Страница 15 из 19
- Вот что,- сказал Байрон. И я увидел, как его лицо загорелось румянцем.- Напишите Щербо, что уполномачиваете меня забрать у него письма и документы.
Долорес широко раскрыла глаза.
- Мне, право, неудобно,- сказала она,- но я очень тронута... Не знаю, как благодарить вас за такую любезность... Но зачем вам брать на себя такую заботу...
- Чтобы избавить вас от необходимости беседовать с этим негодяем.
- Я не знаю... как мне поступить.
Взглянув на Байрона, я прочел в его глазах твердое решение.
- Пишите. Я понимаю Байрона. Ему будет проще говорить со Щербо.
- Еще бы!
Когда пришло время расставаться, я проводил ее до двери, Байрон до дому.
Вернувшись, он зашел ко мне.
- Как ты думаешь, она в шайке?
- Не думаю.
- Вот так нас и ловят!
- Думаю, этого не может быть.
- Если бы!- задумчиво сказал он, и мы расстались.
После появления Долорес, Байрон начал манкировать. Часто отлучаться в город.
Сегодня я попросил у Вары сообщить кое-что.
- Извольте.
- Дело касается Щербо. Скажите, кто и за что ему покровительствует? Это не праздное любопытство. Мне необходимо это знать.
Вары отвернулся и молчал.
- Ну, если не хотите, я вам сам скажу. Никто ему не покровительствует, но он имеет заслуги. По контрразведке? Да?
Вары кивнул.
- И с ним вместе работали покойный Кэрэчо и Шаро?
Еще кивок.
- Но ведь Кэрэчо погиб как шпион. Он что, был двойник?
- Да, но в Щербо сомневаться не приходится, и не далее как на прошлой неделе по его указанию арестованы на границе два заснятых вами шпиона. Теперь он заранее нас предупредил, что готовится ограбление. Он только не знал точно, чего и когда. Но он предупредил, что отправка документов пойдет через него и чтобы мы не беспокоились. Так вот. Бумаги никуда не делись. И все это благодаря Щербо. У вас подозрения, а у меня факты!
Мы помолчали.
Байрон начинает меня раздражать. Теперь появилась эта юбка, к которой он прилип, и я знаю, что он еще больше ненавидит Щербо за то, что тот претендует на эту даму.
- Да, вы не слыхали,- перебил Вары,- хорошее известие, меня сегодня разыскал индеец, тот, что был с. Додди, и принес фляжку со смолой. Какой молодец! Он выполнил его предсмертное поручение. Говорит потому, что хотя Додди и был самым черным негром, но сердце у него было самое белое. Какой молодец! Какой молодец!
Байрон звонил Щербо, и между ними произошел, приблизительно, такой разговор:
Байрон - Это вы, Щербо? Говорит Крус. Сениора Кэрэчо дала мне доверенность на получение ее писем и документов. Прошу сообщить, какой день вы признаете для себя более удобным для передачи.
Щербо - Я очень удивлен и думаю, что владелица писем сгоряча выдала вам доверенность.
Байрон - Вы отлично знаете, что ваши слова не соответствуют истине.
Щербо - Я не привык к такому тону и не позволю никому так говорить со мной.
Байрон - Дело не в тоне, а в письмах.
Щербо - Я не намерен передавать вам чужие письма.
Байрон - Передадите. Заставлю. Слышите!
Щербо - Да, я слышу и рекомендую быть осторожнее.
С этим Щербо повесил трубку.
После разговора Байрон с полчаса дрожал от злости и выкрикивал угрозы.
Сегодня я пригласил шефа посетить лабораторию Шредера. Аппарат вели Байрон и Емельянедо. Все было подготовлено Байроном уже накануне и мы "вошли" сейчас же в большую лабораторию и увидели аппарат Шредера. Оказалось, что он не один, а их целый десяток, все однотипные и все без конденсаторов. Очевидно, он их заранее заготовил, чтобы как только появится конденсатор, пустить "в дело".
- Что вы скажете об аппарате Шредера?
- Я не заметил ничего похожего на лучевой трансформатор. Это раз. Второе - конструкция аппарата представляет как бы отдельную часть нашего, она должна давать только один пучок жестких лучей. Эта конструкция никогда ничего не увидит. Она может только убивать. Но без конденсатора она и на это не годится, она не даст узкого пучка.
