Утонувшие надежды

- Вырубил электричество? Во всем отеле? - спросил Дортмундер.

- Ну да, чтобы усугубить переполох, - объяснил Том.

- А твои партнеры остались в лифте?

- Бывшие партнеры, - подчеркнул Том и вновь хихикнул. - Полагаю, до прибытия полиции солдатики успели хорошенько намять им бока.

- А разве отель не обыскивали? - спросил Дортмундер.

- Конечно. Но Мира записала меня своей сестрой, так что...

- Сестрой?

- Мира была хитрющая девица, ну, и я был парень с головой, и когда тот шулер узнал, что Мира состояла в сговоре с налетчиками...

- Откуда он узнал?

- А как ты думаешь, Эл? - спросил Том.

- А-а, понятно, - сказал Дортмундер, объезжая рытвины.

- В общем, к тому времени я был уже далеко. Но не смог забрать все деньги и оставил их в отеле. Там они в полной безопасности.

- Сколько?

- Мы взяли шестнадцать тысяч. Две я прихватил с собой, четырнадцать припрятал.

- И ты думаешь, эти четырнадцать тысяч по-прежнему лежат там, где ты оставил их сорок лет назад?

- Уверен. Видишь ли, я проделал этот долгий путь совсем не ради прогулки на свежем воздухе и, уж конечно, не для того, чтобы встретиться с Мирой.

- Интересно, сколько ей теперь лет? - спросил Дортмундер.

- Нисколько, - ответил Том. - Такие шлюхи, как Мира, не заживаются на этом свете.

Уже в который раз Дортмундер невольно задал себе вопрос, какого черта он связался с Томом Джимсоном. В тюрьме у него не было выбора - во всяком случае, право выбирать себе соседей предоставлялось лишь самым старым долгожителям тюрьмы. Но там Дортмундер мог по крайней мере тешить себя мыслью о том, что где-то рядом, не дальше расстояния полета пули, находится вооруженная охрана.

"Какое мне дело до людей в долине, - спрашивал себя Дортмундер, ведя маленький, автомобиль к мертвому Кронли. - Да появись я там, покажись в окрестностях всех этих Дадсонов - и местные жители тут же вызовут полицию. В конце концов спасать долину от Тома Джимсона - вовсе не моя обязанность. Я ввязался в это дело лишь потому, что он меня застращал. Я и не думал, что дело окажется таким трудным, что придется преодолеть так много препятствий. И увяз во всем этом по уши - добрался аж до Оклахомы, словно какой-нибудь пионер или торговец с пивной бочкой на колесах. Есть ли в этом смысл?"

- Вот он, - заметил Том, прерывая непривычно долгое молчание.

Дортмундер притормозил, и машина почти остановилась, так что он мог рискнуть оглядеться. Они только что перевалили через невысокий пригорок, и впереди показалась зелень, которой Дортмундер не видел с того мгновения, когда в самолете подали салат. Это были невысокие кряжистые деревца темно-зеленого цвета, тонкая шеренга которых пересекала равнину поперек. Большая часть второй половины дня прошла в утомительной скачке по кошмарным пародиям на дороги, так что тени деревьев уже вытянулись вправо, будто острые пальцы, которые советовали приезжим катить в объезд. Над линией деревьев возвышалось несколько строений и церковный шпиль.

- Деревья растут там, где проходит река? - спросил Дортмундер.

- Да ты настоящий лесник, Эл, - ответил Том.

- Это и есть твой город?

- Это мой тайник, - сказал Том. - Вон то высокое здание - это городской отель.

- Высокое здание, - отозвался Дортмундер.

- Смейся, смейся, - сказал Том, хотя Дортмундер и не думал смеяться. Между прочим, из окна комнаты Миры на верхнем этаже открывался вид во все стороны на много миль.

- И что же оттуда видно?

Том хихикнул.

- Да хотя бы нас, к примеру, - сказал он.

36

Гаффи заметил маленький белый автомобиль, неторопливо приближавшийся к городу. Бинокль позволил рассмотреть его получше, но детали изображения размывались. Куда сподручнее было смотреть в прицел снайперской винтовки: его оптическое разрешение было намного выше. При желании Гаффи мог бы уже с этого расстояния навести кружок прицела на любую из голов, качавшихся за лобовым стеклом. Впрочем, у него не было никаких причин отстреливать незнакомцев, словно бешеных собак; во всяком случае, следовало дождаться их приближения и хорошенько рассмотреть.

"А вдруг это... - лежавшие на стволе винтовки костлявые руки Гаффи дрогнули, - а вдруг это он?"

Тим Джепсон. Старый, очень старый знакомый.

- Человек, сломавший мою жизнь, - прошептал Гаффи сухими потрескавшимися губами. Опустив винтовку, он впился слезящимися старческими глазами в маленькую машину, которая едва ползла по дороге, подпрыгивая и раскачиваясь. Тим Джепсон.

Разумеется, это не он. Гаффи поджидал его долгие годы, подавляя свое нетерпение, но Тим Джепсон все не появлялся. За долгие двадцать шесть лет Тим Джепсон так и не вернулся в город, чтобы забрать свои четырнадцать тысяч.

Но ведь он должен приехать! Обязан! А он не приезжал.

В начале шестидесятых в мертвый город повадились обычные мародеры, рассчитывая поживиться стройматериалами и бронзовыми дверными ручками, которые не достались более ранним грабителям. Это были суровые на вид, мрачные, отталкивающей внешности городские типы в грязно-зеленых рабочих комбинезонах. Они приезжали на тупорылых грузовиках и курили сигары. Они напоминали Гаффи самых крутых обитателей тюрьмы, и он предпочитал не показываться им на глаза и смывался, прихватив свои скудные пожитки, так что ни один из грабителей даже не догадывался, что в Кронли до сих пор постоянно проживает человек.

В конце шестидесятых в город зачастили посетители иного рода: подростки в ярких одеждах и головных повязках, ни дать ни взять карнавальные индейцы. Они приезжали в помятых автобусах, жгли костры, крутили пластинки на портативных проигрывателях и пытались сеять кукурузу, помидоры и коноплю. Поскольку кроме конопли ничего не родилось, все эти шайки вскоре уезжали. Гаффи провожал глазами уносящиеся автобусы.

Лишь очень немногие подростки узнавали о существовании отшельника Гаффи. Кое-кому из девиц доводилось видеть его воочию. Он подглядывал за ними, когда те голышом купались в реке. Чаще всего девушки пугались и поднимали шум, прибегали их кавалеры, и Гаффи приходилось по несколько дней скрываться в лесу, пока не прекращались поиски. Впрочем, как-то раз одна девица поманила его пальчиком и кривой ухмылкой, и... о Господи! - это была первая женщина Гаффи с тех пор, как его упекли за решетку сорок лет назад. И это была штучка хоть куда! Будет о чем вспоминать холодными ночами.