Страница 94 из 113
Но это еще не все. Еще более многочисленны те приобретенные изменения, которые возникли косвенным путем. Громадное нарушение в соотношениях между передними и задними частями тела делало необходимым соответствующие изменения в органах, питающих те и другие части. Вся сосудистая система, артерии и вены должны были подвергнуться последовательной перестройке, для того чтобы ее каналы стали в большее соответствие с местными потребностями. Так как малейший недостаток в приспособленности кровеносной системы к тому или другому мышечному аппарату влек за собою ослабление животного, недостаток быстроты, а следовательно, и потерю жизни. Точно так же и нервы, относящиеся к разным мышечным аппаратам, должны были претерпеть соответственные изменения, равно как и центральные проводники, от которых первые исходят. Имеем ли мы право сделать предположение, что все такие приобретенные изменения возникали постепенно все вместе из благоприятных самопроизвольных изменений, встречавшихся одновременно со всеми остальными благоприятными самопроизвольными изменениями? Если мы вдумаемся, насколько громадно должно быть число таких необходимых изменений вместе с добавочными изменениями вышеприведенных типов, то увидим, что вероятность наступления какого-нибудь подобного случайного совпадения будет бесконечно мала.
Если же предположить, что эффект от употребления или неупотребления передается по наследству, тогда всякое изменение в передней части тела жирафы, которое вызвало бы изменение в задней части тела и в ногах, при более или менее продолжительном повторении повлекло бы за собою перестройку в каждой части, входящей в состав задней половины туловища или задних ног, и притом в том смысле, чтобы приспособить ее к новым потребностям. Таким способом шло бы поколение за поколением, и вся структура задней части тела подвергалась бы прогрессивному приспособлению к изменившейся структуре передней части тела. В то же самое время и весь питающий и нервный аппарат подвергся бы подобному прогрессивному приспособлению. Если не допустить возможности наследственной передачи функционально приобретенных изменений, то остается совершенно непонятным, как могли совершиться все такие приспособления.
Теперь стоит на очереди третья категория затруднений, которые неизбежны, если признать естественный подбор полезных видоизменений единственным фактором органической эволюции. Об этой категории трудностей уже было говорено в 166 "Оснований биологии"; и я сомневаюсь, смогу ли я лучше изложить их, чем это я сделал в вышеупомянутом месте. Поэтому я надеюсь, что читатели простят мне повторение:
"Там, где жизнь относительно несложна или где окружающие условия делают особенно важным какое-либо одно отправление, - там переживание наиболее приспособленного может легко произвести особое изменение организма и без всякого участия передачи функционально приобретенных видоизменений. Но по мере того как жизнь становится сложнее, по мере того как для благополучного существования требуется наличность высокого развития не одной какой-либо способности, а наличность многих способностей, - в той же мере возникают и препятствия для исключительного развития какой-либо одной способности "путем сохранения благоприятствуемых рас в борьбе за существование". Поскольку умножаются способности, постольку же возникает возможность для разных индивидуумов вида обладать разного рода превосходствами друг над другом Одни обеспечивают свое существование большей быстротой бега, другие - более острым зрением, третьи - более тонким обонянием, четвертые - более тонким слухом, пятые - большей силой, шестые - необычайной силой выносить голод и жажду, седьмые - особенной хитростью, восьмые - особой робостью, девятые особой смелостью, другие - разными другими телесными и духовными свойствами. В настоящее время не подлежит никакому сомнению, что при прочих одинаковых условиях каждое из таких свойств, дающее лишний шанс обеспечить жизнь, должно передаваться в потомство. Но все же, по-видимому, нельзя утверждать, что одно какое-либо из этих свойств в течение следующих поколений должно усиливаться путем естественного подбора. Для того чтобы оно усилилось, необходимо, чтобы индивидуумы, которые обладают не более как средней силой этой способности, чаще подвергались смерти, чем те индивидуумы, которые одарены этой способностью в высокой степени. Но такое явление может иметь место только в том случае, если способность, о которой идет речь, принадлежит к очень важным по сравнению с другими способностями. Если те члены вида, которые одарены ею в средней степени, переживают, однако, других, благодаря наличности превосходств другого рода, то нелегко понять, каким образом способность, о которой идет речь, может развиться в последующем ряду поколений путем естественного подбора. Вероятнее всего, что благодаря гомогенезису излишне развитая способность в среднем ослабнет в потомстве; особенно если ей придется в ряду поколений уравновешивать недостаток этой способности у других индивидуумов, которых особенные способности и развивались в другом направлении. И таким образом будет поддерживаться нормальное строение вида Проследить этот процесс довольно трудно. Но мне кажется, что, по мере того как возрастает число духовных и телесных способностей, по мере того как поддержание жизни становятся в меньшей степени зависимым от силы какой-либо одной способности, но в большей степени - от комбинированного действия всех способностей, - по мере этого возникновение специальных особенностей путем естественного подбора становится затруднительнее. В особенности все сказанное приложимо, мне кажется, к виду с таким большим количеством разных способностей, как человеческий род; а в высшей мере, мне кажется, приложимо к тем человеческим способностям, которые оказывают помощь в борьбе за существование, каковы, например, эстетические способности".
Остановившись короткое время на разъяснении вышеописанной категории затруднений, мы позволим теперь задать себе вопрос, каким образом можно объяснить происхождение музыкальной способности. Я не предполагаю слишком распространяться про предков великих композиторов. Я только спрошу, чему следует приписать превосходство музыкальных способностей Бетховена, Моцарта, Вебера и Россини над способностями их отцов? Следует ли приписать его унаследованному характеру ежедневных упражнений, исполнявшихся их родителями, или же передаче по наследству самопроизвольных изменений в усиленном виде? Или как нам объяснить музыкальные дарования многих лиц из семьи Баха, достигшие высшего своего выражения в дарованиях Иоганна Себастьяна? Не могут ли быть они признаны хотя бы отчасти результатом постоянного упражнения? Но вместо этих частных вопросов я охотнее бы поставил вопрос более общего характера: каким образом могли развиться музыкальные способности, свойственные вообще современным европейцам, из музыкальных способностей их отдаленных предков? Монотонное пение дикарей ни в коем случае не может быть признано вдохновляемым представлением о мелодии. Нельзя признать очевидным, чтобы какой-либо исключительный дикарь, который обладал бы несколько большими музыкальными способностями по сравнению с прочими, мог бы благодаря своей способности приобрести такое преимущество в борьбе за существование, чтобы обеспечить сохранение в потомстве своей способности. А что мы должны сказать про гармонию?
Мы не можем допустить, чтобы понятие такого недавнего, можно сказать, современного происхождения, как гармония, могло бы путем накопления последовательных изменений вызвать появление современных композиторов и музыкальных исполнителей; тем более что, говоря вообще, эта категория людей не может считаться особенно благоденствующей, и едва ли поэтому можно думать, чтобы, давая жизнь большому количеству детей, эти лица могли бы обеспечивать для потомства сохранение своих особенных дарований. Если бы даже наряду с законными их детьми считать и незаконных, то пережившие из них едва ли по своей численности превосходили бы среднее число потомков. Притом ведь далеко не всякого, кто наследовал от предков свое особенное музыкальное дарование, можно считать благодаря этому настолько одаренным в борьбе за существование, чтобы он мог гарантировать сохранение своих дарований в потомстве. Скорее, мне кажется, может быть обратное.