Страница 104 из 113
А потому пусть никто не толкует вышеприведенных наших слов в том смысле, что мы придаем слишком мало значения недостаткам нашего основанного на конкуренции строя, который мы еще 30 лет назад описывали и порицали {См. опыт: "Торговая нравственность".}. Но речь идет не об абсолютном зле, а об относительном: о том, действительно ли зло, от которого мы страдаем теперь, больше того, с каким пришлось бы мириться при другом общественном строе; и действительно ли усилия, направленные к уменьшению зла по принятому до сих пор пути, имеют больше шансов на успех, чем если бы они были направлены совершенно иначе.
Этот-то вопрос мы и намерены рассмотреть; прежде всего мы должны извиниться, что начинаем с изложения довольно известных - по крайней мере, для некоторых - истин, прежде чем приступить к выводам, менее общеизвестным.
Говоря вообще, каждый человек работает, чтобы избежать страданий. В одном случае стимулом является воспоминание о муках голода, в другом - вид плети в руках надсмотрщика, Непосредственный руководитель - страх вызывается в человеке представлением о наказании, будет ли оно причинено физическими условиями или человеческой волей. Он должен иметь господина, будь то природа или его ближний. Если над ним властвует безличная природа, мы говорим, что он свободен; когда же он находится под личным воздействием другого человека, стоящего выше его, мы зовем его, смотря по степени зависимости, рабом, крепостным, вассалом. Мы оставляем, конечно, в стороне незначительное меньшинство лиц, получающих средства к жизни по наследству; это - общественный элемент случайный, не необходимый. Мы говорим лишь о том огромном большинстве людей, как образованных, так и необразованных, которые содержат себя трудом, физическим или умственным, и трудятся либо по доброй воле, никем не принуждаемые, имея в виду лишь выгоды и невыгоды, естественно вытекающие из их действий, либо по принуждению, поневоле, побуждаемые мыслью о выгодах и невыгодах, создаваемых искусственно.
Люди могут работать совместно, обществом, точно так же добровольно или по принуждению; эти две формы власти во многих случаях сливаются, но по существу своему противоположны. Употребляя слово кооперация в широком смысле, а не в том ограниченном, какой ему обыкновенно придают теперь, можно сказать, что общественная жизнь должна быть построена либо на добровольной, либо на принудительной кооперации; или же, выражаясь словами сэра Генри Мэна, людей должна соединять или система договора, или система status, т. е. система, при которой индивиду предоставлена полная возможность достигать наилучшего, чего он может достигнуть собственными усилиями, причем успех или неудача зависят от его способностей и умения; или такой режим, где каждый имеет свое определенное место, несет обязательный труд и получает определенную долю пищи, одежды и крова.
Система добровольной кооперации и есть система, положенная в основу современной промышленности во всех цивилизованных государствах. В простейшей форме мы видим ее на всякой ферме, где рабочие, получающие жалованье от самого фермера и исполняющие непосредственно его приказания, вольны оставаться или уходить, когда им угодно.
Пример более сложной формы представляет любое промышленное предприятие, в котором имеются разные степени подчинения: во главе предприятия стоят хозяева, затем управляющие и конторщики, еще ниже - надсмотрщики и десятники и, наконец, рабочие разных категорий. В обоих случаях мы видим совместный труд или кооперацию между хозяином и работниками с целью получения там жатвы, здесь - обработанных продуктов. Одновременно с этим существует гораздо более широкая, хотя и бессознательная кооперация участников одного предприятия с участниками всех других - иначе говоря, со всеми трудящимися членами общества. Ибо в то время как каждый предприниматель и каждый рабочий в отдельности заняты своей специальной отраслью труда, другие предприниматели и рабочие производят другие предметы житейского обихода, необходимые как для себя, так и для него. Отличительная черта этой добровольной кооперации - всех ее форм, от самых простых и до самых сложных, - заключается в том, что все участники ее работают вместе в силу соглашения. Тут никто не навязывает условий и не принуждает подчиняться им.
