Последний госпитальер

На вторые сутки Малютка Пен объявил:

– Сегодня у меня небольшое семейное торжество. Прибудут несколько моих друзей с… э-э… женами. Так что повеселимся…

– Ты что, одурел? Чтобы мою физиономию увидели и сравнили ее с изображением из «Новостей»?!

– М-да, незадача получается, – согласился Малютка. – Но встречу я отменить не могу. Это вызовет излишние кривотолки.

– Тогда я не выйду к гостям.

– Тоже нельзя. Они все равно пронюхают о твоем присутствии.

– Ладно, – кивнул Замойски. – Приму участие в вашей вечеринке. Только мне нужен косметический комплект «Дракула».

– Будет.

Действительно, через час доставили комплект. Замойски уселся у зеркала. И через сорок минут оттуда на него глядел совершенно другой человек. Для большинства населения «Франкенштейн» – просто игрушка. Но в руках мастера он творит чудеса. Теперь никто бы не узнал Джона Замойски. Кроме, конечно, полицейидентификаторов, для которых, чтобы раскусить этот грим, понадобилось бы ровно две сотых секунды.

– Бог ты мой, – всплеснул руками Малютка Пен. – Я было подумал, что кто-то пробрался через силовое поле. Ты художник.

– Умею, – удовлетворенно кивнул Замойски.

Как и было обещано, на острове появились трое ирландцев со своими дамочками, которые вряд ли могли быть их женами, поскольку вели себя так, как могли бы вести себя на подобных вечеринках женщины легкого поведения, приглашенные скрасить компанию закоренелых холостяков.

– Парни, представляю вам мистера Нила Гардина, – проговорил Малютка Пен, когда все разместились за столом, сервированным под званый ужин прямо на берегу моря.

– Я слышал о вас, – пожал руку Джона чернявый подвыпивший коротышка с плутовато бегающими масляными глазками.

– Польщен, – кивнул Замойски, прекрасно зная, что это наспех выдуманное имя никто раньше слышать не мог.

– Что-то с игорным бизнесом. Да? – не отставал коротышка.

– Вроде этого. Только не здесь. Стар-Вегас.

– А-а, – с уважением протянул коротышка. – Меня зовут Большой Рекс, и я заправляю всеми делами в этом… э-э,. коллективе. Вон того хохотунчика, что лезет под юбку той наивной девственницы, кличут Жеребец. Откуда эта кличка – об этом лучше расскажут наши подружки. Того, который набивает брюхо, не обращая внимания на трущуюся об него Салли, зовут Проныра. Он своего никогда не упустит. Ну а Малютку Пена вам и представлять нечего – вы его и так знаете. Хороший малый, только жаден, как Крез. Замойски не стал объяснять, что последний царь Лидии Крез былне жадный, а богатый.

– Зато девочку Пен себе отхватил что надо. Ее зовут Кальвина, Как вам нравится это имя? Никогда не слышал подобных имен! А так все остальное у нее в высшей степени удачно подобрано – и то, что выше пояса, и то, что ниже…

Большой Рекс продолжал болтать без умолку, расхваливая свою собственную подружку, которую звали Пенелопа. Замойски стало нестерпимо скучно. Тут он заметил призывно-оценивающий взор этой самой Пенелопы, бесцеремонно обшаривающий его фигуру.

На первый взгляд ей не было и восемнадцати, но ее округлые формы, скупо покрытые полупрозрачным коротким платьем из так называемого «магического шелка», надетого прямо на голое тело, могло свести с ума кого угодно из мужской половины населения Вселенной. Даже тех из них, кто предпочитал гомосексуальные связи. Волосы у Пенелопы практически отсутствовали. На голове их успешно заменяла модная шапочка, реагировавшая на эмоции свой хозяйки переменой цвета. Одежда то искрилась блестками, то переливалась разноцветьем радуги. Ее зрачки по последней моде заменяли черные изображения лошадиных черепов.

Несносный болтун Рекс переключился на разговор с Малюткой Пеном. А Пенелопа хорошо поставленной походкой направилась к Замойски.

– Что, нравлюсь? – уверенная в своем очаровании, спросила она у Джона. – Можешь не отвечать, красавчик. Я чувствую, когда в мужчине просыпается зверь… Но ведь и во мне может проснуться кошка.

– Хищная?

– Нет, мягкая. Из тех, которые мурлычут на груди… Я хочу, чтобы ты сегодня был моим зверем.

