Страница 7 из 8
— И что?
— Да все вместе. Причин пять или шесть. Основная заключается в том, что мне больше не интересно. Когда-то я бы многое отдал, что бы найти этого монстра, теперь я в этом разочаровался. Я разорился из-за того, что было журавлем в небе, и я хотел крови, чего бы мне это не стоило. Теперь я понимаю, что это время проходит и мне жалко ИККИ.
— И он тебе больше не нужен.
— Я возьму его, если он будет миролюбив. Но я не желаю подставлять свою голову, что бы помочь ему выйти на сушу.
— Я думаю, что это четвертая или пятая причина, о которой ты говорил.
— Ладно. Но я тебе не скажу первую, чтобы не радовать тебя тем, что ты отгадал. Он усмехнулся.
— Ведь не для ИККИ она так выглядит.
— Нет. Мы взрывные по своей природе. Невозможно иметь два двигателя на обоих концах ракеты и ожидать полета. Тогда то, что находится посередине, взорвется.
— Вот, значит, как оно было. Но это не мое дело.
— Ты рискуешь остаться без зубов, если скажешь еще что нибудь. Ну давай, продолжай. Скажи!
— Ей не нужна эта чертова рептилия. Она предприняла это, чтобы вытащить тебя туда, где ты должен быть. В этот раз ты не приманщик.
— Пять лет слишком большой срок.
— В тебе есть что-то такое, что привлекает людей. И я бы так с тобой не говорил. Должно быть, ты напоминаешь нам какую-то несчастную страшную собаку, которую мы пожалели, когда были детьми. В любом случае, хочется взять тебя домой и пригреть.
— Малыш, — усмехнулся я. — Знаешь, что я собираюсь сделать, когда пересеку линию обитания.
— Могу догадаться.
— Ошибаешься. Я полечу на Марс, а потом возвращусь домой первым классом. Ведомство, занимающееся вопросами банкротства на Венере, не обращается в финансовые органы Марса, а у меня еще осталась кругленькая сумма там, куда ни моль, ни коррупция не проникают.
Я собираюсь приобрести большой старинный замок у Залива. Если тебе когда-либо понадобится работа, ты можешь остановиться у меня. Будешь откупоривать бутылки.
— Ты желторотый доносчик.
— Ага, — согласился я. Но я о ней думаю тоже.
— Я об обоих слышал миллион историй. Теперь это называется совместимостью. Я бы тебе посоветовал, приманщик, постарайся удержать то, что клюет сегодня.
Я отвернулся.
— Если тебе когда-либо понадобится работа, поищи меня.
Я тихо закрыл дверь за собой. Он остался в ожидании, что я ею хлопну.
Рассвет для монстра не отличался ничем от других. Два дня спустя после моего бесполезного прикармливания, я опять спустился вниз заправить кормушки. Экран был пуст. Я подготавливал все к обычной попытке. Прежде чем отправиться, я остановился у слайдера и крикнул «доброе утро» и услышал ответ.
Я оценил слова Майка.
И хотя я не одобрял чувства и значения, вложенные в них, они помогли мне соблюдать приличия.
Потом опять вниз, прочь. Я спускался вниз на сто девяносто метров. Змееподобные тросы, извиваясь, чернели слева. Сырая ночь была беззвучной. И я протаптывал дорогу сквозь нее, словно комета с хвостом спереди.
Я поймал леер, скользящий и гладкий, и начал наживку. С головы до ног меня обдало холодом. Это было как сквозняк. Как будто кто-то открыл огромную дверь подо мною. И я продвигался вниз не так быстро. Это могло означать, что кто-то продвигался ко мне. Кто-то настолько большой, что смог вытеснить огромное количество воды. Я тогда еще не предполагал, что это был ИККИ! Ха! Что угодно, только не ИККИ!
Я закончил подвешивать грузила, когда огромный гористый черный остров всплыл подо мною. Я направил луч света вниз. Его рот был открыт. Я оказался кроликом.
Волны смертельного страха захлестнули меня. Я почувствовал резь в желудке. У меня закружилась голова.
Я справился, наконец, с последней операцией. К тому времени он уже подплыл в плотную ко мне.
Наживка росла, превращаясь из розовой в фосфоресцирующую… Заглочено.
Еще один взгляд назад.
