Страница 52 из 66
Бежали изо всех сил, но сил было не так много. Даже персидские братья не скулили. Возле поворота дороги остановились, чтобы отдышаться и оглянуться. В отличие от античного персонажа, покидавшего аид, правильно сделали. Ибо вот что увидели.
На стене Рас Альхага стояло несколько человек, держа в руках хорошо знакомую бывшему комтуру кадку и силились ее перевернуть. Наконец им это удалось и огромный кусок мертвого мяса бесшумно полетел на камни, несколько раз нелепо подпрыгнул и исчез в небытии. Состоялось воздушное погребение.
Но не это сильнее всего впечатлило беглецов. А зрелище того, как из ворот крепости выбегают люди и во множестве. Трудно было различить, без носов ли они, но можно было сказать с уверенностью, что они с оружием.
- Бежим! - заорал Арман Ги.
И команду не пришлось повторять дважды. Предстояло карабкаться в гору, в то время как погоне дорога стелилась под гору. Так что расстояние очень скоро естественным образом сократилось до мизерного. А охотник тем азартнее, чем ближе добыча.
Охотников было около двадцати. Бегали они не все одинаково хорошо. Но, к сожалению, соревнование в скорости по сути происходило между самыми медленными среди убегающих и самыми быстрыми из догоняющих.
Уже очень скоро случилась первая стычка.
Лако, притворно отстав от остальных, схватился с самым ретивым бегуном. Его кривой меч, которому как бы понравился вкус крови безносых, сделал свое дело также быстро, как и в первый раз.
Вид зарубленного товарища не облагоразумил его друзей. Скорее наоборот вселил в них ярость.
Во второй раз отставать и отбиваться пришлось обоим франкам, причем сразу против троих безносых. Нападавшие оказались, в общем, неумехами. Но стройному и быстрому их убийству мешала одышка и неровности под ногами.
И тут еще этот крик.
Распоров пасть от уха до уха одному из преследователей, Лако обернулся и увидел, что на прячущихся в тылу братьев набегает двое безносых, обошедших место битвы справа. Кричал Наваз. Старший брат поднял копье и метнул. Он не врал, когда говорил, что умеет обращаться с оружием. Острие пробило горло негодяя. Но второй, подлетев, раскроил топором визжащую голову Наваза и крик захлебнулся в собственной крови.
Безоружный Симон бросился бежать. Безносый дико ощерившись кинулся в его сторону, испытывая уже не охотничьи, а палаческие чувства. Он был уверен, что жертва от него не уйдет. Хуже, что также думал и наблюдавший с расстояния в пятьдесят шагов эту сцену Лако. Но ошиблись оба, безносому не суждено было воспользоваться возможностью убить и второго перса.
Он вдруг, замер на бегу и рухнул лицом вниз. И из его спины медленно вышло острие стрелы упершейся оперением в камни.
Безносые, во множестве выбежавшие на каменистую поляну между еловых стен, увидев фигуру всадника стоящего в полусотне шагов в тени леса, тут же бросились бежать обратно.
Хозяин и слуга утерли пот со лба.
Брат склонился, рыдая, над братом.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
АВИНЬОН
- Вы?! - удивление Климента V было искренним, хотя, по размышлении, вряд ли в свете могло быть что-то способное удивить наместника бога на земле.
Кардинал де Прато смиренно приблизился и смиренно же поцеловал руку Его святейшества. За протекшие годы, а их было числом пять, он изменился мало. Все так же был сух, землист цветом кожи, скуп в движениях и прост в одежде. Папа же изменился заметно, образ жизни, весьма далекий от подвижнического, сказался на его облике. Мешки под глазами, желтый отлив белков глаз, одышка. Даже в сидячем положении дыхание первосвященника было затруднено. Де Прато окинул его понимающим взглядом, в котором было мало участия.
За стенами авиньонского дворца стояла поздняя осень, в покоях Его святейшества, несмотря на пылающую пасть камина и десяток переносных жаровен, расставленных по углам, было прохладно. Климент кутался в подбитую мехом полость, с лица не сходи, недовольное выражение.
- Представляете, какие холода. Что-то будет зимой, - не удержавшись, пожаловался он.
Кардинал не отреагировал на эту жалобу. На нем была простая, суконная хламида без всяких украшений и утеплений, и он не испытывал никакого неудобства.
- Холод не вокруг нас Ваше святейшество, а внутри.
Папа брюзгливо поморщился.
- Знаю, знаю я эту вашу страсть к поучениям. А как умный человек, вы должны были бы знать, что путем говорения правильных слов еще никому не удалось помочь.
Де Прато сухо поклонился.
- Лучше уж говорите о деле. Ведь не без дела же вы явились сюда.
- Разумеется с делом, Ваше святейшество.
- Ну, так я жду.
- У меня к вам два значительных известия.
- Я не буду за вас решать, с какого вам лучше начать, - недовольно пробормотал Климент V и, выпростав руку из-под полости, потянулся к бокалу, стоявшему рядом на изящной кипарисовой подставке.
- Умер император.
Рука папы застыла в полете. Он невольно прищурил один глаз и с надеждой спросил.
- Константинопольский?
- Нет. Умер Генрих VII, император Священной Римской Империи. Это произошло неделю назад в Сиенне.
Климент V откинулся на спинку своего высокого кресла, что-то огорченно шепча про себя. Отчетливо выделить что-то в потоке этого тихого сетования можно было лишь слова "опять все сначала".
- Все сначала, да простит меня Святой Франциск.
Де Прато ответствовал понимающим молчанием. Он даже не спросил, почему воскликновение отнесено именно к этому святому.
Климент, тяжело и раздраженно вздохнув, вдруг проговорил.
- А почему вы никогда не извещаете о своем приезде, почему вы всегда появляетесь неожиданно, что это за неуважительная манера?!
Де Прато наклонил голову, он понимал, что отвечать на эти вопросы не требуется. Речь папская запнулась и возобновилась в виде утробного вопля.
- Тардье!
Спустя мгновение явился секретарь Его святейшества, одновременно куратор его тайной службы. За ним виднелся служка-камердинер с кувшином подогретого вина, на случай если бокал на кипарисовой подставке опустел.
- Слушаю, Ваше святейшество, - ниже, чем обычно, кланяясь, сказал секретарь.
- Пошел вон! - крикнул ему папа. И в смущенно удаляющуюся спину добавил, - бездельник.