Ми диез

- Так почему же воды там нет?

- Не получилось с водой, - сказал старик. - Что-то они там не подрассчитали. Я думаю, чистая случайность. Ошибка вышла.

- Нет, тут что-то не так, - сказал внук. - С самого начала не так. Там же холодно и расти ничего не может, и не могло никогда, с каналом или без.

- Преувеличиваешь, - усмехнулся Л'оро. - Почему же? Растет кое-что, в лучшем виде. Не рис, конечно. Но сосны там вполне растут.

- Но зачем тогда?

- Затем, - ответил старик. - Что это был очень длинный канал, очень широкий и очень глубокий. И - заметь! - у самой границы. Ну, пусть не у самой, но дальше только дикая ровная степь. Зачем наши предки стены и крепости строили, как ты думаешь?

- Стены понятно, - сказал внук. - Стены - от завоевателей.

- А канал? С водой, тем более - чем тебе не стена? Разве не то же самое?

- Но, дядя, - не согласился внук. - Предки жили в другое время, с нынешней техникой канал не поможет. Разве ж это препятствие, чтоб никто не прошел?

- Не прошел или не ушел. Чтоб никто не переходил, одним словом. Если еще катера патрульные пустить, по центру... - старик замолчал. Без воды катера не пустишь. Без воды далеко не уплывешь.

- Слушай, дядя, - прервал его молчание внук, скользнув взглядом с пола в лицо старику и снова - в пол. - Слушай, я попросить тебя хотел. Ко мне тут девушка должна прийти. Ты не уступишь квартиру на пару часов?

- А-а, - успокоился сразу старик. - Отчего же? То есть, уйти я, конечно, не могу, но та комната пустая, там можно.

- Ты - в ту? - вопросительно кивнул головой внук.

- Нет уж, я вставать не стану. Давай, зови свою девицу, а я вроде как усну. Вы проходите прямо, там диван есть, да ты знаешь. Так что, все в порядке.

- Не пойдет, - замотал головой внук.

- А не пойдет, так и не надо, - возразил Л'оро сердито, - на кой такая нужна? Пойдет. Ты ей скажи, что спит старик и вообще глух, как медуза, и не то, что встать, пошевелиться не может. А я тут полежу, вдруг придет кто, мало ли.

- Ну, ладно, - решился внук. - Пойду позову.

И вышел. Из второй комнаты немедленно выскользнул собеседник, забился к старику под кровать. Л'оро закрыл глаза.

- Что же ты мне об этом раньше не сказал? - шепотом прокричал ему собеседник.

- Ничего себе! - сказал старик. - А откуда бы я сам об этом узнал. Он же только что пришел и сказал.

- Врешь ты все! - зашипел тот. - Знаешь, о чем я говорю, а притворяешься. Почему ты мне раньше никогда не говорил, для чего строился канал? Для оборонных целей!

- Как же, - усмехнулся опять старик. - Я только сейчас и придумал это, для племянника. А что можно было сказать ему, если и дураку ясно, что кроме сосен там еще только кусты какие-то растут. Помнишь: ягода водянистая, розовая?

- Опять врешь?

Старик ничего не ответил. Вошел внук, рядом с ним процокала каблучками девица. Прошли мимо, закрылись.

"Вот так-то!" - нелестно подумал о себе старик. И стал внимательно слушать, застенчиво ухмыляясь. Собеседник не мешал. Тоже прислушивался, наверное.

Нет, канал - это все-таки не стена. Скорее, канал - это пирамида. Древние любили строить пирамиды. Египтяне, например.

Обобщим: пирамиды строил древний Египет. Пирамида - не конура, в одиночку не выстроишь, нужны усилия целой страны, всей страны. Обобщим еще раз: древний Египет под руководством инициативной группы - в этой роли чаще всего выступает правительство - работал на одну большую цель. Это была идеологически обоснованная цель, потому что основание - экономика без помощи идеологии не объединяет, а наоборот, разобщает людей. Примеров тому масса, не стоит на них специально задерживаться.

