Страница 16 из 33
– Великолепно. – Фатти потер руки. – Два алиби, таким образом, мы проверим без особого труда. Теперь поговорим о следующем, вернее, о двух следующих сразу, потому что это, так сказать, «перекрестные» алиби. Я имею в виду Питера Уэттинга и Уильяма Орра. Они, очевидно, действительно заходили в «Башенку», где пили кофе с сандвичами. Пип, нам с тобой завтра утром придется отправиться туда же, тоже выпить кофе и съесть по сандвичу.
– Завтра же воскресенье, – удивился Пип. – Я должен идти в церковь.
– Ах, да, я забыл, сегодня суббота. Ну, ничего, пойдем в понедельник или во вторник. Теперь у нас на очереди подозреваемый под номером шесть: Элик Грант, без сомнения, дававший конверт в Хэлтон-Холле. Его, по-моему, едва ли нужно проверять...
– Конечно. Давай его пропустим, – сказал Ларри.
– Да, но, понимаешь ли, настоящий детектив, профессионал, подвергает проверке абсолютно все. Даже то, что ему самому кажется необязательным. Так что я предлагаю проверить этого Гранта тоже. Бетси, им займемся мы с тобой. Отыщем кого-нибудь, кто был на концерте, и спросим, не исчезал ли надолго со сцены наш актер.
– С удовольствием, – кивнула Бетси, ничего не боявшаяся в присутствии Фатти. В его обществе она вообще чувствовала себя в такой же безопасности, как рядом со взрослыми. Фатти поглядел в блокнот Пиппина.
– Остался еще один. Джон Джеймс, утверждающий, что весь вечер просидел в кинотеатре.
– Да, еще был разговор, что алиби у него совсем хлипкое, – проговорил Пип. – А кто его будет проверять?
– Этим займемся мы с Ларри. Или, если хочешь, займитесь ты и Ларри.
– А как? – Ларри забеспокоился.
– Надо подумать, – покачал головой Фатти. – Вы посмотрите только, сколько дел у Тайноискателей! Мы должны увидеть Бойзи, получить автографы у всей труппы и с ними со всеми познакомиться, да еще проверить все алиби. Работы, что называется, выше головы.
– Не забывай, нам еще завтра предстоит встретить поезд и поводить Гуна за нос, – напомнила Бетси.
– Да, да, – успокоил ее Фатти, – это мы непременно должны сделать. – Он лукаво усмехнулся. – Ради такого случая я обновлю свои защечные подушечки.
– Подушечки? – изумилась Бетси и звонко рассмеялась, когда Фатти рассказал про новейшее свое изобретение. – О, пожалуйста, надень их. Или положи в рот, – как правильно сказать? Я постараюсь не хихикать, когда тебя увижу.
– Да уж, постарайтесь, юная Бетси, – слегка потянув девочку за нос, басом произнес Фатти. – Теперь вот что. Какой поезд мы подчеркнули?
– Тот, который приходит в три тридцать дня, – отвечал Пип. – К этому времени мы туда все и заявимся. А ты что будешь делать? Доедешь до следующей станции, сядешь в этот поезд и на нем приедешь обратно?
– Точно. А вы будете меня ждать. Ну, пока. Мне пора идти. Я только сию секунду вспомнил, что мама велела быть дома уже час тому назад: надо было встретить двоюродную бабушку. Что у меня за дырявая намять!
РАЗВЛЕЧЕНИЕ ДЛЯ МИСТЕРА ГУНА
В тот же вечер Фатти составил расписание, по которому им предстояло привести план в действие. Следующий день обещал в этом смысле быть почти пустым. С воскресеньем всегда так. К сестре Зоэ Дейзи и Бетси уместнее явиться с подарком в понедельник. Вот, может быть, только Ларри и Дейзи завтра нанесут визит мисс Эдамс и разведают кое-что насчет Люси...
В закусочную «Башенка» они с Ларри пойдут тоже в понедельник. Выпьют кофе с сандвичами и поглядят, нельзя ли что-нибудь разузнать насчет Питера Уэттинга и Уильяма Орра. Элика Гранта смело можно отодвинуть в самый конец: алиби у него, по всей видимости, неколебимое, если его может подтвердить целый зал. Он бы не посмел о нем заявить, не будь это правдой.
– Никак не соображу, с какой стороны подобраться к последнему – как там его зовут? А, да, Джон Джеймс, – говорил сам себе Фатти, расхаживая по комнате. – Не могу же я задавать вопросы зданию кинотеатра. Или экрану. Ничего, потом додумаю.
