Пижон в бегах

- И все-таки ты не услышал, как вошел Альберт Гэтлинг, - сказал я ему.

- Ну и что?

- Значит, он двигался необычайно тихо, не правда ли?

- Если вообще возвращался.

- Возвращался, я видел, - сказал Слейд. - Я его ждал.

- Но зачем убивать Агриколу? - спросил Махоуни. - Какой смысл?

- Может быть, дядя Эл сам расскажет нам? - предложил я и взглянул на него, но дядя только молча сверкал глазами.

Слейд сказал:

- Слушай, ты, помнится, упоминал одно имя.

Я повернулся к нему.

- Я?

- Ага. Легавый, кажется.

- Тафи?

Слейд кивнул.

- Точно. Гэтлинг говорил о нем.

- Агриколе?

- Ага. Я помню. Он, мол, понятия не имеет, с чего бы племянник стал делиться такими сведениями с этим парнем Тафи.

Я снова повернулся к Гроссу.

- Достаточно? Мог ли мой дядя Эл знать, кто из полицейских получал сведения?

Мистер Гросс покачал головой.

- Нет, если Махоуни ему не говорил.

- Почему я должен был говорить? - сказал Махоуни. - Зачем это? Я вообще не имел с ним дела.

- Вот так, - проговорил я. - Дядя Эл понял, что ошибся, и боялся, как бы Агрикола позднее не задумался об этом. Он запаниковал. Последние несколько дней он жил в таком страхе, что почти не соображал. Спросите Траска и Слейда, они скажут. С той минуты, когда дядя понял, что организация преследует меня за его доносы, он не знал, как быть. Он не мог взять вину на себя и был так напуган, что оказался не в состоянии даже помочь мне. Дядя дал маху с Агриколой и со страху убил его. А потом сидел и ждал, пока все кончится.

- Судя по выражению физиономии Гэтлинга, а также по тому, что здесь говорилось, - сказал Махоуни, - ты, должно быть, не врешь, мальчуган. Вот только...

- Что?

- Крепыш Тони, - Махоуни указал на меня. - Нынче днем он опознал тебя в моем кабинете. Тебя, а не твоего дядю Эла.

- Могу предположить только одно: вы у него на подозрении, - сказал я. - Теперь он будет охотиться за вами.

- Совершенно верно, - донесся голос от двери.

Мы повернули головы и увидели на пороге улыбающегося Крепыша Тони Тафи. В каждой руке у него было по револьверу, а в коридоре за спиной Крепыша толпились полицейские.

- Пощекочите их дубинками, господа, пусть поднимаются, - сказал Крепыш Тони. - Конечная остановка, приехали.

Когда я катил в Нью-Йорк на заднем сиденье полицейской машины рядом с Крепышом Тони Тафи, он рассказал мне то, чего я ещё не знал.

- Мы уже несколько месяцев следим за этим баром "Я не прочь". Патрульный Циккатта, к примеру, никакой не патрульный, а сыщик третьей категории, откомандированный отделом организованной преступности в 69-й участок Канарси с особым заданием приглядывать за баром. Чтобы полицейский не вызывал подозрений, его надо замаскировать под полицейского. - Он захохотал и хлопнул себя по колену. Смех у Тони был громкий, здоровый и веселый.

- Стало быть, все это время он следил за мной? - спросил я.

- Не столько за тобой, сколько за баром и посетителями, - ответил Крепыш Тони. - Вот за кем он следил. Той ночью, когда Циккатта увидел там Траска и Слейда, он подумал, что они заглянули оставить или забрать очередной сверток. Но потом, увидев, что часть вывески отвалилась, а задняя дверь выломана и тебя нигде нет, он заподозрил неладное и тотчас позвонил мне.

- Значит, вы все время были поблизости от меня? - спросил я.

- Не совсем. По правде сказать, до вчерашнего вечера мы не знали, где ты, и что происходит. А потом ты появился в Канарси и начал расспрашивать о полицейском по имени Патрик Махоуни. Циккатта позвонил мне и попытался задержать тебя до тех пор, пока мы не приставим к тебе "хвоста". До этого никто из нас не мог догадаться, что за дела творятся в округе, и только когда ты спросил про Махоуни, забрезжил свет. Я вспомнил, как сказал ему, что перехваченный нами наркотик поступил от тебя, и понял, что он, должно быть, считает тебя стукачом. Так мало-помалу кусочки соединились в целое.

