Страница 14 из 24
Александр присвистнул.
- Вот и у меня эдак же! "В кошельке загнездилась паутина", как сказал поэт.
Волоча ноги и всем видом показывая недовольство, явился Гаврила с полосканием в пузатом кувшинчике в одной руке и тазом в другой.
- Спасибо, поставь. Да принеси денежную книгу. - Никита старался говорить не то чтобы строго, а так, чтобы у камердинера даже мысль не появилась, что отказ возможен.
Гаврила, однако, решил, что только отказ и возможен. Он нахмурился, вытянул руки по швам и замер, укоризненно светя глазами в лицо барину. Не иначе как глаза Гаврилы обладали гипнотическим свойством, потому что Никита не выдержал взгляда, отвернулся.
- Сколько я тебе должен? - стараясь выглядеть непринужденным, спросил он.
- Нам вся школа должна, - проворчал Гаврила.
- Не школа, а я. Понимаешь? Я тебе должен. Скоро из Петербурга посылку пришлют, отдам тебе все до копейки.
- Нет у меня денег. Все на покупку компонентов извел.
- Гаврила, побойся бога. Ты вчера лампадное масло носил в иконный ряд?
- Ну носил...
- Отдадут мне долги. Перед каникулами всегда отдают. А Маликову я подарил. Не помирать же ему с голоду. - Голос Никиты набирал громкость. - Я имею право подарить, я князь!
Камердинер молчал и не двигался с места.
- Гаврила, добром прошу... Ты мне надоел! Зря ты, ей-богу... Хотя я знаю, где мне взять деньги. Я тебя продам, а батюшке напишу, что ты колдун.
- Кхе...- Звук этот заменял Гавриле смех.
- Ладно, черт с тобой. Сегодня же переведу тебе все рецепты из новой книги. И не выкину больше ни одной банки, как бы мерзко она ни воняла. И еще...Никита говорил торжественно-дурашливым тоном, но Гаврила стал внимательно прислушиваться, видимо, имея все основания верить обещаниям барина.
- Я изготовлю тебе арак из незначительного количества подорожника, из тополиного пуха, - продолжал Никита, впадая в патетический тон, - а Белов будет толочь тебе сухих пауков. Будешь, Саш?
- Буду. - В продолжение всей сцены Саша пристально смотрел в темное окно, с трудом сдерживая смех.
- Зачем деньги нужны? - сдался Гаврила. Никита сразу стал серьезным.
- Писаря подкупить. Надо десять рублей, чтобы котовский донос выкупить, а то Алешку арестуют.
- Десять рублей! - Заломил руки Гаврила. - Да за такие деньги, извольте слушать, всю Москву можно посадить доносы писать.
- Не умничай! Нам надо не написать, а выкупить донос. Это дороже стоит.
- Три рубля дам.
- Пять, - твердо сказал Никита.
Гаврила махнул рукой и ушел в свою комнату, а через минуту вернулся с кошельком и толстой тетрадью, в которой долго вычитал и складывал какие-то цифры, скрипя голосом: "...Теперь это... пять на ум кладем..."
- Ну вот, мы богаты! - воскликнул Никита, получив деньги. И поделимся с писарем. Горло не хочешь пополоскать, Белов? Очень бодрит! Не хочешь? Тогда
пошли ужинать.
-10
Беда к штык-юнкеру Котову пришла в лице роскошного вельможи, давно и хорошо ему известному.
Вернемся в театральную залу Головкинского флигеля и посмотрим, чем закончилось субботнее представление. Читатель обратил, наверное, внимание на мужчину, который в одиночестве боролся с огнем, сбивая пламя с парчового подола своей соседки?
Беспамятную даму в обгоревшем платье унесли слуги, перепуганные зрители разъехались по домам, один за другим, забыв смыть грим, ушли актеры. Только драгуны расхаживали по зале, поднимая опрокинутые кресла, а мужчина все сидел и с глубокой задумчивостью смотрел на боковую дверь, словно ждал кого-то.
- Пошли, пошли...- торопил старший из полицейской команды. - Петров, брось кресла! А где этот, в черном камзоле?
- А кто его знает, - ответил один из драгун. - Я походил по комнатам темнота... Нет никого.
- Не сквозь землю же он провалился! Зачем он за девицей-то погнался? Мы кого арестовывать шли?
- А шут его знает! Пошли, пошли... Петров, брось кресла! Не наше дело здесь порядок наводить! И помните, если будут спрашивать, как мы тут очутились - пришли на крик! А то Лизаков очень пожары не любит. Если пронюхает, что по нашей вине...
- Дак не было пожара-то!
- А подол горел? А крики были? Да брось ты, чертов сын, кресла. Пошли.
Вельможа проводил глазами драгун, встал, взял свечу и медленно, припадая на левую ногу, пошел к боковой двери.
Котов лежал в дальней комнате на полу, подтянув колени к подбородку. Мужчина поставил свечу на стол, отошел к окну и стал ждать.
Наконец лицо Котова ожило, он поморщился и встал на четвереньки, мотая головой и пытаясь понять, где он находится. Заметив у окна мужскую фигуру, он разом все вспомнил, еще раз тряхнул головой, отгоняя дурноту, и вскочил на ноги.
- Сбросил женские тряпки? А ну пойдем! - И Котов, широко расставив руки, бросился к окну.
- Не узнаешь? - тихо спросил вельможа.
Пальцы Котова, сомкнувшиеся на кружевном воротнике, разжались, он отпрянул назад и неуклюже, весь обмякнув, сел на пол.
- Иван Матвеевич... Ваше сиятельство... Как не узнать, - пролепетал он на одном дыхании. "Он, он! Неужели он? Что за наваждение такое? Откуда он здесь взялся?" - Котову показалось что мысли эти пронеслись в голове с грохотом, словно табун лошадей. Он судорожное хрипом вздохнул.
- Зачем за девицей гнался?
- Это не девица. Это Алешка Корсак, опасный преступник, заговорщик.
- У тебя все преступники, один ты чист. Может, наоборот, а? Про девицу забудь. Достаточно ты на своем веку людей к дыбе привел.
- Ошибаетесь, ваше сиятельство. - Котов старался говорить с достоинством, но голос его дрожал и зубы выбивали дробь.
"Сейчас бить начнет. Князь Черкасский всегда был скор на расправу", покорно подумал он, придерживая рукой цокающую челюсть и перемещаясь из сидячего положения на колени.
- Отец предупреждал меня, что ты плут, что тебе верить нельзя. Ты не плут, ты подлец! Благодеяния вашего родителя я не забыл и помнить буду до смертного часа. А в вашем деле, поверьте, ваше сиятельство, я играл совсем незначительную роль. Оговорил вас Красный-Милашевич. Это всякий знает. У любого в Смоленске спросите и каждый скажет: "Котов не виноват".
- Милашевич казнен, и ты это знаешь. Теперь на него все валить можно. Но бог с ним, с Красным-Милашевичем. Он ведь только меня с дороги убрать хотел, а смоленская шляхта ему была не нужна. Веденского кто под розыск подвел? Тоже Милашевич? А Зотов зачем тебе понадобился? Он-то совсем ни при чем. Он только в шахматы ко мне играть ездил.