В принципе Замойски тоже был не против. Ханжество не входило в число его недостатков. Он мог похвастаться длинной чередой связей, правда, только с противоположным полом, что считалось на Аризоне ненужной щепетильностью.

– Первым озвереет твой Рекс, – усмехнулся Замойски.

– Пускай…

– Он не Отелло?

– Красавчик, где ты в наше время найдешь ревнивых мавров?

Так, прикинул Замойски, девочка относится к двум процентам населения Аризоны, которые слышали, кто такой Шекспир.

Малютка Пен и Большой Рекс отошли от пировавших и развлекавшихся друзей на солидное расстояние.

– Ты знаешь, красавец, я разбираюсь в людях… Эти ирландцы вообще не люди. Так, тройка злобных скорпионов. Но ты-то не такой. Ты, красавчик, тут случайно… Им не тебя жалко.

– Почему?

– Потому что скорпионы кусаются… А ты такой беззащитный, – она прижалась к нему всем телом, и Замойски ощутил, как в нем пульсирует кровь и рождается необузданное желание. Он подумал, что, может, дело в духах-возбудителях или в магнитно-волновом эректоре, который вполне мог уместиться в браслете на руке Пенелопы. Но потом понял, что дело все-таки в ней самой. Это действительно была кошка. Она относилась к тем женщинам, которые способны поднять и паралитика с ложа, проведя пальцами по своей обнаженной груди и вильнув бедром.

– Я действительно выгляжу беззащитным?

– Абсолютно. Я давно общаюсь с этими скорпионами. И видела много таких мальчиков, которые кончают свою жизнь в плазменных распылителях в подвалах… Знаешь, я уверена – они готовят какую-то гадость.

– Почему?

– Кошки обладают предчувствиями. Пойдем за ними, – неожиданно предложила она. – Нам достаточно будет держаться от них на расстоянии в сто метров, чтобы нас не заметили, а мы бы при этом слышали все, о чем они говорят.

– Каким образом?

Она продемонстрировала кольцо на своему пальце. Замойски потрогал его. И узнал приемник-детектор класса «Ухо», притом достаточно высокого класса. Он позволяет считывать переговоры, даже когда они ведутся в укрытии, на значительном расстоянии. Любимое орудие банковских охранных структур и спецслужб. Прибор вызывал у Джона массу вопросов. Зачем этой сексуальной кукле такая штуковина? И зачем ей демонстрировать устройство первому встречному?

– Что это? – спросил Замойски, разыгрывая святую наивность.

– Прослушивающая система. Когда общаешься со скорпионами, нужно надевать перчатки. Считай, это моя гарантия остаться в живых.

– И Большой Рекс знает о твоей слабости?

– В принципе, да. И прощает ее, поскольку не имеет иного выхода… Поэтому я и жива. Но все равно буду благодарна, если ты не будешь молоть об этом свои язычком, которому, может, мы сегодня найдем применение получше. А?

– Найдем, – согласился Замойски.

Они отошли в сторону, в тени разлапистого трехствольного дерева с листьями размером со сковородку и с крючковатыми ветками. Пенелопа активизировала «Ухо». Работала она с ним умело. Послышались приглушенные голоса Маленького Пена и Большого Рекса.

– Кто такой этот тип? – голос принадлежал Рексу,

– Это моя проблема, – вздох, принадлежавший Маленькому Пену, был таким горьким, что гангстера стало просто жалко.

– Большая проблема?

– От нее было бы лучше избавиться.

– За чем стало дело?

– За тем, что это слишком большая проблема.

– Эх, старина Пен. Тебя погубит мягкотелость. Ты слишком добр. Итеряешь хватку.

– Это говоришь мне ты, Рекс? Тот, который до сих пор чувствует мои железные пальцы на своей шее.

– У меня крепкая шея, дружище. Слишком крепкая… Но я готов признать справедливость твоих слов.

– С каких пор ты стал поганым дипломатом, Рекс? Скажи честно, не виляй задом, как возбужденный гомик – Малютка Пен держит тебя за глотку так, что не дернешься. А, дружище? – Каркающий смех. – Без обид?

– Без обид, старый пердун.

– Мы же с тобой друзья. Мы выбросили в открытый космос Обезьяну Багса и пятерых его громил. Мы разделались с Грязным Нго. Нам ли после этого ссориться?