День гнева

- Договорились. Люблю слушать занимательные истории.

- А отвечать на вопросы? - не удержался Алик. Пантелеев ему не ответил, отмахнулся только.

Историю Смирнов поведал кратко, четко, по этапам, убедительно по логике. Адаптировано, правда, к обстоятельствам: без имен, без конкретных деталей, без предварительных прикидок.

- Любопытно, любопытно, - невнятно откликнулся Пантелеев по окончании рассказа. - Теперь вопросы, да?

- А можно? - нарочито робко спросил Смирнов и, получив разрешение повелительным пантелеевским взглядом, задал первый вопрос:

- Вы знали Курдюмова?

- Весьма и весьма шапочно. Представляли мне его как-то, когда он на заводе ошивался. Я был уверен, что он из промышленного отдела, а тут вон что... - рассеянно ответил Пантелеев. Возил рюмку по столу, соображал что-то.

- Ваш особист, как он? За пищик его подержать можно? - задал второй вопрос Смирнов.

- Подержать за пищик его, безусловно, можно. Но каков будет результат? Он - полный идиот, ребята.

- Члены их шайки любят прикидываться идиотами. Удобнее работать, заметил Алик.

- Этот не прикидывается, - уверил Пантелеев и, резко встав, подошел к комоду, на котором стоял телефон. Он не только быстро бегал, но и быстро соображал. Жестом показав, чтобы они немного подождали, набрал номер и закричал в трубку: - Мишка, кончай трудиться, пупок развяжется! Коньяка хорошего хочешь?.. А хоть до усрачки... Давай, давай быстрей! Ждем тебя, он вернулся на место, обеими руками взял пузатую рюмку и объяснил: - Мишка Прутников, наш коммерческий директор. По-моему, он с Курдюмовым в дочки-матери играл.

Прутников объявился минут через пятнадцать, тоже был быстр на ногу. Или выпить очень хотелось. Представившись и поздоровавшись, он глянул на столик, и на его личике появилась демонстративно сделанная гримаса отвращения.

- Я в ваши аристократические игры играть не намерен, - сделал он заявление и по лестнице двинул на второй этаж.

- Мишка, Мишка, ты куда? - забеспокоился Пантелеев.

- К Надьке подхарчиться, - исчезая, ответил Мишка.

Он не заставил себя долго ждать, явился минуты через две, держа в руках глубокую тарелку с сациви. Не пожадничала Надежда, навалила с горкой. Мишка поставил тарелку на столик, притянул четвертое кресло, уселся, налил до краев рюмку Пантелеева, выпил из нее и, понюхав лимончик, приступил к сациви. Пантелеев сходил к горке, принес четвертую рюмку и поинтересовался:

- Небось, чавкать будешь?

- И еще как! - заверил Мишка.

- А кости куда девать будешь?

- В камин! - заорал Мишка и, продолжая харчиться, спросил, глядя в тарелку: - Допрашивать когда будете? Лучше сейчас. Когда я ем, я словоохотлив и откровенен.

Взглядами Алик и Смирнов попросили Пантелеева начать. Тот и начал:

- Ведь ты имел дело с Курдюмовым и ЦК, а, Мишенька?

- А как же, - охотно подтвердил Мишенька, обсосал мелкую косточку и запустил ею в камин. - Золотой человек!

- В каком смысле? - искренне удивился Алик.

- В прямом. Приедет, бумажки привезет, и у нас полный порядок и с фондом зарплаты, и с премиальным фондом, и с соцкультбытом, и те де и те пе.

- Какие же бумажки он вам привозил? - спросил Смирнов.

- Секретные. С тремя крестами. Не подлежащие разглашению.

- А ты разгласи, - посоветовал Пантелеев.

Мишенька налил себе еще, выпил, хладнокровно выдерживая взгляды троих, закусил, ответил троим лучезарным взором и задал встречный вопрос:

- Что он натворил?

- Он исчез, - ответил Смирнов.

- А вы его ищете. Вы оттуда? - Мишенька костяшками пальцев постучал по столу, изобразил стук.

- Они действуют по просьбе нового руководства, - ответил за Алика и Смирнова Пантелеев.

- Новое - это то, которое жаждет прихлопнуть наш любимый военнопромышленный комплекс, и тем самым лишить меня хорошо оплачиваемой работы. Они из меня нищего делают, а ты им помогай?

- Помогай, - эхом отозвался Пантелеев.

- А потом другие люди, действующие по просьбе старого руководителя, нежно возьмут тебя за бока и повлекут в узилище, как изменника и израильского шпиона.

- Не возьмут и не поведут, - успокоил его Алик.

- Вы в этом уверены, а я - нет.

- Мишка, перестань делать клоуна, отвечай, - приказал Пантелеев. Можешь считать, что спрашиваю я, твой косвенный начальник.

- Вторую бутылку поставишь? - потребовал Мишка. - По той причине, что косвенный. Ладно, ладно, не рычи, Гена. Слушайте же. Про бумажки. Но сначала о наших взаимоотношениях с заказчиками. Вся наша продукция производится по Госзаказу и направляется в распоряжение Министерства обороны. В особый Госзаказ выделяется экспортная часть, которая раз в квартал, обычно в конце, транспортируется в определенные порты и куда-то отбывает, вероятно к нашим многочисленным друзьям на африканском континенте. Так вот, как правило, в конце квартала же появлялся на заводе товарищ Курдюмов с той сакраментальной бумажкой, содержанием которой вы интересуетесь. Бумажка это - требование того же МО об увеличении очередной экспортной партии процентов на двадцать-тридцать. И я, как коммерческий директор, с восторгом пытался удовлетворять это требование. Дело в том, что эти проценты оплачивались уже не как госзаказ, а в мировых ценах. В рублях, конечно, по нашему непонятному курсу, но заводу все равно это было невероятно выгодно.

- Почему этим занимался работник ЦК, а не военпреды? - спросил Смирнов.

- Не знаю.

- Продукция этой части была аналогична общему заказу? - задал непонятный вопрос Алик.

- Не совсем. На экспорт у нас идут, открою вам государственную тайну, которая известна последнему пацану нашего города, изделия "земля-земля", "земля-воздух", "воздух-земля" и "воздух-воздух". В курдюмовских бумажках чаще всего изделия "воздух-земля" и "воздух-воздух" отсутствовали.

- Эта часть транспортировалась отдельно от общего экспортного заказа? - задал еще один вопрос Алик. Мишенька с любопытством на него посмотрел и ответил:

- Вместе. Все направлялось в порты назначения вместе.

Ничего не понимал в этой хренотени Смирнов. Его интересовало другое:

- У Курдюмова были в вашем городе друзья, подруги, просто знакомые, у которых он мог остановиться заночевать?