Он посмотрел на себя в зеркало. Кроме всего остального, надо было придумать маску на завтра. Что-нибудь более или менее реалистическое, но с изюминкой. И обязательно рыжий парик: уж он-то сразу привлечет внимание Гуна. А еще надо напялить темные очки и притвориться, близоруким. Ребята получат полное удовольствие!
«Стало быть, в понедельник мы идем к Бойзи, – думал Фатти, обводя ноздри черными полукружьями, дабы заранее убедиться, дает это нужный эффект или нет. – Боже праведный! Ну и мрачный же тип получился! Гррр! Гах!» Он убрал линии вокруг ноздрей и немножко поэкспериментировал с бровями, продолжая неотступно думать о плане.
«В понедельник после дневного представления мы попросим у актеров автографы... Господи, да почему бы нам просто не пойти на представление и не увидеть труппу, так сказать, в действии? Это, разумеется, может ничего не дать, но, с другой стороны, может и дать! В высшей степени дельная идея. Так... Понедельник будет, я вижу, набит делами под завязку: беседы, выпрашивание автографов, проверка алиби. Ладно. Как вот все получится с завтрашним поездом? Вступить мне в разговор с Гуном, когда я его увижу, или нет!.. Придумал! Я спрошу у него дорогу!» Он принялся пробовать разные голова. Сначала послышались бархатистые раскаты, копирующие голос проповедника, который однажды приезжал в школу к Фатти прочитать воскресную проповедь и вызвал общее восхищение своим роскошным басом.
Потом он заговорил фальцетом. Нет, не годилось. Он попробовал прикинуться иностранцем – о, вот это получалось превосходно. Решено. Он будет чужеземцем, прибывшим из восточных земель.
– Пазалуста, саар, сказите мне дорогу Хоффл-Фоффл-Роуд, – начал Фатти. – Сто вы говолите, саар? Я не сообразую. Пазалуста, мне нузно Хоффл-Фоффл-Роуд... Нет, не пойдет. Восточному человеку требуется другой костюм. Да и лицо другое.
Раздался стук в дверь.
– Фредерик, у тебя там Пип и остальные ребята? Ты же знаешь, я не люблю, когда они засиживаются допоздна.
Фатти, сильно удивленный, отворил.
– Что ты, мамочка! Я здесь один.
Мать посмотрела на него и вскрикнула с раздражением:
– Фредерик! Ты что-то натворил со своими бровями! Они совершенно изогнулись. А вокруг глаза у тебя что?
– Ну, это я просто нарисовал морщинку – для эксперимента, – оправдывался Фатти, торопливо стирая черную краску с физиономии. – А насчет моих бровей ты не волнуйся, мама. Гляди.
Он снял накладные брови и продемонстрировал матери свои собственные. Они в самом деле ничуть не изогнулись, ни капельки!
– Интересно, что еще ты изобретешь, Фредерик? – сказала мать полусердито. – Я пришла вот зачем. Папа хочет, чтобы ты вместе с ним послушал передачу по радио. Она сейчас начнется. Это про ту часть Китая, которую он хорошо знает... Но скажи честно, здесь, кроме тебя, действительно никого нет? Я же собственными ушами слышала разные голоса, когда поднималась по лестнице.
– Мам, ну хочешь – посмотри под кроватью, в шкафу, отодвинь занавески, – предложил Фатти великодушно.
Миссис Троттевилл ничего этого, естественно, делать не стала и начала было спускаться вниз; внезапно у нее за спиной кто-то произнес фальцетом:
– Ну что, ушла? Можно вылезать?
Она резко повернулась, разгневанная. Стало быть, Фатти обманул ее и в комнате у него все же кто-то есть? Однако, увидев хитрую, улыбающуюся физиономию сына, она рассмеялась вместе с ним.
– Один из твоих, голосов! Конечно! Я могла бы и сама догадаться. Не пойму, Фредерик, как это получается, что ты всякий раз привозишь хороший табель из школы. Невозможно поверить, что там ты ведешь себя как надо.
– Видишь ли, мама, – сказал Фатти подчеркнуто невинным тоном, – ум и способности говорят сами за себя. В этом все дело. Я же не виноват, что у меня отлично работает голова. Отсюда и успехи. И я...
– Ш-ш! – сказал отец, когда они вошли в гостиную. – Передача уже идет.
Она и в самом деле началась и оказалась скучнейшим сообщением о какой-то малоизвестной китайской провинции, которую Фатти, на что он искренно надеялся, не предстояло увидеть никогда в жизни. Он провел эти тоскливые полчаса, обдумывая свои планы. Отец был весьма доволен осмысленным, сосредоточенным выражением его лица.