Рудик, сидевший на стуле в коридоре. При виде людей в милицейской форме он поднялся, теребя в руках папку.

Высокий мужчина в каракулевой шапке был прокурор района Кулик, а человек, сидевший рядом с Ярцевым в "Волге", - следователь прокуратуры района Голованов. На месте происшествия присутствовал также начальник Ольховского РОВДа Жихарев. Решено было провести допрос всех, кто мог сообщить что-либо о трагедии на озере. Вот почему и был вызван шофер погибшего директора. Вербицкого тоже пригласили в исполком, все три комнаты которого заняли работники милиции и райпрокуратуры. Вика осталась дома, так как все еще была в шоке и не могла говорить.

С Глебом беседовал Жихарев. Вербицкого допрашивали следователь Голованов и прокурор Кулик. На допросе присутствовал генерал Копылов. Расположились в комнате председателя. Игнат Прохорович сидел в шинели: озяб на озере. Николай Николаевич выглядел ужасно: отекшее лицо, набрякшие мешки под глазами, руки ходили ходуном. Генерал чувствовал себя неловко. Вспоминал те времена, когда он, еще полковник, заместитель начальника областного управления внутренних дел, заходил в необъятный кабинет председателя облисполкома с докладом. Иной раз приходилось выслушивать и резкий выговор: Вербицкий бывал несдержан и мог так отчитать - только перья летели. Ни Кулика, ни Голованова в их краях тогда еще не было.

И вот теперь Николай Николаевич сидел перед ними совершенно растерянный, подавленный, жалкий и старался ни на кого не смотреть.

Заполнив анкетные данные, следователь приступил к существу дела.

- Расскажите, что произошло на Верхнем озере? - задал он первый вопрос.

Вербицкий поежился, откашлялся.

- Даже не знаю, с чего начать...

- Давайте с того, как вы приехали в совхоз "Зеленые дали". Когда, кстати? - Голованов был подчеркнуто вежлив. Наверное, все-таки действовало положение допрашиваемого.

- Вчера утром, - глухо ответил Вербицкий.

- По делам службы?

- В Средневолжске я в командировке. А здесь, собственно, не совсем...

Он говорил медленно, словно цедил каждое слово.

"Тщательно взвешивает", - подумал генерал Копылов.

- Извините, если можно, поточнее, - настаивал Голованов. - Посещение Ольховского района предусматривалось вашей командировкой?

- В праздники человек волен распоряжаться своим временем, - не смог сдержать своего раздражения Николай Николаевич.

- Вчера был рабочий день, - заметил следователь. - Ну, хорошо, смилостивился он, видя, что этот вопрос для допрашиваемого весьма щекотлив. - Чем вы занимались тридцать первого декабря?

Путаясь и сбиваясь, Вербицкий рассказал, что, мол, поохотились, немного отдохнули и затем поехали в совхозный поселок.

- Выпили? - спросил следователь.

Вербицкий промолчал.

- Ярцев употреблял спиртное? - несколько изменил постановку вопроса Голованов.

- Было, - кивнул Вербицкий и добавил: - А что в этом такого? Новый год...

- Что же, он пил в одиночку? - чуть усмехнулся следователь.

Отпираться было глупо: видок у Николая Николаевича был еще тот, сам за себя говорил.

- Я ведь не за рулем, - пожал плечами Вербицкий.

- И много приняли?

- Имеет ли это значение? - чуть ли не со стоном произнес Вербицкий.

- Имеет, Николай Николаевич, имеет, - сказал следователь. - Будь Ярцев трезвый, может, и не случилось бы несчастья. Вы ехали на двух машинах, не так ли? Кто в какой находился?

Николай Николаевич рассказал, стараясь быть предельно кратким. Разумеется, о гонках по льду и других подробностях он умолчал.

Особенно мучительно было Вербицкому рассказывать о самом происшествии. Он почти ничего не видел и не помнил. Радостные крики дочери и Глеба, песни, что он распевал под аккомпанемент Дика, пустая полынья... Смутные отрывки... И, чтобы как-то выкрутиться, пояснил:

- Знаете, в машине я задремал. Весь день бродил по лесу с ружьем, устал. Ну, еще рюмочка коньяку. Словом, сморило.

- Да, насчет охоты, - словно вспомнив что-то, спросил Голованов. - Кто получил лицензию на отстрел лося, вы или Ярцев?

У Вербицкого похолодело внутри. Выручило его то, что в комнату заглянул начальник РОВДа.

- Извините, товарищи, - сказал он. - Приехала судмедэксперт, и если есть вопросы...

- Да, да! - ответил молчавший до сих пор райпрокурор. - Есть.

- И у меня, - поднялся следователь.

Они прервали допрос и вышли, сказав, что минут на десять.

Генерал снял шинель: согрелся. Прошелся по кабинету.