Сердце бездны

- Не надо. Здесь ты одна - меня, покойника, можно не считать. Здесь не перед кем выглядеть, пойми.

- Здесь есть я.

- Обманывать себя - это недостойно.

- Я не обманываю.

- Ты не хочешь умирать. Очень не хочешь. - Раэн опять жестом остановил возражения. Озр безразлично, равнодушно усмехнулась. - А у тебя есть шанс жить. Жить без убийственных психических перегрузок. Минимум две трети трупов в Десанте - их результат, ведь в Бездне достаточно дрогнуть не то что руке векам... И ты уже, сейчас - умираешь. Твой мозг - по-прежнему органическая структура, а он вынужден работать, как будто бы тоже стал кристаллическим. Его биология не выдерживает - несмотря на все ухищрения, наступает истощение. И оно одно способно убить через несколько лет полетов...

(Озр с удивлением отметила, что Раэн четко разделил биологические и психические процессы. В Координатории это твердо считалось одним и тем же.)

- Ты исчерпала свой лимит удачи. Ты перенапряжена сверх всяких норм. Пойми. И ты дерешься с тем, кто больше тебя настолько же, насколько галактика огромнее вируса.

- Я проверю эти утверждения на практике.

- Здесь есть не только те, с кем ты испортила отношения, но и те, кто хочет тебя спасти. Они просят только об одном: выйди из этой ситуации. Ты будешь еще десятилетия - подумай, десятилетия! - жить на этой планете, быть для ее людей не монстром, а богом. Или, если хочешь, сможешь уйти в Бездну и когда-нибудь умереть там, в твоем родном мире. Здесь ты погибнешь очень нехорошо, Командор Озр. И рядом не будет никого из Десантников, которые бы восхитились твоим дебильно-мужественным концом.

Через Раэна все время шло что-то отупляющее, обволакивающее, соблазнительное. О Бездна, здесь что, не могут даже чихнуть без психогеники?!

- Ты кончил, Командор Раэн? Теперь говорю я. Я делаю все для себя, а не ради мнения Десанта или кабинщиков. Если я струшу, то буду мерзка себе. А те, кто тебя послал... Как говорят земляне, пусть эти самые Старшие подавятся своей добротой. Командор, почему ты дал им использовать себя?! Как они смели это сделать?

Раэн улыбнулся криво, но вроде бы даже с облегчением:

- Откровенно говоря, я рад провалу своей миссии. Если бы ты согласилась... все было бы исполнено, но, как я чую... Ты сама не понимаешь, до какой степени для тебя хорошо, что ты не согласилась, что я был таким никчемным послом, или ты - таким твердолобым фанатиком. Да, с подобными тебе Он вынужден выполнять условия сделки, но... - Раэн кривил губы, словно человек. Казалось, что из металлопластиковых, дьявольски неотличимых от натуральных глаз вот-вот побегут слезы. - Ты умрешь, но умрешь хорошо, как тот капитан, на "Алой молнии"...

Смех. Тихий, похожий на шорох пластмассовых гранул. Раэн сжался, словно зверек перед ударом. И начал таять, как кусок сахара в чае. Озр поймала его отчаянный, больной взгляд - в нем были мука и зависть, зависть к ней, Озр. Знакомый шелестящий голос, все тот же, что миллионы лет назад, прошептал без интонаций:

- Командор, ты получила предупреждение. Это первая и последняя попытка вытянуть тебя из плохой ситуации. Не хочешь - получишь все сполна. Тебе будет много, много хуже, чем этому дебилу Раэну...

Она с застывшим, словно затекшим лицом искала анниг. Но его и не могло быть. "Что он сделал с Наставником, и что Наставник дал сделать с собой..."

В таком бешенстве Озр не бывала никогда раньше.

Ночь. Почти во всех кельях затушены факелы. Первозданная тьма камня захватила, сжала людей.

Некто продолжает свои игры - но уже не напяливая маску Старших.

Сны. Или не просто сны?

Монах лежит неподвижно, как мертвец. В его мозге хозяйничает спокойный, властный голос: "Ты хочешь власти над миром? Тысяч наложниц? Шелка, расшитые алмазами? Кушанья, рабов? У тебя вполне может быть все это. Если ты запомнишь то, что тебе сейчас говорится, и будешь делать все нужное, у тебя появится желаемое. Ты станешь царем, слуги языками будут очищать грязь с твоих сапог, а это так приятно, приятно..."