Шредер работает над аппаратом чисто военного значения. Природа луча у него иная. Он сильнее нашего и, должно быть, рассчитан не только на истребление, но и на взрывание снарядов и атомных бомб в тылу противника или в воздухе. Но пока у него нет нашего лучевого конденсатора, он опасен только совсем вблизи.
- Да,- задумчиво сказал Вары,- а все-таки интересно, откуда они собираются получить конденсатор,- сами сделать или украсть у нас? Это, знаете ли, серьёзный вопрос.
1 августа приехал Вары и сказал, что международное положение напряженное и что оно все усложняется, что в Рэнэцуэлле массовые аресты коммунистов и подавлено две забастовки жесточайшим образом. Что не все сейчас ясно. Но что по ряду данных разведки в Рэцэнуэлле идет усиленная переброска войск на побережье из лагерей в глубине страны, т. е. перебрасывают десантников для новой интервенции. Он просил ускорить сборку второго аппарата и наблюдать за соседом.
- Если это маневры,- сказал он,- так пусть на здоровье маневрируют, но если это другое, то мы должны быть застрахованы от неожиданностей.
После этого я Байрона поставил на сборку, а сам сел на аппарат.
В шестнадцать ноль-ноль поймали одну дорогу к побережью, она была покрыта войсками. Действительно, количество машин с боеприпасами, идущих к портам для "маневров", чересчур многовато.
Осмотрели один аэродром. Он в полной тишине, людей не видно, но, погуляв по аэродрому, мы на его окраине обнаружили целые штабеля ящиков, забросанных ветками.
Оказалось, что и вся роща рядом с аэродромом забита летным составом, все в полной готовности к вылету, валяются на траве, разговаривают. Очень удобно сверху смотреть в карты, они все играют в скат. Часто хочется подсказать: "не с той ходишь!"
Записали координаты этого аэродрома, чтобы при нужде найти его сразу и держать под наблюдением.
Полковника на месте нет, а без него его корреспонденцию не прочтешь. В "нашем" отделе большое оживление. Много новых лиц.
Второго августа с утра "заехали" в гости к полковнику, его нет, корреспонденция лежит нечитанная, но никто нам ее не показывает.
Начальник десанта в своем штабе также бросил и писать и читать, он непрерывно разговаривает. Но о чем он говорит - неизвестно.
В его приемной очень мало народа. Но у подъезда и вокруг очень много людей, которые не желают показываться. Они сидят в машинах с закрытыми шторами и ждут.
"Зашли" на аэродром, там то же самое: летчики лежат под деревьями, играют в карты, курят; часов в десять им привезли завтрак, они все окружили машины с едой и едят бутерброды и пьют пиво прямо из бутылок. Бомб вроде прибавилось за ночь.
Часов в двенадцать, блуждая вдоль побережья, мы напоролись на еще один скрытый аэродром и четыре группы десантников возле судов. У них то же самое, моторы без чехлов, люди скрыты в лесу под деревьями, лежат, курят, болтают...
К вечеру усилился шум в окрестностях нашей лаборатории - на каком-то неизвестном нам аэродроме начали греть моторы. В воздухе стоит гул.
Ночью у аппарата я не дежурил, а утром третьего, как пришел к восьми, сразу зашел к полковнику.
Его не было, но в его обширном кабинете, от телефона к телефону, а телефонами у генерала был уставлен целый стол, прыгал юркий широкоротый секретарь с острым сухим лицом, похожий на мартышку-Геббельса. Он набирал один номер за другим, снимал то одну, то другую трубку, справляясь в каком-то списочке, и видно было, что по разным адресам и разным телефонам говорил одно и то же бесконечное количество раз.
9.00. Нашли аэродром в роще. На аэродроме все то же, но вся толпа летного состава стоит кольцом и слушает какого-то генерала с ястребиным носом, который очень, очень резко говорит что-то.
Он кончил. Толпа качнулась как после команды "вольно" и медленно разошлась, опять разбились на группы. Генерал быстро пошел, сел в машину, машина сорвалась и вышла за пределы видимого нам поля.