Страница 2 из 5
Навстречу шествует мадонна с младенцем. Все еще стройна, лицо исполнено печали, на руках спеленутое чадо, второе гугукает в коляске, которую мадонна толкает перед собой, третье, лет трех, семенит рядом, уцепившись за подол, четвертое - мальчик-первоклассник, - носится вокруг, таская за собой на коротком поводке упирающегося пуделя. Загляденье. Нет, я серьезно. Такой тип женщин я полагаю наилучшим. Тиха, скромна, покладиста - гни, сколько хочешь, подлаживай под себя - вовек не сломаешь, зато получишь то, что надо. Идеальная жена. Знает двадцать тысяч кулинарных рецептов, умудряется жить сорок восемь часов в сутки... В свободном, незамужнем виде в природе почти не встречается. А жаль. Впрочем, у этой медали есть и обратная сторона. Многолетняя история человечества ясно свидетельствует, что практически в каждом тихом омуте рано или поздно заводятся черти. И когда означенные бесы поселяются в душе рассматриваемой лучшей из женщин - пиши пропало. Вразнос идет все.
Пять лет тому назад на вечеринке у бывших однокашников я познакомился с Лилией. Маленькая незаметная женщина, она все время просидела скромненько в уголке, не поднимая глаз и не принимая участия в общей беседе. Когда закончилась водка, методом жребия определили гонцов, которых тут же и отправили за догонкой. Образовавшуюся паузу решили заполнить танцами. Притушили свет, включили что-то американское, хрипло-романтическое. Я пригласил Лилию. Мы молча оттанцевали один танец, второй, третий (позже я выяснил, что хозяин квартиры в принципе не выносил музыки с жестким быстрым ритмом, так что энергичные пляски не предусматривались). Потом мне удалось разговорить свою партнершу. Слова из нее поначалу приходилось тянуть едва ли не клещами, но я был настойчив и вежлив одновременно, так что все получилось. И я с немалым удивлением узнал, что она старше меня аж на восемь лет, замужем, мать пяти детей. Без всякого перерыва она вывалила на меня сведения о муже: красив, богат, туп, как пробка, ее за человека не держит, слова ласкового не дождешься, общение сводится к побоям и безрадостной постели. Мне бы, дураку, откланяться и свалить подобру-поздорову, ан нет: выдавила она из меня скупую мужскую слезу сочувствия. (Задним числом я потом размышлял, как она при таком раскладе вообще умудрилась попасть на эту вечеринку?). Короче, день закончился совместным расшатыванием основ старой кушетки и Лилиной неблагополучной семейной жизни. Утром она слезно благодарила меня, говорила банальности на тему "так у меня никогда не было... с тобой так хорошо... спокойно...". Я ушел, не предполагая с ней когда-либо встречаться. Спасибо однокашникам: сдали ей мой телефон. Целый месяц я был вынужден выслушивать ее бесконечные жалобы на мужа, сладкие мечты о том, как мы с ней и ее детками замечательно заживем после свадьбы... Доконало меня радостное сообщение, что она беременна, и, скорее всего, от меня. Как мог вежливо я постарался ей объяснить, какая она чудесная женщина, вот только сожительство с ней и ее многочисленным потомством в мои планы никак не входит. Короче говоря, послал. И эта дура тут же натравила на меня мужа. Бланш под глазом недели две не желал покидать мое лицо после нашей встречи... Потом уже я узнал, что муж с ней после этого моментально развелся, но она не долго горевала, а выскочила замуж за очередного красивого-богатого-тупого, и сейчас тянет лямку новой семейной жизни...
Всем они хороши, мадонны эти, кроме одного: замуж выходить не умеют. Или это подсознательное (а то и осознанное!) стремление к страданиям? То есть мазохизм?..
4. Старая девушка
Звонкий лай взбалмошного пуделя давно стих позади, а я все размышлял о природе лучших из женщин, и в результате этих раздумий пришел к выводу, что не такие уж они и лучшие. Их пресловутой "житейской мудрости" хватает на что угодно, но не на себя. Вот ведь парадокс: жаждущая страданий красивая скромняга, ну, чего еще надо?! А надо, чтобы своя воля у нее все же присутствовала. Хоть чуть-чуть. Какой вы, однако, привередливый! И то не это, да и это не так... Э, я что, сам с собой разговариваю?! Ни хрена себе! Шиза начинается с малого. Так обратим же взор с себя вовне.
Докладываю с орбиты: вовне ничего особо интересного не происходит. Справа по курсу - корявый стол с двумя лавками. Немудреное сооружение облеплено деклассированными элементами в разных стадиях опьянения. Слева по курсу - автомобильная пробка (так что правильно я сделал, что пешком пошел вон он, автобус-то, парился б я сейчас там, сжатый со всех сторон озверевшими пассажирами!). Прямо по курсу...
