Страница 24 из 41
А если что-то пойдет не так, он будет тут же, готовый ко всяким неожиданностям. Он мигом найдет выход из непредвиденных ситуаций, чтобы благополучно уйти с добычей, несмотря ни на что. Поэтому он не мог позволить себе волноваться ни до, ни во время операции, ну а после нее вообще глупо волноваться. Поэтому он никогда и не волновался.
Деверс обтер рот тыльной стороной руки.
- Я просто не понимаю, - сказал он. - Просто не представляю себе, как можно привыкнуть к таким вещам.
- Это получается потом само собой, - сказал ему Паркер.
- Да, наверное.
Перед Норт-Бангором они увидели белый деревянный дом, рядом с которым на дереве была прикреплена доска с надписью: "Туристы". За домом было пять-шесть небольших коттеджей, похожих на миниатюрные копии главного. Перед одним из коттеджей стоял черный микроавтобус марки "Бьюик".
Когда они проезжали мимо. Деверс, показав на него пальцем, сказал:
- Еще не уехали.
- Успеют, - ответил Паркер.
Речь шла о Джеке Кенгле, Филли Уэббе и Билле Стоктоне, которые приехали в понедельник, выслушали план и согласились в нем участвовать. Микроавтобус принадлежал Уэббу, и постоянной в нем была только фабричная марка - он никогда не переставал оставаться "бьюиком". Но черным он стал всего лишь неделю или две назад, и в конце этой недели снова приобретет другой цвет. Сейчас на нем был номер штата Мэриленд; но сколько их было до этого и сколько их еще будет! Уэбб громко похвалялся, что его машину невозможно выследить; Паркер понимал, что Уэбб относится к ней, как к любимой игрушке.
Не доезжая до Монеквуа, Паркер свернул направо и поехал по дороге, огибающей город и ведущей непосредственно к воздушной базе. Он остановился перед главными воротами. Деверс вышел.
- До вечера, - сказал он...
- До вечера, - отозвался Паркер.
Паркер поехал в город.
В час дня он был у дома Фуско, перед которым и оставил машину. Становилось теплее, однако температура сегодня вряд ли намного превысит семьдесят градусов, через два-три часа она начнет спадать.
Паркер зашел в дом. Фуско сидел в кухне и ел кукурузные хлопья с молоком.
- Я сегодня в няньках. Элен отправилась к своему психиатру. Сказала, что придет после двух, - крикнул он.
Паркеру было все равно, где она и когда вернется. Он спросил только:
- Вы достали костюмы?
- Они в спальне, в шкафу.
- Хорошо.
По небольшому коридору он прошел в спальню, как и все в доме, вылизанную, чисто функциональную, безликую. Это была комната Элен, но ей удалось сделать ее такой, что невозможно было определить, кто там живет. Пустой туалетный столик, стул, на котором нет никакой одежды, тумбочка с обычной настольной лампой и пустыми чистыми пепельницами, опрятно застеленная кровать, которая ничего не говорила о том, кто в ней спит.
Два стенных шкафа. Паркер открыл один из них. Он был заполнен аккуратно развешанной строгого покроя женской одеждой. В другом шкафу находились вещи Деверса, и, хотя все они висели на вешалках, там совсем не было такого порядка, как в первом шкафу. Обувь внизу не была расставлена по парам, на полке валялись какие-то случайные предметы.
То, что искал Паркер, находилось в этом шкафу. Это были надевающиеся через голову туники, напоминающие белые балахоны, что носят иногда парикмахеры и зубные врачи. Но эти были не белые, они отливали металлическим блеском, ярким, как золотая фольга, в которую оборачивают шоколадные конфеты; казалось, весь шкаф был пронизан им. У них были длинные, собранные на запястьях рукава и твердые высокие воротники. В таких костюмах по телевизору показывают казаков и их акробатические танцы.
Паркер вынул одну тунику, осмотрел ее на свету, удовлетворенно кивнул и положил обратно. Да, Фуско не зря съездил в Нью-Йорк, где взял напрокат эти вещи. Это было то, что надо.
Он вернулся в гостиную. Фуско мыл тарелку.
Паркер крикнул ему:
- Ничего, хорошо смотрятся. Фуско закрыл кран.
- Нравятся? Мне пришлось заглянуть в три места. - Вытерев руки посудным полотенцем, он вошел в гостиную. - Вы бы видели, что только они не пытались мне всучить.
Паркер сел на софу.
- Вы увезли отсюда все свои вещи?
- Конечно, - ответил Фуско. - Да у меня их немного. Получилось одно место, я отправил его сегодня утром по "Рейлвей экспресс". - С отелем он рассчитался еще в воскресенье утром и после этого ночевал здесь, лишь последнюю ночь провел в нью-йоркской гостинице.
- На какой адрес?
- Манхэттен, до востребования.
- Правильно.
- Хотите кофе? Что-нибудь выпить?
- Ничего не надо.
Паркер закрыл глаза. Он знал, что большинство людей нервничает перед делом, а нервничающие люди любят поговорить. Он не хотел разговаривать, и самый простой способ избежать этого - закрыть глаза. Когда у вас закрыты глаза, люди не решаются вас тревожить, даже если знают, что вы не спите.
Так он сидел, не думая ни о чем определенном; бессвязные мысли относились главным образом к Пуэрто-Рико и Клер. Он ждал.
Наконец Фуско сказал:
- Вот и мальчики.
Тогда он открыл глаза и встал.
У дома остановился микроавтобус. Из него вышли трое. Впереди шел Джек Кенгл, за ним следовал Билл Стоктон, высокий, тощий парень с черными волосами и разболтанной походкой. Замыкал шествие Филли Уэбб, владелец микроавтобуса; ему предстояло сегодня вечером сидеть за рулем. Он был маленького роста, коренастый, смуглый, с подбородком и руками штангиста, что делало его похожим на обезьяну.
Фуско открыл им дверь; все они были одеты, как Паркер, - белые рубашки, черные брюки, бесшумные мягкие подошвы.
- Это время я всегда ненавидел, - сказал Кенгл. - Перед делом, понимаете? Когда нужно только ждать.
- Наверное, здесь найдется колода карт, - сказал Уэбб.
- Конечно, - отозвался Фуско. - Мы можем играть на кухне. Я сейчас посмотрю.
Четверо уселись, чтобы убить время, играть в покер. Ставки делали небольшие; считалось, что игра на деньги, которые еще не украдены, может принести неудачу.
Паркер не играл. Он предпочел сидеть в гостиной, ничего не делая, снова и снова прокручивая в голове каждую деталь будущей операции, проверяя, не упустил ли он что-нибудь важное.