Страница 6 из 17
– Твой друг Курунир, которого северяне величают Саруманом, тоже каждый раз посещает тайные башни, – на подступах к башне подхватил разговор, начатый в главном замке Денетор. – Странно, вы оба зовете себя магами, но я ни разу не видел, ни от одного из вас волшебных деяний. Почему так?
Гэндальф пожал плечами:
– Возможно, что молва приписывает нам лишнее.
– Я знаю, что на севере, там, где тебя называют другими именами, магия в большей силе, чем здесь.
– Да это так! – грустно ответил Гэндальф. – И причина этому Мордорский Враг, что все ближе и ближе тянет свои щупальца к Гондору.
– Ты не первый раз говоришь о Враге из Мордора, – сказал Денетор. – Разве Исилдур не разбил его на нашей земле?
– Это так. Но зло неистребимо до конца, если дать ему хоть малейший шанс. И Враг получил этот шанс.
– Неужели тот выскочка, что засел в Барад Дуре и называет себя Сауроном – великий враг?
– В этом я уже почти не сомневаюсь! – горячо ответил Гэндальф. – Разве не его пираты недавно напали на ваши гавани? Разве не великим трудом и жертвами смогли вы одолеть его?
– Да это так! – с горечью ответил Эктилион. – Но флот пиратов прибыл с юга, в то время, как Мордор находится на востоке от Гондора.
– Враг может прийти с любой стороны, – пожал плечами Гэндальф.
Они пришли к Итил Арасу. Башня накрыла их холодной и равнодушной тенью. Ее высокие медные ворота свысока взирали на пришедших. Весь вид ее говорил о том, что она не собирается делиться своими секретами и тайнами. Гэндальф зябко поежился и плотнее закутался в серый плащ, украшенный серебряными рунами.
Эктилион собственноручно открыл ворота и впустил в башню мага и даже поднялся с ним в хранилище, которое было на самом верху. Денетор попросил прощения и позволения удалиться. Надо было следить за свадебными приготовлениями и к встрече с невестой и ее отцом. Гэндальф ничего не сказал, только махнул рукой на доводы Денетора, и не оглядываясь устремился к свиткам и фолиантам, которые горами лежали прямо на деревянных источенных временем полах. Денетор поджал губы и бросил вслед удалвшемуся магу:
– Саруман куда более учтив, чем этот Гэндальф – Странник в Сером Плаще. И почему отец так любит его?
Так, недоуменно вопрошая себя, Денетор пошел к главному замку.
– Что ты ищешь в этот раз? – полюбопытствовал Эктилион у Гэндальфа.
– Я еще сам этого не знаю. Ищу все подряд. Незначительный рассказ может оказаться полезным. Мимолетная запись вызовет интерес. Что ты можешь сказать о Священных Итильских палантирах?
– Скажу только то, что они существовали так давно, что неизвестно существовали ли они вообще.
– Они существовали. Семь палантиров. Семь башен Минас Тирита были украшены ими в древние времена, также как во времена Арнора они сверкали на семи башнях Осгилиата – прежней столицы Гондора.
– Сейчас не осталось ни одного.
– Да, они пропали во мраке времени. Канули в неизвестность. Что самое странное.
– А ведь слово палантир означает Видящий из Далека, – мечтательно вздохнул Эктилион. – Еще в детстве отец говорил мне, что былое величие и слава Гондора возродятся, если хотя бы один палантир вернется в Минас Тирит. А главное, вернется король! Единственный главный и настоящий правитель этой земли. И были походы за ними! Славные походы! В одном из них даже принимал участие мой отец Тугрон. Но каждый раз они возвращались с пустыми руками. Увы!
Все это время, пока Эктилион воздыхал о прошлом, Гэндальф пересматривал свитки. Один за другим. Некоторые он брал и тут же откладывал в сторону не разворачивая, другие просматривал мельком, некоторые даже не удосуживал взглядом.
– Семь палантиров, – продолжал Эктилион. – Семь камней хранящих счастье Гондора. Где они? Неужели все канули во мраке времени? Дорого бы я дал, чтобы подержать в руках хотя бы один из них?
– Что ты скажешь, если я поведаю тебе о том, что один из палантиров я держал вот в этих руках? – вдруг спросил наместника Гэндальф. При этом маг даже глазом не повел и не повернул головы в сторону собеседника.
– Я скажу, что этого не может быть! – воскликнул Эктилион.
– А тем не менее это так! Эмон Сул – Вершина Ветров, похищенный из Белой башни драконами был в моих руках совсем недавно.