Прямо по курсу, навстречу, идет старая девушка. Таких, к сожалению, немало. Трудно сказать, когда и почему они умудряются состариться: вот была "синенькая юбочка, ленточка в косе", и вот уже идет восемнадцатилетняя старуха со вселенской скорбью в глазах. При полном отсутствии жизненного опыта. Таких полно среди "туристов" - последышей романтиков-шестидесятников. Тогда была целая культура, а сейчас остались лишь обряды, бессмысленно выполняемые новыми жрецами. Выехать за город (желательно, не очень далеко, чтоб ноги не утруждать), поставить палатки, развести костер, сварить вермишель с тушенкой, выпить водки, и, чередуя три заветных аккорда, проникновенно спеть что-нибудь типа "Вот мы пришли, костер горит, твои глаза как две звезды... а завтра утром - снова в путь...". Гитаристы заслуживают особого внимания: на уме - романы о Конане и рыцарские саги, на устах кодекс чести средневековых самураев, а в душе - пустота... Но как поют! Старым девушкам очень нравится. Иногда они формируют пары с вышеописанными гитаристами и разбредаются по палаткам, но то, о чем вы подумали, происходит не так уж часто. Обычно можно расслышать шепот:
- А помнишь, год назад упала звезда, и ты сказал...
- Конечно, помню. Хочу тебя поцеловать...
- Подожди. Я вспомнила стихотворение Цветаевой. Вот, послушай...
И до самого утра длится эта вымученная пародия на прелюдию, которая заканчивается тем, что утомленные многочасовым чтением стихов Он и Она желают друг другу спокойной ночи и, с головой уйдя в спальные мешки и собственные грезы, в полусне коротают остаток отведенного под сон времени.
В последние годы, после популяризации жанра фэнтези и ролевых компьютерных (и не только) игр, можно наблюдать массовый отток старых девушек в ряды толкиенистов - примитивных эскапистов, живущих в не ими выдуманном мире, который во многом отличается от реального лишь тем, что имя его творца доподлинно известно... Эк я наукообразно стал выражаться! А все потому, что как раз на той неделе писал статью в один журнал об этих самых толкиенистах. Можно сделать вывод, что, в силу неизвестных (да и не имеющих особого значения в данном случае) причин, эти девушки не приспособлены ко взрослой жизни, и оттого играют всю жизнь - в короля Артура, эльфов и хоббитов, Столетнюю войну - тоже неважно. У них отличные библиотеки, и любая из них с удовольствием прочтет вам десяток лекций по истории средневековья, латыни или географии Средиземья. Это не жизнь, это лишь ее слабое подобие. Нам не по пути. Мне за тридцать, но, черт возьми, как приятно ощущать себя молодым!
5. Набоковщина
Старик Набоков был прав, и в юных девах есть свое особенное очарование. Причем, чем старше становишься, тем лучше это понимаешь и тем больше тянешься к этому самому очарованию. Вот девочка переходит дорогу: ей лет пятнадцать, если не меньше. Две острые грудки дерзко топорщатся, натягивают полупрозрачную маечку, юбка... Лучше будем считать это поясом. Макияжа на лице не видно, это хорошо: либо его нет, либо он не бросается в глаза. Во всем: в осанке, походке ощущается потрясающий шарм женщины, знающей, что она собой представляет и чего хочет. Ах, как обманчиво это первое впечатление!
На безрыбье и рак волком взвоет, так что, потеряв работу после очередного кризиса, проведя два месяца в бесплодных поисках нового работодателя, я был вынужден устроиться по специальности. То есть учителем в школу. Мой предмет - история. Я люблю историю. Вернее, раньше любил. Часами сидел в библиотеке, глотал источники и монографии, в беседах цитатами сыпал, и как-то даже отшил назойливого гея, вспомнив, к случаю, подходящее место из древнеассирийских законов: "... а познает муж мужа, то должно познать его самого, а после кастрировать". Любовь к предмету сделала свое дело, и мои уроки никогда не прогуливали. Двоек тоже почти не было. А одиннадцатый класс буквально боготворил меня за то, что я общался с ними на их языке, приправляя лекцию словечками вроде "туснуться", "заколбасить" и тому подобными. Две без пяти минут выпускницы, Лера и Клара, под любым предлогам стремились остаться после урока хоть на минутку, подходили ко мне на переменах с самыми пустячными вопросами, и "дошло до меня, о...", короче, до меня дошло, что девки в меня влюблены. Обе. Втресканы по уши. Это продолжалось несколько месяцев, настырные девчонки заставляли меня уделять им внимание, и кончилось это дело тем, что и я влюбился, как мальчишка. В Леру. Рослая, с хорошо развитой фигурой, она казалась гораздо старше, чем есть. Я втюрился нее, как ни в кого до того, и не уверен, что нечто хоть отдаленно похожее ждет меня в будущем. Через неделю после осознания этого, я уволился. Я перестал быть учителем. Едва уборщицы успели привести школу в порядок после выпускного бала, Лера переехала ко мне. Жить.