Страница 6 из 10
День выдался не особенно холодным. К полудню снег начнет подтаивать, превращаясь из ослепительно белого в сероватое, рыхлое, проступающее грязной водицей. Ехали не спеша, обгоняя другие экипажи и цепочки уныло бредущих людей: новобранцев из столичной Стражи, идущих на учения, местных мужиков, направленных на работы...
Сасер молча смотрел в смотровую щель. Лае вздремнул - он в последнее время наловчился спать с открытыми глазами. Нарен, начальник личной охраны, мрачно водил воспаленными глазами и прислушивался - к скрипу колес, к окрикам всадников, к хлюпанью подтаявшего снега. Он был похож на голодного кота, который ждет, затаившись, когда осмелевшая мышь юркнет у него перед носом. Феноменальный человек - сутками мог не спать, а вот так вот сидеть и шарить глазами, прислушиваться. За это Сасер его и ценил.
Мимо проплывали здания бывшего Министерства работ, центральные городские склады, темные переулки с ещё сохранившимися доходными домами времен Суувареннена Третьего. А потом пошли новые казармы для войск Его Высокопревосходительства. Караулы - пешие и конные. Белые плащи, длинные косицы, оружие, похожее на палку и стрелявшее маленькими кусками железа. Большие полотнища имперского флага вяло болтались со стен и крыш, и, казалось, что Меч и Посох нехотя танцуют в стылом воздухе, делая мелкие поклоны и скачки. А потом Сасер увидел одно из этих чудовищных изобретений варварского военного искусства - паатаюти, что с варварского языка значило "Гнев Ютиса". Самоходная пушка величиной не меньше ста локтей, стреляющая железными ядрами, начиненными густой легковоспламеняющейся смолой и порохом, - грузно стояла у выезда из города, разворотив, колесами, снег так, что обнажилась желтая прошлогодняя листва и полусгнившие травяные стебли. Эта невиданная пушка потрясала своими размерами, своей массивностью, и трудно было представить, как она сама, без помощи повозок и лошадей, медленно движется, подминая все на своем пути и ничему нет спасения от её громогласного огня.
Сасер видел паатаюти третий раз в жизни, и третий раз в жизни он испытывал неподдельный ужас перед военной мощью Империи. Один раз он видел летелану, "стальную черепаху" - боевой самоходный экипаж высотой с дом, весь закованный в толстые железные листы и вооруженный сразу тремя пушками. Летелану приводился в движение двумя паровыми котлами и мог вместить до двадцати солдат. О других чудесных машинах Генеральный инспектор только знал понаслышке, но охотно верил в их существование - ему хватило "Гнева Ютиса" и "стальной черепахи", чтобы понять насколько высоко мастерство военных заводов Его Императорского Величества. Против такой мощи вряд ли у еретического Заллибара что-то было серьезное. Боевые колоссы Империи легко сминали пехоту и конницу, могли перейти небольшую реку, могли взломать крепостные укрепления. А главное, они могли внушить тот ужас, который отнимает разум у воинов и гонит их подобно трусливым овцам вперед, наперекор приказам своих командиров, без оружия, без надежды, без чести и достоинства... Да, Сасер видел следы железных огнедышащих монстров - развороченная земля, раздавленные человеческие тела, стены, превращенные в мелкое крошево, могучие деревья, изломанные словно спички.
Это было ещё одно подтверждение агрессивной мощи Букнерка. Армия Императора была подстать его послушным механизмам - по сути, это был тоже механизм. Механизм хорошо отлаженный, покорный верховной воле, отдельные части которого легко можно было заменить.