Другая келья. Другой монах свернулся клубочком в углу. Тот же самый голос, но кажущийся неподдельно-дружеским, шепчет: "Помнишь, тебя еще ребенком привели в этот монастырь? Как плакала мать, прикрывая лицо широким рваным рукавом такая привычка появилась у нее еще тогда, когда она была служанкой? А отец грязно ругался вполголоса и грозился избить ее за то, что она позорит семью? А через час ты впервые в жизни сытно поел и поэтому на время перестал огорчаться?.. Хочешь маленький чистый дом, маму, братьев? Если ты будешь делать то, о чем я тебя сейчас попрошу, ты очень поможешь мне, и я в благодарность помогу тебе получить и красивую, полную жену, и десяток веселых, никогда не голодающих детишек. Все они будут очень, очень любить тебя..."

В голосе проскальзывали странные, чуть обволакивающие интонации. Человек не смог бы воспроизвести их при всем своем желании - не позволил бы голосовой аппарат. И еще: временами в словах слышался шорох, похожий на шорох пластиковых гранул.

Пока Нина тут, проникать сюда гораздо легче. И Некто пользовался этим. Время для Озр придет позже, позже...

Глава 7. Монстры

Утром был еще один труп. Командор, даже не касаясь погибшего, определила, что человек умер от обширного инфаркта. К ее удивлению, настоятель, не обладающий полями-щупами, несколько раз провел ладонью над телом и поставил тот же диагноз. Теоретически нормальный (то есть некиборг) человек не мог управлять своими или воспринимать чужие природные поля.

Опять обряд похорон, опять черные клубы дыма тяжело ползли в бесцветный хрусталь неба. Спокойные, чуть печальные лица монахов, напряженные, больные землян. Беззаботен лишь Серж. Нина пыталась проковырять камень носком сапога, больше похожего на носок из бело-зеленой, тонкой кожи. И шептала капитану, стоя за его спиной:

- Бежим, отсюда надо бежать... - Ее голос был обреченным, нудным, она повторяла эту фразу в тысячный раз. Артуру невероятно надоело делать вид, что он ничего не слышит.

Наконец монахи стали медленно утягиваться в коридор. Вдруг из его глубины донеслись странные, путающиеся в базальте крики. На площадку, над которой еще шелестели медленно опускающиеся, прилипающие к мокрому камню кусочки погребального пепла, выскочило несколько человек. Через разодранный белый шелк одеяний виднелись смуглые, иссушенные тела.

Озр метнулась к занавеске, Артур - тоже, но, естественно, гораздо позже и медленнее.

У самого входа Командор застыла, как статуя, одетая в комбинезон. Не было даже ветра, который мог бы пошевелить ее волосы.

Подземелье впереди молчало. Все чувства киборга словно проваливались неизвестно куда, и создавалось ощущение, что за тоненькой тканью нет вообще ничего - ни скалы, ни хода в ней.

Эта задержка действия, весьма ощутимая для Десантника, продолжалась меньше четверти секунды. Озр уже прикидывала, как лучше сделать первый, настороженный шаг, - но тут из пещеры выбралось грязно-белое, шелушащееся щупальце. Артур, не успевший подбежать к Десантнику, спешно поднял с камня медный ритуальный нож и собрался полоснуть им по твари. От стресса Истомин стал действовать и мыслить невероятно быстро и четко - по человеческим меркам, конечно. Озр перехватила его руку. Он чуть не закричал от боли, но Командор уже ослабила хватку:

- Подожди. Видишь, само выползает.

Но оно не выползло, а выпрыгнуло. Щупальце каким-то образом прикрепилось к поверхности площадки - похоже, присосалось - и, резко сократившись, выдернуло на свет своего обладателя.

Грязно-белая, словно запаршивевшая тварь больше всего походила на очень раскидистую ветвь дерева. У нее не было ни головы, ни туловища - о мелочах типа глаз и рта говорить вообще не приходится. Щупальца беспорядочно отходили одно от другого, листву заменяли неритмично дрожащие лохмотья.

- Держись подальше.

Артур, на секунду забыв, что Озр - это Озр, отважно попытался шагнуть к монстру. И тут же получил парализующий заряд от Командора.