Он был так близко, что наживка отражалась на его зубах, в его глазах. Только четыре метра отделяли меня от его извергающего искры зоба. Потом я уже не сознавал, плыл он за мной или остался там.
Я начал чернеть в ожидании смерти. Потом стал слабо грести ногами. Очень скоро ногу свела судорога. Кролик во мне просил луча света хоть на секунду, на миг. Только узнать…
Или закончить со всем этим. Нет, кролик, мы не бежим от преследований. Надо оставаться в темноте.
Наконец я достиг зеленых вод, светло-зеленых, поверхности.
Я удвоил свои усилия и подплыл к Тенскуаэру.
Мир показался с овчинку, и я услышал крик вдалеке:
— Он жив!
Гигантская тень и штормовая волна захлестнули меня. Счастливые воды для охоты. Может, я был в чем-то неправ.
Где-то была распростерта Кисть. Что такое приманка.
Несколько миллионов лет назад. Я помню, как все начиналось. Я одноклеточный организм с болью перерастающий в амфибию, затем в земноводное. Откуда-то сверху с деревьев я услышал крик:
— Он возвращается.
Я превратился в человекоразумное.
— Вы поймали его? — спросил я.
— Все еще борется, хотя он на крючке. Мы думали, что он съел тебя вместе с приманкой.
— Я тоже.
— Дыши и не разговаривай.
Мне дали кислород. Отлично. Выпей.
— Он был ужасно глубоко. Ниже, чем показывал экран. Мы не могли поймать его, пока он не начал двигаться. А было уже поздно.
Я начал зевать.
— Теперь иди в каюту.
Мне удалось раскрыть перочинный нож.
— Попробуйте дотронуться до меня и лишитесь большого пальца.
— Но тебе необходимо отдохнуть.
— Принесите еще одну пару одеял. Я буду здесь.
Я опустился и закрыл глаза.
Кто-то тряс меня за плечо. Серо и холодно. Прожектора освещали палубу желтыми пятнами. Я сидел, прислонясь спиной к противоминной наделке. Несмотря на то, что я был укутан шерстяными одеялами, меня трясло.
— Уже одиннадцать часов. Ты все пропустишь.
Я почувствовал вкус крови.
— На, выпей.
Я скорее догадался, чем распробовал, что это была вода.
— Не спрашивай, как я себя чувствую. Это всегда так бывает. Ладно? — прохрипел я.
— Хорошо. Хочешь спуститься вниз.
— Нет, просто принеси фуфайку.
— Вот она.
— Что он делает?
— Ничего, он глубоко. Он усыплен. Просто лежит.
— Сколько прошло с тех пор, как он показался в последний раз?
— Около двух часов.
— Как Джин?
— Она никого не пускает в слайдер. Майк говорит, что ты должен войти. Вот он здесь.
Я сел и обернулся. Майк был здесь. Он приветствовал меня рукой. Я ответил. Я перекинул ноги за борт и пару раз вздохнул. Боли в желудке.
— Ты как? — спросил Майк.
Я посмотрел на экран. ИККИ не было. Наверное, он слишком глубоко.
— Кофе?
— Нет, не кофе.
— Ты что, болен? Здесь разрешается пить только кофе. Кофе — это коричневый напиток, вызывающий жжение в желудке. У тебя есть в нижнем ящике.
— Чашек нет, придется из стаканов.
— Годится.
— У тебя хорошо получается. Ты что, тренируешься специально для этой работы?
— Какой работы?
— Да той, что я тебе предложил…
Пятно на экране.
— Поднимается, поднимается, — заорал он в слайдер.
— Спасибо, Майк. Я вижу, — ответила она.
— Джин!
— Заткнись! Она занята!
— Это Карл?
— Да, — ответил я. — Попозже поговорим.
Зачем я сделал это.
— Зачем ты сделал это?
Я не знал.
— Я не знаю.
Я встал и вышел.
Тенскуаэр качало. ИККИ, должно быть, перевернулся, когда увидел корпус, потому что пошел опять вниз. Слева от меня вода кипела белой пеной. В глубине кишел ком бесконечных тросов и якорных цепей.
Я постоял немного, затем повернулся и пошел.
— Он еще под действием наркотика.
— Да.
— А что мисс Лухарич?
— А что с ней?
— Она, должно быть, смертельно устала.
— Возможно.
— И что ты думаешь сделать?
— Она подписала контракт на эту работу. Она знала, что может произойти. И это произошло.