Страница 84 из 84
Конечно, я был свихнутый, я и сам это отчетливо понимал, потому мне надо было стрелять, но я не стрелял, обессилев. Я лишь тупо глядел на все это - красное, стекающее по коже, и внезапная дрожь, зародившаяся где-то внутри, подсказала мне, что именно так вытекает жизнь.
Конечно, я был свихнутый: странные карикатурные люди бесновались вокруг меня, они что-то кричали и размахивали руками, подходить, однако, вплотную, наверное, опасались. Я, оборотился к ним, не зная, что делать, и они всем скоплением дико шарахнулись, по-видимому, испугавшись. Образовался какой-то проход. Там была - мостовая, и набережная, выложенная гранитом, и горбатый каменный мост, отражающийся в канале. На мосту я, склонившись, выпустил из рук пистолет, и он, булькнув, ушел куда-то в темную воду. Сияло солнце. Я почти ничего не видел. Позади меня был душный непроницаемый мрак. И непроницаемый мрак сгустился по бокам от меня. И непроницаемый мрак лежал впереди. И лишь чуточку дальше, у суставчатой, с узкими окнами каланчи, нависающей, будто падая, над самым асфальтом, у ворот, которые были закрыты, словно проблеск надежды, мерцало что-то расплывчатое. И я знал, что мне остается уже недолго, и я медленно потащился туда - потому что там было немного светлее...
20. Э П И Л О Г. Д Е Н Ь П Р О Щ Е Н И Я.
А на следующий день в городе был праздник.
С вечера развесили по всем улицам красивые черно-желтые флаги, а часов с десяти утра, когда солнце, очистившись от тумана, совершенно по-летнему, высоко засияло над крышами, грянули из репродукторов веселые песни и, сменяя друг друга, как будто отодвинули все заботы.
Праздничные неторопливые толпы с воздушными шариками и трещотками потекли на Торговую площадь.
За ночь там был построен уступчатый деревянный помост, и когда площадь к полудню заполнилась разгоряченным народом, то по ступенькам помоста, сопровождаемый немногочисленной свитой, не взошел, а как бы взлетел от избытка энергии Мэр в сияющем светлом костюме и, немного подавшись вперед, ухватившись за перекладину, над которой чернели змеиные головы микрофонов, произнес великолепную речь - о прошлом и будущем города.
Он сказал, что главные трудности уже позади, что сегодня они расстаются с последними опасными заблуждениями, что дорога в прекрасное завтра уже открыта и что всех их теперь ждет период спокойствия и процветания.
В голосе его звучала возвышенная уверенность, острое вздернутое лицо было словно высечено на медали, справа от него находился серьезный, сосредоточенный Дуремар, а по левую руку, посверкивая полировкой хитина, поводя из стороны в сторону щеточками жестких антенн, как приземистый монумент, сторожил, казалось, каждую фразу угрюмый Жук-носорог, и непроницаемые глаза его, от темени до подбородка, будто стекла очков, отражали летнее небо.
Ивонна, иногда приподнимавшаяся на цыпочки, хорошо видела их обоих.
Высокий и низенький.
А когда Мэр закончил, выразив надежду на скорое благополучие, и простер руку в приветствии, как это обычно изображалось на парадных портретах, то, наверное по команде, зарокотали военные барабаны, и под их приглушенную равномерную дробь, на дощатый настил, сооруженный, по всей вероятности, также сегодняшней ночью, поднялась чрезвычайно внушительная фигура в малиновом балахоне и почти сразу же вознесла над собой светлую полоску меча.
Как этот меч опустился, Ивонна не видела, она лишь слышала надувшийся многоголосием крик и затем облегченное: "Ах"!.. - вырвавшееся, словно из единого горла.
И немедленно загремел оркестр, означающий, что начались народные танцы.
Окружающая Ивонну толпа несколько разрядилась.
- С праздником!.. - сказала ей незнакомая женщина, у которой в ладони была зажата гвоздика.
И Ивонна тоже ответила:
- С праздником!..
Золотистый, почти невидимый дождь вдруг заморосил из ясного неба.
Струи его - блистали.
Точно протянулась над городом стеклянная паутина.
Ивонна заторопилась.
Однако, дождь испарялся, по-видимому, не достигая земли, и когда она оглянулась с середины мостового пролета, то увидела шпили и купола - чуть подрагивающие в призрачном существовании.
Казалось, что они сейчас растворятся в пространстве.
Но они вовсе не растворились, а стали еще чище и еще красивее.
Долетел мелодичный серебряный звон часов.
Праздник на площади продолжался...