'Г'

Наконец Иван Павлович сел на диван прямо напротив телевизора, поворошил содержиоме сумки, дабы убедиться, что все взятое и есть самое необходимое, и в этот момент экран телевизора зажегся привычным голубым светом, затем появился диктор, которого Иван Павлович раньше никогда не видел, и начал считать:

- Один, два, три, четыре... Проверка связи. - Лицо диктора почему-то перекосилось, он громко и с удовольствием чихнул, а Иван Павлович вдруг вспомнил, что телевизор выключен даже из розетки. После этого в памяти его свплыл рассказ Лупцова о поющем радио. Иван Павлович побледнел и замер, словно перед смертельной опасностью. А диктор понес что-то совсем не телевизионное. При этом мышцы его лица как-то странно подергивались, руки суетливо и бестолково бегали по столу. Иногда диктор запрокидывал голову назад и, схватив себя рукой за волосы, возвращал голову в прежнее положение.

Выключить телевизор Иван Павлович не мог, но и смотреть на это безобразие не было никаких сил. У него мелькнула было шальная мысль - разбить телевизор, но рука не поднялась на личную собственность. А диктор продолжал хзулиганить: по очереди перебрал все матерные слова, а затем и большую часть производных. Он так старательно выговаривал всю эту похабщину, что даже без звука, по одной лишь артикуляции было ясно, о чем идет речь.

Как завороженный, смотрел Иван Павлович на ненормального диктора, и из каталепсии его вывел лишь бешеный стук в дверь.

Лупцов и Иван Павлович долго не могли понять и даже выслушать друг друга. Оба говорили, захлебываясь, перебивая, обоих словно прорвало после длительного молчания. Казалось, что они и не нуждаются, чтобы их кто-то слушал. Достаточно было факта существования человека, которому можно было вывалить все, что накопилось в их смятенных душах.

Наконец они замолчали. Иван Павлович махнул рукой и ушел на кухню. Лупцов тут же последовал за ним.

- Это уже не шутки, - исступленным шепотом бормотал Лупцов. - Объяснений этому есть только два... Я могу дать только два. Он обращался даже не к Ивану Павловичу, а, скорее, к самому себе. Хозяин же стоял в этот момент у стола и, не отрываясь, смотрел на утюг, оставленный женой накануне. - Это либо конец света, продолжал Лупцов, - да, да, тот самый конец света. Обычный конец света. Мы все смеялись: мифы, сказки, бога нет. А вот он - конец света. Вот он, родименький! У тебя бабки случайно нет, Иван Павлович? Верующей бабки? - обратился Лупцов к соседу.

- Нет, - мрачно ответил хозяин квартиры.

- Да и черт с ней. - Лупцов задумался на секунду и, как бы продолжая развивать свою мысль, сказал: - Либо это оттуда, - он ткнул пальцем вверх, - оттуда, из космоса. Пришельцы. Астронома знакомого у тебя, конечно, тоже нет?

- Нет, - тихо ответил Иван Павлович. После этого он взял утюг и вышел из кухни. Лупцов последовал было за ним и, не доходя до двери в гостиную, услышал громкий хлопок и звон стекла.

- Телевизо кокнул?- спросил Лупцов, когда хозяин квартиры вернулся на кухню.

- Да, - ответил Иван Павлович. - Это не телевизор, раз по нему такие вещи говорят.

- Правильно, - понимающе кивнул Лупцов. Затем он осмотрел своего соседа с ног до головы и спросил: - А ты куда это собрался в таком виде?

- К своим, на дачу, - ответил Иван Павлович. Неожиданно он сорвался на крик: - Я всю войну пешком прошагал! Меня не запугаешь говорящим телевизором! Я сорок два раза в разведку ходил! У меня три ранения! - Непонятно, к кому были обращены эти слова, и тем более непонятно было, зачем вдруг Иван Павлович скинул с себя пиджак, задрал рубашку и показал Лупцову, а затем и коридорную пустоту, два своих фронтовых шрама.

Лупцов притих. Коротка истерика с Иваном Павловичем привела его в чувство. Ему вдруг подумалось, что и он, выкрикивая свои новости и домыслы, выглядел не лучшим образом. Ему стало немного стыдно, а главное, он испугался того, что, сам не заметив, может запросто свихнуться, поддаться панике и, не разобравшись до конца, что же все-таки произошло, сгинуть в какой-нибудь дурацкой ловушке, типа той, в которую попал молодой лейтенант милиции.

- Успокойся, Иван Павлович, успокойся, - нормальным голосом сказал Лупцов и подал соседу пиджак. - В конце концов, какое-то объяснение этому найдется. Разберемся. А сейчас пойдем ко мне. У меня квартира поменьше, лучше просматривается. Пока нас никто не тргает, а там посмотрим. Пойдем. - Говорил Лупцов тоном врача. Он помог соседу надеть пиджак, сам застегнул его на все пуговицы, а потом взял Ивана Павловича под руку и повел к выходу.

Квартира Лупцова была раскрыта настежь, и еще издали они услышали, что в комнате вовсю трезвонит телефон. Телефон звонил странно, без перерывов, как будильник, и Лупцов подумал, стоит ли снимать трубку, но любопытство, желание хоть что-то узнать, победило.

- Алло! - почти крикнул Лупцов. В ответ он услышал нечто сстранное, сказанное издевательским и каким-то противным щебечущим голосом:

- Лупцов слушает.

- Да, да, Лупцов слушает. Я слушаю вас, - растерянно ответил он.

- Да, да, Лупцов слушает. Я слушаю вас, - повторил голос в трубке.

Эта дурацкая и совершенно неуместная сейчас шутка вывела Лупцова из себя.

- Что тебе надо?! - закричал он. - Кто ты такой?! Что ты измываешься над людьми?! Если уж прилетел сюда, так веди себя почеловечески! - Еще не успев договорить, Лупцов понял, что телефон снова умер, так, словно и не работал вовсе. - Дьявольщина! выругался он, взял телефонный аппарат в руки, поднял его над головой и изо всей силы ударил об пол. Хрупкий пластмассовый корпус разлетелся, как глиняная копилка, разбросав свои внутренности по всей комнате.

- Игорь, я пойду, - услышал Лупцов зв спиной. Вид у Ивана Павловимча был угрюмый и очень спокойный, как у человека, привыкшего к мысли, что он обречен.

- Куда ты пойдешь, Иван Павлович? - увещевательным голосом спросил Лупцов.

- Я к своим пойду. Может, машину по дороге поймаю. - Иван Павлович легонько пнул ногой сумку. - Вот, продуктов собрал.

- К своим! - воскликнул Лупцов. - Ты с ума сошел! Восемьдесят километров. Электрички-то не ходят, и машин не видно. Заманит тебя какая-нибудь тварь голосом жены в яму. Не ходи, Иван павлович. И их не спасешь, и себя загубишь.