- Стало быть со вчерашнего вечера я находился под наблюдением ваших людей?

- Нет, опять не совсем. Циккатта не сумел задержать тебя недолго, и ты уехал до прибытия нашего человека из Куинса. Но мы знали, что ты попытаешься добраться до Махоуни, а посему окружили его своими людьми и стали ждать твоего появления. Блокировать Махоуни оказалось нетрудно: ведь он и так сидел в здании полицейского управления. - Тони снова захохотал и снова ударил по своему колену.

- Итак, с момента моего появления в управлении полиции я все время был у вас на глазах.

- Я бы выразился чуточку иначе. По правде сказать, мы не ожидали от тебя таких прямолинейных действий, и ни один из наших людей не подозревал о твоем присутствии в здании. Не позвони Махоуни и не пригласи меня в свой кабинет, где я смог наконец на тебя взглянуть, я уж и не знаю, что случилось бы тогда. Ну, да все хорошо, что хорошо кончается. Увидев тебя в кабинете, я понял, что происходит, и что Махоуни хочет проверить, опознаю я тебя или нет, поэтому я, естественно, сказал то, что сказал, дабы Махоуни ничего не заподозрил. Я решил, что мы последим за тобой, узнаем, куда тебя повезут, и посмотрим, что произойдет потом.

- Уф! - облегченно вздохнул я. - Значит, в Ориент-Пойнт вы все время были поблизости, и мне, по сути, ничего не угрожало?

- Э... нет... Дело в том, что они увезли тебя из управления быстрее, чем мы рассчитывали. Так что, едва успев найти, мы снова тебя потеряли.

- Тогда каким образом вы оказались в доме мистера Гросса? - спросил я.

- Мы проследили за Махоуни.

- А... - Я выглянул в окно. Мы были в Куинсе. - Можете высадить меня у станции подземки, - попросил я. - У любой. Уж подземку-то вы, надеюсь, способны отыскать?

Тони окинул меня тяжелым взглядом.

- Это что, шутка? - спросил он. - Мы же спасли тебе жизнь.

- Ах да, я и запамятовал, - ответил я.

Был час "пик". Когда поезд добрался до Западной четвертой улицы, мне пришлось продираться сквозь толпу угрюмых представителей человечества, чтобы покинуть вагон и выйти на платформу. Вероятно, это было самое опасное приключение последней недели.

Но мне удалось выбраться на платформу; двери за моей спиной со скрипом закрылись, и поезд увлек свое копошащееся содержимое на юг сквозь черный тоннель. Я поднялся по лестнице, потом поднялся по лестнице, потом поднялся по лестнице, и в конце концов очутился на улице. Тут я свернул на запад и зашагал по Виллидж в первых прозрачных сумерках.

Я не знал её домашнего адреса, как и адреса её родителей в Бронксе. Единственный дом, в котором я видел её, находился здесь, поэтому я пришел сюда.

Шагая по Перри-стрит, я увидел свет в нужных мне окнах, но не знал, что это значит. То ли там Хло, то ли без вести пропавший Арти наконец вернулся домой. И хотя мне не терпелось узнать, чем занимался последние двое суток Арти, в то же время я отчаянно желал, чтобы там, наверху, оказалась Хло.

Мои мысли занимали нынче утром не только убийства. Я раздумывал и о Хло тоже. И кое-что надумал. И теперь горел желанием начать действовать на основе этих умозаключений.

Взять, к примеру, её вчерашний биографический очерк. Рассказ про мужа, маленькую дочку, и все такое прочее. Разве стала бы она делиться этим со мной, если б считала, что мы просто случайно оказались рядом, как два корабля в ночи? Нет, это значило, что она интересуется мной и хочет выяснить, куда её может завести этот интерес.

Или возьмем её слова про плотскую страсть. Я-де желал Хло, поскольку почти всю ночь дергался и ворочался в кровати. Тогда я не придал значения этим словам и лишь спустя несколько часов, когда мой ум был в таком состоянии, что просчитывал и обдумывал буквально все, что приходило в голову, я осознал истинный смысл заявления Хло. Если Хло слышала, как я дергался и ворочался в кровати чуть ли не до рассвета, значит, она сама не спала чуть ли не до рассвета. А о чем это говорит?