Правда, в некоторых случаях наниматель предлагает, а наемник принимает условия неохотно, говоря, что его вынуждают так поступать обстоятельства. Но что такое обстоятельства? В одном случае - это полученный заказ или заключенный контракт, которые не могут быть выполняемы без уступок с его стороны; в другом - он соглашается на более низкую плату, чем желал бы, потому что иначе ему негде будет взять денег на пищу и топливо. Общая формула не говорит: "Сделай это, иначе я заставлю тебя", но говорит: "Сделай это или же уходи и пеняй на себя".
С другой стороны, примером принудительной кооперации может служить армия - не столько наша английская армия, куда поступают на службу на известный срок и по договору, сколько континентальные, состоящие из солдат, вербуемых по набору. Здесь ежедневные занятия в мирное время, чистка и уборка, парады, учения, караулы и прочее, а также различные маневры в лагере и на поле битвы производятся по приказу начальства, так что у солдата не остается никакой возможности выбора. Общий для всех закон - это безусловное подчинение низшего чина высшему, начиная от простого солдата до обер- и штаб-офицеров. Сфера индивидуальной воли ограничена волей начальства. Нарушения субординации влекут за собой, смотря по тяжести проступка, лишение отпуска, сверхурочные занятия, карцер, розги, наконец, высшую кару расстрел. Тут нет уговора повиноваться в пределах определенных обязанностей, под страхом лишения места; тут просто говорят: "Делай все, что тебе велят, иначе тебе угрожают страдания, а может быть, и смерть".
Эта форма кооперации, воплощаемая армией, в прежние времена была формой кооперации, обнимавшей собой все гражданское общество. Хронические войны везде и во все времена порождали военный тип организации не только войска, но и мирной общины. Пока общества ведут между собою деятельную борьбу и война считается единственным занятием, достойным мужчины, общество представляется как бы армией в состоянии покоя и армия мобилизованным-обществом; элементы же, не принимающие участия в боях, рабы; женщины и крепостные составляют как бы интендантство. Естественно поэтому, что в отношении массы лиц последнего разряда применяется дисциплина, по существу тождественная с военной, хотя и менее выработанная. Раз при таких условиях войско является правящим сословием, а остальные элементы общества не способны к сопротивлению, естественно, те, кому подчинено войско, подчинят себе и несражающиеся элементы, и принудительный режим будет приложен к ним с теми лишь изменениями, какие вытекают из различия обстоятельств. Военнопленные становятся рабами; бывшие вольные хлебопашцы в завоеванной стране - крепостными. Вожди небольших племен становятся в зависимости от вождей больших; мелкие землевладельцы-дворяне делаются вассалами крупных и так далее в восходящем порядке: все это потому, что общественная иерархия власти по существу своему однородна с иерархией власти военной организации.
И в то время как рабы имеют дело с принудительной кооперацией в ее элементарной форме, та же система отчасти господствует и над всеми прочими высшими слоями. Клятва верности, приносимая каждым своему сюзерену, гласит: "Я - твой слуга".
Повсюду в Европе, и в особенности у нас, в Англии, этот тип принудительной кооперации постепенно утрачивал силу, уступая шаг за шагом место кооперации добровольной. Как только война перестала быть главной задачей жизни, социальный строй, порожденный войной и к ней приноровленный, стал мало-помалу изменяться, переходя в строй иного рода, созданный промышленной жизнью и наиболее выгодный для интересов промышленности. Пропорционально уменьшению части общества, преданной наступательным и оборонительным действиям, росла часть, посвятившая себя производству и распределению. Увеличиваясь численно, выигрывая в силе, чувствуя себя в городах менее под властью военного сословия, это промышленное население построило свою жизнь на началах добровольной кооперации. Само собой, муниципалитеты и цехи, проникнутые отчасти идеями и правами военного типа общества, вносили в свои постановления известную долю принудительности; тем не менее производство и распределение совершались преимущественно на основании договора - по соглашению - как между продавцами и покупателями, так и между хозяевами и рабочими.