Сасер вспоминал первый год Завоевания, когда упрямых батальонов покойного Келе хватило ровно на восемь дней. Оотобакаам просто смели, как снежная лавина, тысячи вооруженных бойцов, в свое время закаленных в многолетней гражданской войне. Не помог ни военный талант самого Келе, ни всеобщая мобилизация, ни пограничные заградительные укрепления, загодя созданные по приказанию Келе. В столице тогда был переполох. Были и те, кто требовал от Сасера, чтобы Центральное правительство помогло Келе сдержать варварское вторжение. "Если мы не поможем Суутерребу, падет Сууварем!" - кричали Абени, Расем и Катеван. Но Сасер медлил. По донесениям своих шпионов из Западного Суувара он знал, насколько страшна сила Империи. Если бы он пошел наповоду страха и глупости всех этих абени, расемов и катеванов, имперцы смели бы и войска Центрального правительства, а вместо столицы остались бы сплошное пепелище. Нам не сдержать их, ещё тогда понял Сасер. Единственное, что остается, это сдать столицу и центральные районы без боя - рассчитывая на милость и великодушие победителей. Четыре дня они просто выжидали. Сасер приказал сформировать боевые соединения и стянуть их к столице. Якобы для отпора букнеркцам. Потом пал Суугесер, за ним Сууладдек, Суусиван. На шестнадцатый день букнеркского вторжения, Сасер и члены его правительства увидели с высоких крепостных стен Сууварема, как далеко на горизонте отблескивают на солнце доспехи и оружие варваров-Оотобакааменов. Белые стяги, белые плащи, белые щиты. Белое на белом.
Сасер приказал всем вооруженным мужчинам выехать с ним за стены города. Он сказал им, что так надо встретить противника, и они подумали, что будет бой и им, может быть, удастся защитить сууварскую столицу от варваров. Главные ворота были открыты, и десятки тысяч солдат и офицеров медленно заполнили все заснеженное пространство перед городскими стенами. Во главе передней колонны ехал сам Сасер - один, с мечом в руке и с ключом от города - за поясом. Светило низкое зимнее солнце. С запада стягивались темные, тяжелые тучи. А потом стали падать редкие снежные хлопья. Сасеру было холодно, голова мерзла, а меч непривычно оттягивал вниз руку. Он не оборачивался, словно боялся обернуться и увидеть лица своих людей. Увидеть надежу, страх, желание жить, нежелание умирать...
В полдень он увидел прямо перед собой густые шеренги букнеркского воинства. А немного впереди ощетинившегося воинства несколько конников полководцы Империи. И тогда Сасер поднял левую руку и тем остановил движение своих войск. В полной тишине он поскакал навстречу букнеркцам. В голове билась одна мысль: только бы не стрела, только бы не дротик!.. Остановил взмыленного коня, неуклюже соскочил вниз и пошел, задыхаясь и путаясь в снегу. И когда оставалось шагов тридцать, Сасер сел в снег и высоко поднял в двух руках свой меч, словно предлагая его могущественному противнику. Мы признаем вашу силу, говорил этим Сасер, и мы подчиняемся неизбежному.
Все могло быть. Это был риск, огромный риск. Его могли убить. Случайный выстрел букнеркского лучника (уже потом, спустя годы, он знал, что у Оотобакааменов нет случайных выстрелов - при такой дисциплине не может быть ничего случайного). Шальная стрела или дротик сзади. Его могла потом порубать на куски варварская конница или затоптать свои же. Но судьба оказалась милостивой к Сасеру. Варварских полководцев потрясла неожиданная покорность сууварцев - и это после ожесточенного, смертоубийственного сопротивления войск Келе. Столица была сдана без боя. Несколько дней убивали сотни несчастных, отказавшихся признать происшедшее. В застенках погибли все министры Центрального правительства, кроме самого Сасера. Были казнены многие командиры и офицеры - все те, кто не пожелал присягнуть на верность Императору. Он сам почти полгода провел в казематах своей же тюрьмы, ожидая каждый день, что его повесят, обезглавят или посадят на кол. А потом он оказался Генеральным инспектором и главой Туземного совета, Почетным оруженосцем Его Императорского Величества. Презираемым оккупантами, презираемым сууварцами, презираемым своими подчиненными. Но живым...
Сасер вздохнул. Когда-то это было неприятно вспоминать, больно, унизительно. Неприязнь, боль и унижение - все это выветрилось с годами, куда-то исчезло, и теперь на их месте воцарилась одна хозяйка - усталость. Он не мог себе сказать, зачем тогда это сделал, почему остался жить - после Хайема, Голона, Келе. Зачем остался жить? Для чего?.. Чтобы ехать сейчас в Ютиссаггар, бывший сууварский город? Ехать, не зная, что будет завтра, какую интригу придумает Олсе, какая прихоть завладеет Его Высокопревосходительством - ненавистным чужаком с плоской квадратной рожей?..