Итак, это была трудная работа, но - великая цель, а "великие средства рождаются для достижения великих целей!". Как он говорил тогда, на канале, возлюбленный народом Председатель, Учитель и Вождь! Это была большая и трудная работа, но в результате каждый получал свой кусок от общего пирога: побольше или поменьше, с начинкой или без, кто - на вышке, кто за колючей проволокой. Но - каждый. Таким образом решалась в стране проблема занятости, величайшая, надо сказать, проблема с тех далеких пор, когда один человек смог прокормить своим трудом троих. У инков всегда, то есть с очень древних времен, были зоны. Председатель отменил их, и слово "зона" обрело иной, новый смысл. Заодно решалась также уйма других проблем, потому что величина поставленной цели требовала всеобщей причастности. Когда все напряженно трудятся, нетрудящийся - враг не только администратору, он враг всем, кто трудится больше него. К тому же, когда человек напряженно работает: таскает камни для пирамид или капает землю, ему не до того, чтобы нарушать постановления администрации. Он только работает и восстанавливает свои силы, чтобы работать дальше. Труд сплачивает люд в коллектив, где все похожи, все заменяемы, все одинаковы. А управлять таким коллективом значительно легче, чем тем же количеством единиц, личностей, индивидуальностей.

Кстати, когда древний Египет перестал строить пирамиды, чтобы облегчить напряженную экономику, он пал. Так же пали и последующие цивилизации, забывшие про рабский труд и строительство пирамид.

"Мы строили, потому что верили", - из небытия возник собеседник.

- Друг мой, драгоценнейший друг мой, - мягко и печально сказал на это Л'оро. - Мне ли не помнить, во что мы верили, когда пришли с тобой вместе просить о приеме в комитет бдительности и защиты завоеваний? Только меня приняли, а тебя - нет. Я вот и живу. А те, что с убеждениями, где? Помнишь начальника северной зоны? Помнишь: невысокий, крепкий такой? Всегда в мундире, но без погон. Летом, когда без головного убора, голова лысая, круглая, блестит.

- Ну и что? Ну, был такой.

- Помнишь, за руку никогда не здоровался? Рука занята. Пистолет все время в руке носил, за середину, так что из кулака рукоятка торчала и ствол. Чтоб не выстрелить ненароком. Построит строителей - такой вот каламбур! - и спрашивает: кто сегодня меньше всех выполнил норму, четыре шага вперед! Сержант выталкивает назначенных. "Сколько процентов?" "Восемьдесят". - "Сачок!" - и пулю в лоб. А кто лучше всех сработал? спрашивает. - Сколько перевыполнил? Полторы нормы? Врешь - и тоже в лоб. Идейный... На идее и погорел. Была у него идея в спорте отличиться. Команду сколотил футбольную, из футболистов, конечно. У остальных сил не было не только мячик гонять - смотреть на это. Кому смотреть - билеты выдавали, за ударный труд. А потом повез он свою команду на зональные соревнования, те и проиграли. А начальника лично вызвал к себе, лично, другой начальник, повыше. Наш-то как пошел - белье надел чистое, знал, на что идет. Рассказывали, в кабинете, куда его вызвали, вторая дверь была. Изругают в кабинете провинившегося и на вторую дверь показывают: туда, мол, пройдите, там с вами еще побеседуют. Человек повернется, чтобы идти, а ему - в затылок.

- Тебе никто не поверит, - с трудом выговорил собеседник. - Начал с пирамид, а кончил чем?

- Я еще не кончил, - сказал старик. - Я еще, признаться, даже не начал.

А в дверь опять постучали. Наверное, день этот был днем визитов. Впрочем, может быть, это был год? Когда лежишь и некуда больше опешить, и ничего уже не ждешь, время тянется непонятно.

Пришел к старику незнакомый, его примерно лет, человек. Но, правда, ухоженный, не чета хозяину. Кожа гладкая - подтянута за ушами. Костюм, ботинки, галстук - выше всяких похвал.

- Вы должны, - тяжело, одышливо заговорил гладкий.

- Ничего и никому я не должен, - немедленно ответил старик.

- Я неправильно выразился, - с достоинством поправился гладкий. - Я прошу вас подписать вот эту бумагу. О том, что я тоже строил канал.

- А вы не строили, - радостно уточнил старик, - на самом деле?

- Строил, строил, - поморщился гладкий. - Точнее сказать, участвовал. Не там, где основной, большой канал рыли, а на одном из малых, боковых. Неразбериха какая-то с бумагами, - пояснил.