Утонувшие надежды

Все пассажиры, включая и Тома, сдали водителю бланки заказа, и тот высаживал каждого клиента прямо у машины, доставшейся ему в итоге великой лотереи. Том и Дортмундер получили крохотный белый автомобильчик, похожий на стиральную машину с четырьмя маленькими дверцами. Запихивая чемоданы на тесное заднее сиденье, Дортмундер сказал:

- Машины Энди мне нравятся куда больше.

- А мне нравятся машины, которые не числятся в розыске, - ответил Том.

Они уселись впереди. Дортмундер взялся за руль, и машина покатила мимо знаков, отмечавших выезды. Том включил радио и обнаружил, что к их услугам тридцать семь станций рок-музыки, четыре религиозные программы и один канал "общей информации", которая на поверку оказалась нескончаемым потоком спортивных новостей. В конце концов Том остановился на религиозной программе и удовлетворенно откинулся на спинку сиденья.

"Зверь уже среди нас, о братья мои! Но ему не скрыться от взора нашего Господа и Создателя! И не скрыться тем из нас, кто даст зверю убежище..."

- Хи-хи, - сказал Том.

Они довольно быстро выбрались из аэропорта и оказались в пустоте. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась абсолютная пустота.

- Ты только представь, как здесь было до тех пор, пока не пришел белый человек, - заявил Том, оглядывая эту окружавшую их пустоту.

- Ага, - отозвался Дортмундер.

Человеку, всю жизнь прожившему в городах или среди живописных гор и холмов, эта колоссальная пустошь представлялась особенно жуткой. Выпущенная в тысяче миль отсюда случайная пуля могла снести тебе голову. Дортмундер вел свою стиральную машину по широкой белой дороге в скудном потоке автомобилей и пытался представить себе, что у него просто начались нелады с периферийным зрением, а на самом деле и слева, и справа что-то есть: здания, холмы, деревья. Хоть что-нибудь. Дортмундер радовался тому, что он по крайней мере сидит. Поднявшись на ноги, он подверг бы себя риску потерять равновесие.

- Езжай в Норман, - велел Том, когда впереди показался клеверный лист развязки на пересечении с другим шоссе. Над дорогой возвышались мостики пешеходных переходов, похожие на крокетные ворота.

- Я смогу его увидеть? - спросил Дортмундер.

- Что увидеть? Норман? Нет, мы свернем в сторону, не доезжая до Нормана, и покатим на запад.

- Я хотел узнать, смогу ли увидеть его хотя бы издалека, - пояснил Дортмундер.

Том нахмурился, задумавшись над словами Дортмундера. Тем временем радио продолжало в самых изысканных выражениях вещать о разнообразных событиях, происходящих в преисподней.

- Ты имеешь в виду, что местный пейзаж несколько однообразен, произнес Том серьезным тоном.

- Да уж.

- А я здесь вырос, - продолжал Том. - Помнишь "Наступление песков"?

- Это про Окки, что ли?

- Да, я и был настоящим Окки, коренным оклахомцем, - сказал Том. - Но не таким, как в том фильме.

- Это точно.

- Тот Окки все больше сидел у костров да песенки распевал. Помнишь, как он заявился на бензоколонку в старом грузовике, набитом матрацами и бабьем, да еще с умирающим стариком в придачу? Что бы ты сделал на его месте?

- Я бы заправился и смылся.

- А в кино они честно расплатились за бензин.

- Но ведь и ты арендуешь машины, - заметил Дортмундер.

- Тут совсем другое дело, - сказал Том. - Я делаю все, что нужно, чтобы облегчить себе жизнь. Например, арендую машины, потому что могу себе это позволить.

- А что бы ты сделал на месте Окки на той заправке?

- Отстреливал бы хозяину палец за пальцем, пока тот не вспомнил бы комбинацию сейфа, - ответил Том. - Приготовься, сейчас нам сворачивать.

35

Как выяснилось, тайник в церкви был единственным личным банком Тома на северо-востоке страны. Том неохотно признался, что ему удалось уберечь от жадных лап адвокатов еще несколько тайников, однако все они были далеко, в разных штатах. Том не хотел никуда ехать, не желал делиться последними запасами и вообще ничего не собирался делать. Поэтому Дортмундеру пришлось предложить ему ехать вдвоем, захватив с собой минимум багажа на тот случай, если придется задержаться на месте. Впрочем, он намеревался проделать все как можно быстрее. Добраться до нужного места, взять деньги и сразу уехать обратно.

- Только что-нибудь попроще, Том, - попросил Дортмундер. - Никаких свадеб, никаких столпотворений.

- Что ж, - отозвался Том. - Надеюсь, тебя устроит место, где вообще никого нет? Как насчет города-призрака?

Туда они и отправились. По дороге Том рассказал Дортмундеру историю города Кронли, штат Оклахома. В начале века этот город был центром скотоводства и крупным транспортным узлом, однако со временем от цветущего организма осталась лишь иссушенная зноем пустая оболочка.

- И все из-за железной дороги, - сказал Том.

- Железные дороги... - откликнулся Дортмундер, ведя машину по пустому двухполосному шоссе в сердце Оклахомы и размышляя о стальных путях, уходящих под воду среди зеленых холмов на севере штата Нью-Йорк. - Внезапно появились железные дороги и подмяли все под себя.

- Нет, с Кронли произошла другая история, - сказал Том. - Город внезапно лишился железной дороги.

- Такое происходит сплошь и рядом.

- Здесь случай особый, - ответил Том. - Кронли начинался с небольшого фермерского поселения, на маленьком ручье, протекавшем между реками Канейдиан и Симаррон. Люди покупали там соль и торговали молоком. Во времена Гражданской войны к городу подвели железную дорогу. Кронли все разрастался, стал столицей округа, обзавелся складами, конторами предпринимателей; там был построен огромный пятиэтажный отель для заезжих дельцов, самое высокое здание в городе.

- Целых пять этажей! - поразился Дортмундер.

Том пропустил его замечание мимо ушей и продолжал:

- Засуха тридцатых годов особенно крепко ударила по городу, потому что местные фермеры разъехались и население изрядно сократилось. И все же город продолжал жить, пока в пятидесятых годах Оклахома не допустила серьезную ошибку.

- Оклахома? Весь штат?

- Да, - ответил Том. - Видишь ли, Оклахома сохранила у себя сухой закон после его отмены по всей стране. Возьми человека, Эл, заставь его страдать, и он решит, что горе и невзгоды ниспосланы ему Господом в наказание за тяжкие грехи. Человек решит, что, если причинить самому себе еще большие страдания, то, может быть, Боженька его простит. Один парень в тюрьме рассказывал мне, что в средние века люди хлестали себя плетьми, дабы уберечься от чумы. Короче говоря, Оклахома, и без того иссушенная зноем, многострадальная и пыльная, решила еще подсушиться - авось, Господь смилуется. Итак, выпивка оказалась под запретом.