Страница 15 из 108
- Правда ли, что Шетарди в бытность свою в Москве пробил бутылкой голову послу д'Аллиону? Говорят, посол прячет под париком огромный шрам.
- Пустое,- рассмеялся Лесток.- У них действительно была ссора. Д'Аллион устроил из посольства мелочную лавку, накопил в нем товаров и принялся торговать. Шетарди возмутился этим, вспыхнула ссора, но в ход пошли не бутылки, а шпаги. Дуэли не получилось. Шетарди отвел шпагу рукой и поранил пальцы. Только и всего. Этой истории четыре года, она с бородой.
- Но ведь Шетарди был выслан из России не за дуэль, не правда ли? Он был нескромен. Забыл, бедняга, что почта в России принадлежит Бестужеву, а потому письма его были вскрыты.
- У нас, как и во всяком государстве, есть цензура,- холодно сказал Лесток.
- Конечно, но отношения России и Франции оставляют желать лучшего,вкрадчиво заметил Сакромозо. Лесток вздохнул.
- В чем причина? - продолжал Сакромозо.- Неужели государыня Елизавета не могла простить Франции выходки Шетарди? Насколько я знаю, маркиз был примерно наказан дома. И потом, вы сами говорите, эта история с бородой...
"Он служит Франции",- отметил про себя Лесток, вежливо улыбаясь и медля с ответом.
- О! Если вам неприятен вопрос, я не буду неволить вас, В конце концов не пристало в частной беседе обсуждать политические тайны.
- Никакой тайны здесь нет,- ответил наконец Лесток.- Государыня благоволит к д'Аллиону. Но Париж отказывает государыне нашей в императорском титуле. А как же обмениваться дипломатическими нотами при этаком неестественном положении? Людовик почему-то уперся, простите, как бык... У него, видимо, нет хороших советчиков.
Лесток не грешил против истины, впоследствии именно эта причина выставлялась как главная при разрыве дипломатических отношений с Францией, но лейб-медик знал, что подобная информация малого стоит. Русские министры не делали тайны из неуважительного отношения Людовика XV к русской императрице.
Второй разговор с Сакромозо произошел в доме прусского посла Финкенштейна, куда Лесток был приглашен на ужин. Встреча с рыцарем была полной неожиданностью, и как-то само собой получилось, что они уединились, пошли вдвоем смотреть персидские миниатюры. Оба, как выяснилось, были большие охотники до этого вида искусства - не корми, не пои, на месяц отлучи от карт, только дай всласть полюбоваться персидскими миниатюрами. Однако в отдаленной гостиной старые фолианты с персами были забыты, разговор прыгнул на лаковую живопись, вспомнили Монплезир, любимый дворец Петра.
- А правда ли, что Петр Великий выменял у прусского короля Вильгельма, батюшки ныне правящего Фридриха, отряд гренадер на кенигебергский янтарь?
- Святая правда,- согласился Лесток.- Янтарь понадобился государю для отделки кабинета. Вы его видели? Янтарная комната теперь - гордость Петровского дворца.
"Он служит Пруссии,- с уверенностью подумал Лесток.- Как ловко он подобрался к сути вопроса!"
Старая тяжба Елизаветы с Фридрихом о возвращении солдат-великанов на Родину вошла сейчас в новую стадию. Кроме гренадер, отданных на чужбину Петром, государыня пеклась о солдатах, попавших в Пруссию при содействии Анны Иоанновны. Елизавета говорила при этом высокие слова, но Лесток понимал: главное в этой тяжбе - насолить "Надир-шаху", как прозвала Елизавета Фридриха, доказать этому прусскому вандалу, что не все ему позволено.
- Государыня желает сейчас вернуть на Родину своих солдат,значительно сказал Лесток, понимая, что именно этой фразы ждет от него рыцарь.
- Но зачем?
- Как зачем? Из человеколюбия. Старые воины не могут отправлять в лютеранской Германии свои православные обряды,
- Но ведь совершали же.- Глаза Сакромозо смеялись.- Отчего же теперь не могут?
Лесток оставил последнее замечание рыцаря без ответа и мельком глянул на его руки. Лицо его было бесстрастно, поза непринужденна, но руки выдавали его глубокий интерес. Очень подвижные, холеные, с длинными пальцами и розовыми ногтями, они жили своей жизнью - любопытствовали, недоумевали, удивлялись, а иногда верили.
Интересно, о чем его сегодня будет выспрашивать рыцарь? Сладкое мясо ягненка, куропатки с трюфелями и гусиная, вымоченная в меду и молоке, печенка - прелесть какой паштет готовил из нее повар - помогут хорошо спланировать беседу.
Пока шли из кабинета в столовую, разговор коснулся предстоящего маскарада.
- Я не поеду туда,- несколько капризно заметил Лесток.- Государыня знает, что я нездоров.
- Вы тоже больны, сударь? - участливо вскричал Сакромозо.- Только поднялась от болезни великая княгиня, как лихорадка свалила вас1 Уж не заразились ли вы гнилой лихорадкой? Вам надо лежать, а я мучаю вас своим визитом!
- Нет, нет... Я вполне пригоден для общения. И будьте спокойны, моя болезнь не заразительна. Просто... разыгралась желчегонная болезнь,
Лесток не хотел ехать на бал, дабы не сидеть за карточным столом рядом с Бестужевым. Последнее время один вид канцлера- подозрительный и мрачный - вызывал в Лестоке такую ненависть, что у него и впрямь начиналась изжога.
Пока лакей наполнял бокалы вином и обносил салатом, рыцарь продолжал сокрушаться по поводу гнилой лихорадки, которая косит Европу, но как только они остались вдвоем, без обиняков спросил:
- И как продвигается дело с возвращением русских солдат?
- Никак не продвигается,- несколько удивленно ответил Лесток, считая эту тему закрытой.- Такие вещи не решаются в один день.
- Не отдает Фридрих солдат? - понимающе рассмеялся рыцарь, и Лесток понял, что Сакромозо известна эта история во всех подробностях.
- Король прусский утверждает, что гренадеры сами не хотят возвращаться на родину, мол, они там, в Германии, семьями обзавелись. У некоторых даже внуки.
- Их можно понять,-утирая рот салфеткой, проговорил рыцарь.-Зачем им возвращаться в эту варварскую страну? Чтобы воевать со своими детьми и внуками?
- Почему воевать? В России, слава Богу, пока мир.
- Мир? - искренне удивился Сакромозо.- А за какой надобностью тогда двинулась за пределы России армия князя Репнина? Какие другие планы могут быть у армии, кроме войны?
- Ну, тридцать тысяч - это еще не армия,- бросил Лесток и понял, что попал в цель.