Страница 102 из 113
Postscriptum. После окончания этой статьи до моего сведения дошел заслуживающий некоторого внимания факт, относящийся к вопросу о деятельности государства. Существует, по крайней мере, одна область, в которой государство преуспевает, - это почтовое ведомство. И это последнее приводится иногда как доказательство превосходства государственного управления над частным.
Я не подвергаю сомнению удовлетворительность нашего почтового устройства и не думаю утверждать, что эта отрасль государственного управления, в настоящее время хорошо поставленная, могла бы быть с пользою изменена. Возможно, что тип нашего социального строя настолько уже в этом отношении установился, что радикальная перемена была бы невыгодна для нас. По отношению к тем, которые придают большое значение такому успеху, я ограничился лишь замечанием, что успехи, приведшие наше почтовое ведомство к таким почтенным результатам, не были созданы правительством, напротив, - они были ему навязаны извне. В доказательство я сослался на то, что система почтовых карет (mail-coach) была создана частным предпринимателем Пальмером и должна была при своем возникновении преодолеть официальную оппозицию; что реформа, предпринятая мэром Роуландом Гиллем (Rowland-Holl), была проведена наперекор мнению чиновников; далее я указал на то, что и при теперешнем положении почтового ведомства многое в нем делается частными предпринимателями, что правительство для большинства своих внутренних сообщений прибегает к помощи железнодорожных компаний, для внешних сообщений - к пароходным обществам, ограничиваясь местным собиранием и распределением почтового материала.
Что касается общего вопроса, смогла ли бы частная предприимчивость, в отсутствии существующей почтовой системы, создать свою систему, настолько же или еще более успешную, я могу сказать только то, что аналогичные явления, которые представляет нам наша газетная система с ее успешной организацией продажи газет, служат нам ручательством в этом случае. И только недавно я убедился не только в том, что частная предприимчивость вполне способна создать нечто подобное, но и что, если бы не формальное запрещение, она сделала бы давно то, что государство сделало только недавно. Вот доказательство:
"Облегчение корреспонденции между различными частями Лондона не входило первоначально в число задач почтового ведомства. Но в царствование Карла II один предприимчивый гражданин Лондона, Виллиам Докрей, учредил, с большими издержками, городскую почту, которая доставляла письма и посылки шесть или восемь раз в день в бойкие и многолюдные улицы близ биржи и четыре раза в день в предместья столицы... Лишь только сделалось ясным, что спекуляция будет выгодною, герцог Йоркский тотчас же восстал против нее, как против нарушения его монополии, и судебные места постановили решение в его пользу!" (Маколей. Ист. Англии II. Полн. собр. соч., VI, стр. 382 и сл.).
Таким образом, оказывается, двести лет тому назад частная предприимчивость создала местную почтовую систему, в отношении дешевизны и частоты распределения подобную той, которая основана недавно и превозносится как продукт государственной деятельности. Судя по результатам, достигнутым частною предприимчивостью в других областях, в которых она точно так же начинала с малого, мы можем заключить, что начатое таким образом дело распространилось бы по всему королевству, сообразно существующей в нем потребности и насколько позволили бы обстоятельства. Следовательно, мы и в этом отношении ничем не обязаны государству, напротив, мы имеем основание предполагать, что при отсутствии правительственного запрещения мы давным-давно имели бы почтовую организацию, подобную нынешней.
Postscriptum. Когда настоящий опыт был перепечатан в третьей серии моих "Опытов научных, политических и философских", я включил в предисловие к нему несколько объяснений, относящихся к ответу проф. Гексли. За отсутствием этого предисловия, теперь уже несвоевременного, я нахожу эту приписку наиболее подходящим местом для этих разъяснений. Поэтому привожу их здесь:
"Выскажу здесь несколько слов по поводу краткого возражения на мои доводы, сделанного проф. Гексли в предисловии к его книге, озаглавленной "Critiques et Adresses". В ответ на приведенные им основания, заставляющие его, по его словам, настаивать на том, что название "административный нигилизм" вполне соответствует изложенной мною под названием "отрицательно-регулятивной" системе, я мог бы с таким же правом спросить, соответствует ли название "этический нигилизм" тому, что осталось бы от десяти заповедей, если бы исключить из них все положительные предписания. Если восемь заповедей, которые все по существу или буквально подходят под рубрику: "ты не должен", составляют ряд правил, который вряд ли может быть назван нигилистическим, то я положительно не могу себе представить, каким образом может быть названа этим именем административная система, ограниченная подкреплением такого ряда правил, особенно если к наказанию за убийство, воровство, прелюбодеяние и лжесвидетельство она прибавляет наказание за все менее значительные нарушения, начиная с самоуправства, нарушения договора и кончая нарушением спокойствия соседей. Относительно второго существенного вопроса, поскольку ограничение внутренних функций государства исключительно только отрицательно-регулятивными согласно с тою теорией социального организма и его органов власти, которую я защищаю, я имею право сказать, мне кажется, что несостоятельность моего возражения пока еще не доказана. Мне молчаливо предложен был вопрос, как согласить аналогию, проведенную мною между государственной организацией, управляющей действиями политического организма, и теми нервными организациями, которые управляют органическими действиями живого индивидуума, с моим убеждением, что социальные деятельности в главном взаимно согласуются. Я ответил следующее: я признаю необходимыми положительно-регулятивные функции государства в отношении к средствам нападения и обороны, необходимые в интересах национального самосохранения в течение хищнического фазиса социальной эволюции; и я не только признаю важность его отрицательно-регулятивных функций в отношении внутренней социальной работы, но и настаивал на том, чтобы они исполнялись более успешно, чем до сих пор. Тем не менее, признавая, что внутренняя социальная работа должна подчиняться тому сдерживающему воздействию государства, которое заключается в предупреждении агрессивных действий граждан, прямых или косвенных, я утверждал, что координация этих внутренних социальных деятельностей исполняется другими органами другого рода. Я старался доказать, что эти два утверждения не противоречат друг другу, показывая, что в индивидуальном организме эти жизненные процессы, соответствующие процессам, составляющим жизнь нации, также регулируются существенно независимой нервной системой. Проф. Гексли напоминает мне, что новейшие исследования все более подтверждают влияние цереброспинальной нервной системы на процессы органической жизни, чему можно бы, однако, противопоставить возрастающую очевидность влияния симпатической нервной системы на цереброспинальную. Но, признавая указанное им влияние (которое соответствует тому влиянию правительства, какое я считаю необходимым), я полагаю, что мои положения не опровергнуты, поскольку очевидно, что внутренние органы, управляемые своей собственной нервной системой, могут поддерживать жизненные функции и тогда, когда контроль цереброспинальной системы существенно задержан, например сном, действием анестезирующих средств или какими-либо другими причинами, вызывающими нечувствительность; они подтверждаются также и тем, что значительная степень координации может существовать даже между органами существа, совершенно лишенного нервной системы".
XIV
ОТ СВОБОДЫ К РАБСТВУ
(Впервые напечатано в качестве введения
к сборнику антисоциалистических опытов,
вышедшему в начале 1891 г. под заглавием:
"В защиту свободы")
Суждения здравого смысла об общественных явлениях нередко оказываются в резком противоречии с фактами: так, например, меры, направленные к изъятию из обращения той или другой книги, усиливают ее распространение в публике; попытки ограничить ростовщичество только ухудшают положение должников, принуждая их платить еще более высокие проценты; некоторые продукты оказывается всего труднее достать на месте их производства и т. п. Одним из наиболее любопытных примеров этого рода является тот факт, что чем больше улучшается порядок вещей, тем громче становятся жалобы на его недостатки.