– Эмон Сул? Но ведь этот палантир погиб вместе с Арведуном последним королем Гондора, когда тот попал в караблекрушение. Это было еще во вторую эпоху. Я сам читал об этом в одной из Гондорских хроник.
– Нет, те хроники ошибаются. Арведун оставил палантиры Эмон Сул и Ануминас в Белой башне и драконы похитили один из них. Так гласит другая хроника. И теперь ясно, что права была она. Ведь я добрался до него.
– Я верю, что так оно и было! Ты видел палантир. И что ты сделал с ним? Почему не доставил в Минас Тирит?
– К сожалению это было невозможно. После похищения драконы сделали его тотемом своего рода. Да-да, не удивляйся, они сделали его вместилищем своего духа и единого сердца, после чего спрятали его в глазном яблоке убитого дракона, так Эмон Сул превратился в Око Дракона. Палантиры могут служить не только свету, но и тьме. Чтобы потомки Смога не вернулись в наш мир, я убил этот черный палантир. Никому в Средиземье он не принес бы счастья. Только горе и страдание. К тому же Саурон тоже желал овладеть им, и если бы овладел, давно бы мы все были у него в рабстве, а в окружающем нас мире слышалась бы только черная речь.
Гэндальф продолжал просматривать бумаги. Вековая пыль облаком витала вокруг него. Принесенные с собой факелы едва горели и не в силах были рассеять сырой мрак. Зато от посоха мага исходили яркие голубые лучи, и в них все можно было рассмотреть. Эктилион вдруг почувствовал, как трудно ему стало дышать.
– А Ануминас-Душевный Дар? Куда делся он? Или Осгилиат-Сердце Мира? Может, ты знаешь что-либо о них?
– Осгилиат пропал в водах Андуина.
– Это я знаю.
– Но ты не знаешь, кому он достался после этого!
– Кому?
– Королеве Мертвых болот.
– Не может быть!
– Это так! Осгилиат находился у нее столько же лет, сколько Эмон Сул у драконов. Он растаял, словно кусок льда, после того, как ушел из плена.
– Ты тоже держал его в руках?
– Увы! Эта честь выпала не мне, а Саруману. – Говоря это, Гэндальф впервые поднял голову и посмотрел на Эктилиона. В лице у него на мгновение появилось выражение горечи. – Остался только Ануминас. Только о нем ничего не известно.
– Есть надежда найти его?
– Надежда всегда есть. Еще полсотни лет назад никто бы не вспомнил про палантиры, но недавно про них прошел слух, и они один за другим стали появляться из небытия. Сейчас очередь Ануминаса дать о себе весточку.
– Тогда я желаю тебе удачи, Гэндальф! – воскликнул наместник.
– Спасибо, Эктилион. Я всегда знал, что ты великий правитель и твоя забота о людях искренна.
– Твоя похвала великая честь для меня.
– Только не говори никому, что я ищу. У Врага повсюду есть уши.
– А что же мне говорить?
– Мало ли у Гондора других секретов? Например, чаша из Белого древа. Она ведь тоже была потеряна. Кстати, в одно время с Ануминасом.
– Я знаю про нее, – мечтательно произнес Эктилион. – Чаща жизни. Она будет, пожалуй, дороже палантира. Ведь ее своими руками сделал Анарион – Король Основатель. Тот, кто вернет ее, вернет Гондору славу и непобедимость.
– Вот ее я и буду искать, – кивнул головой Гэндальф и усмехнулся. – Хотя в ее существовании у меня куда больше сомнений. Слишком красивая это легенда. Но все равно, если спросят, можешь рассказать про чашу. А про палантир, пожалуйста, молчи.
– Да будет так!
Сказав это, Эктилион покинул башню и спустился в город. Наместник вышел на улицу и с облегчением вдохнул прохладный вечерный воздух. Взгляд его устремился в розовое от заката небо. Серые облака клочками висели над городом и не двигались с места, словно застыли навечно. Стены, окружавшие город со всех сторон были столь высоки, что солнечные лучи уже не проникали внутрь, и улицы Минас Тирита были окутаны в плотную тень, и факельщики трудились во всю, зажигая фонари. В честь праздника городским советом было решено увеличить количество огней в городе в девять раз. Увидев наместника, они с радостной почтительностью поклонились ему. Эктилион улыбаясь, выслушал поздравления в свой адрес. В это самое мгновение стоящий на холме главный замок с высокими стеклянными окнами вдруг засверкал солнечными зайчиками, пустив их в город, в котором на короткое время вдруг снова стало светло. От бившего в лицо солнечного золота Эктилион даже зажмурился. Но настроение его вдруг стало улучшаться. Подарок небес наместник воспринял, как хорошее предзнаменование.