Проект 'Румоко'

- Я же говорил вам, что не работаю на правительство. Что же дальше?

- Похоже, что мы зашли в тупик, мистер Швейтцер.

- Едва ли, - возразил я, - скорее, добрались до конца предисловия. Поскольку уговорить вас не удалось, придется браться за дело. Приношу вам свои извинения, но другого выхода нет.

- Вы действительно решили применить физическое насилие?

- Боюсь, что так, - подтвердил я. - И нам не помешают. Поскольку я предполагал, что утром буду с похмелья, то прежде чем пойти спать, сказался больным. Так что в моем распоряжении целый день. Вы уже ранены и рана болит; подумайте же о том, что я могу с вами сделать за день.

Затем я осторожно встал, и хотя комната поплыла перед глазами, я вида не подал. Подойдя к стулу коротышки, я сгреб его и поднял вместе с седоком. Я чувствовал себя неважно, но силы еще оставались.

Я унес его в душевую и вместе со стулом запихнул под душ так, чтобы вода пока не попадала на голову.

Затем я вернулся в каюту.

- Теперь расскажу, что я задумал, - сказал я. - Я измерял температуру воды в этой душевой в разное время дня: она колеблется от 140 до 180 градусов по Фаренгейту. И твой приятель окажется под струей кипятка сразу же, как только я включу воду, расстегну рубашку и спущу ему брюки, чтобы побольше открыть тело. Понял?

- Понял.

Я вернулся в душевую и включил воду - одну горячую. Затем снова вернулся в каюту. Я внимательно рассматривал лицо высокого, и мне показалось, что у него есть что-то общее с коротышкой, какое-то сходство. А не родственники ли они, подумал я.

Когда из душевой донесся крик, он попытался сохранить внешнее спокойствие. Но мне было понятно: я сломал его. Он пробовал держаться изо всех сил, глядя то на часы, то на меня.

- Выключи, черт возьми! - крикнул он.

- Брат? - спросил я.

- Двоюродный. Да выключи ты кипяток, обезьяна!

- Только тогда, когда у тебя будет что сказать.

- Ладно. Только оставь его там и прикрой дверь.

Я ринулся в душевую и прикрыл воду. Голова у меня начала проясняться, но я по-прежнему чувствовал себя как у дьявола на жаровне.

Я обжег руку, закрывая кран. Оставив жертву висеть на стуле и обтекать, я вернулся в каюту, прикрыв за собой дверь.

- Так что ты хотел сказать?

- Можно мне освободить руку и взять сигарету?

- Нет, но сигарету получишь.

- Хотя бы правую. Она затекла.

Я подумал и согласился, снова взяв пистолет.

Я зажег для него сигарету, сунул ему в рот и освободил его правую руку от ленты. Он выронил сигарету, пока я это делал, но я поднял ее и вернул ему.

- Ладно, - сказал я. - Отдыхай секунд с десяток, потом поговорим.

Он кивнул, оглядел комнату и глубоко затянулся.

- Я полагаю, ты знаешь уязвимые места, - начал он, - и думаю, что ты не от правительства; и если это так, то твое личное дело очень богатое.

- Я не от правительства.

- Тогда жаль, что ты не на нашей стороне, потому что этот проект - очень вредная штука. Кто бы ты ни был, - уточнил он, - я надеюсь, что ты знаешь, что являешься его соучастником...

И он снова посмотрел на часы.

Шесть двадцать пять.

Он делал это и раньше, но я не обращал на это внимания. Но теперь мне показалось, что он не просто желает знать время.

- Когда взрыв? - спросил я на всякий случай.

И он внезапно купился на мой блеф.

- Принеси моего брата из душевой, чтобы я видел его.

- Когда это случиться? - настаивал я.

- Очень скоро, - сказал он - но это неважно. Ты опоздал.

- Не думаю, - возразил я. - Теперь, когда мне это известно, я потороплюсь. Так... Не время спать. Думаю, мне пора выдать тебя.

- А что, если я предложу тебе большую сумму?

- Нет. Ты только смутишь меня. И я снова откажусь.

- Ладно. Только, пожалуйста, принеси брата обратно и позаботься об ожогах.

Так я и сделал.

- Вам, парни, придется немного побыть здесь, - сказал я наконец, потушив сигарету у старшего и вновь связывая его. Потом я шагнул к двери.

- Ты не знаешь, ты действительно не знаешь, - услышал я позади.

- Не валяй дурака, - бросил я через плечо.

Я не знал. Я действительно не знал.

Но мог и догадываться.

Я несся по коридору, пока не добежал до каюты Кэрол Дейт. И я колотил кулаком в дверь, пока не услышал сдавленные проклятия и просьбу обождать чуток. Затем дверь открылась, и Кэрол, с ночным колпаком на голове, уставилась на меня, жмурясь от света и запахивая огромный халат.

- Чего тебе?

- Насчет вчерашнего, - объяснил я. - Пришел поговорить. Можно к тебе?

- Нет, - возразила она. - Я не привыкла...

- Диверсия, - бросил я. - Я знаю. И то, о чем мы толковали, еще не кончилось. Пожалуйста...

- Заходи, - дверь неожиданно распахнулась, и она посторонилась, пропуская меня.

Я вошел.

Она закрыла дверь, привалилась к ней и потребовала:

- Ладно. Выкладывай!

В каюте слабо мерцал свет. Я явно поднял ее с постели: кровать была вся измята.

- Видишь ли, в прошлый раз я рассказал тебе не все, - начал я. - Да, это была диверсия: там находилась бомба, и я обезвредил ее. С этим все обошлось. Сегодня же - большой день, день Проекта, и я думаю, что в недалеком будущем нас ждет последняя попытка диверсии. Я знаю: это факт. И думаю, что знаю, в чем заключается диверсия. Поможешь мне? Хочешь, я помогу тебе? Помочь?

- Сядь, - сказала она.

- Времени мало.

- Сядь, пожалуйста. Мне надо одеться.

- Только поторопись.

Она шагнула в другую комнату, оставив дверь открытой. Я оказался за косяком. И, думаю, это ее не беспокоило, если она доверяла мне и, похоже, так оно и было: она одевалась.

- Что за диверсия? - донеслось до меня сквозь шорох платья.

- Думаю, что, по крайней мере, один из наших атомных зарядов снабжен "ловушкой для дураков", так что эта птичка чирикнет, едва выпорхнув из клетки.

- Почему?

- Потому что в моей каюте два человека - оба привязаны к стульям - которые желали побеседовать со мной утром насчет обслуживания Джи-9.

- Ты считаешь их врагами?

- Они были грубоваты со мной.

- А потом?

- Когда я одолел их, то так же поступил и с ними. Я заставил их говорить.

- Как?

- Не твое дело. Но они говорили. Я думаю, надо проверить запалы "Румоко".

- Я могу забрать их из твоей каюты?

- Да.

- Как ты одолел их?