Снова вместе

— Когда-нибудь он будет ваш, — проговорил Фрэнк с тревогой в голосе, а Элмер улыбнулся и взял Глэдис за руку.

— Мы будем жить здесь, — ответил он, — и не хотим ничего менять. Пейтон слишком много для нас значит. Я знаю, мы все будем здесь счастливы. У нас, кстати, есть еще роскошная квартира в Бостоне. Мы сможем сбегать туда на денек-другой, когда захотим.

— Мне многое нужно наверстать в Пейтоне, — радостно проговорила Глэдис. — И потом, кто станет тобой командовать, если меня здесь не будет?

— Ну вот, словно гора с плеч. Теперь можно обсудить свадьбу.

— Мы правильно сделали, что согласились?

— спросил Элмер, когда отец на минуту вышел из комнаты. Усадив Глэдис на диван рядом с собой, он заглянул в улыбающееся лицо. — Молодожены любят быть одни.

— В таком большом доме спрятаться нетрудно, — отозвалась она.

— Я думал об этом, когда тебе было семнадцать. Тогда я сходил по тебе с ума.

— А потом я все испортила, — грустно проговорила Глэдис. — Какая глупая!

— Пожалуйста, никаких сожалений! — скомандовал Элмер. — Это была всего-навсего небольшая часть нашей жизни. Тем более что сейчас я схожу с ума еще сильнее. Ожидание обостряет чувства.

Позже, когда в доме все затихло, Глэдис долго лежала в теплой душистой ванне, блаженно перебирая в памяти события прошедшего дня. Элмер здесь, в доме, и он любит ее.

Можно представить, как не терпится ему остаться с ней наедине. Однако он не сделал попытки увезти ее из дома. Счастье и спокойствие Фрэнка были для него важнее.

Глэдис вытерлась, надела ночную рубашку и поняла, что ни за что не уснет. Пробило полночь, а она расхаживала по комнате, слишком счастливая и возбужденная, чтобы спать. Вспомнилась другая ночь, там, в сторожке, когда она так радостно отдалась Элмеру. Вспоминает ли он о той ночи? А может быть, спит и видит радужные сны.

Глэдис вдруг схватила пеньюар, быстро надела его, и уже ни о чем не думая побежала по длинному, слабо освещенному коридору к комнате Элмера.

Первый раз она взяла инициативу в свои руки — слишком хотелось быть рядом, просто не дождалась бы утра. Ведь ночь — это целая вечность. Не зная, спит ли он, тихо постучала, повернула ручку и вошла. За это он не может рассердиться.

Горел свет, и Элмер, стоя у окна, смотрел на залитый лунным светом сад. Страсть, которую она прочла в его взгляде, ни в чем не уступала ее собственной.

— Я и подумать не могла о сне, — прошептала она дрожащим голосом с сияющими глазами.

— Глэдис!

Через мгновение она уже была в его объятиях. Он целовал ее лицо, губы, волосы, прижимался лицом к шее, вдыхая аромат кожи. Она же целиком отдалась во власть страсти.

— Если бы ты не пришла, я бы не дожил до рассвета. Больше не могу без тебя ни минуты!

Прерывисто вздохнув, он отвел назад голову, чтобы посмотреть на нее.

— Любовь моя! Не могу поверить, что мы наконец вместе!

— Мне, наверное, не надо было приходить… — еле слышно проговорила она. — Но я так хотела быть с тобой.

— Правда? Правда?

Руки скользнули по ее груди, показалось, что даже кончики его пальцев источают страсть.

— Тебе хотелось быть рядом? Всю ночь лежать в моих объятиях и снова быть моей?

Глэдис кивнула. Тогда Элмер сжал ее за плечи, а его губы скользнули по шее, спустились ниже… Он крепко прижимал ее к себе, только поэтому она не падала — так ослабели колени, все тело.

— О Боже, как я хочу тебя! — простонал Элмер, тяжело дыша. — Тебя всегда не хватает, ты всегда слишком далеко!

Он снял пеньюар и нетерпеливо спустил бретельки ночной рубашки.

— Разреши раздеть тебя, любовь моя. Хочу снова видеть тебя, ощущать…

Пальцы Глэдис так же нетерпеливо расстегивали пуговицы его рубашки. В конце концов он стащил ее через голову и отбросил в сторону. Ночная рубашка Глэдис облаком лежала у ее ног. Секунду он пожирал ее глазами, а потом поднял и отнес на кровать.

— Хочу, чтобы ты была еще ближе! Ты слишком далеко! — Он торопливо сорвал с себя остатки одежды. — Так хочу тебя, не могу больше ждать! Не позволяй мне вести себя грубо!

Грубо. О чем это он? Сжигаемая тем же огнем, она с наслаждением приняла его, не в силах сдерживать страстные стоны. Они оба достигли вершины наслаждения одновременно и почти сразу. Потом Элмер долго не отпускал ее, а она лежала в блаженной истоме, прижавшись лицом к его влажной груди.

— Прости меня, — наконец проговорил он глухим голосом. — Я… я не хотел овладеть тобой вот так… как варвар какой-то… Я не сделал тебе больно?

Голос звучал встревоженно, сердце гулко стучало в груди, и Глэдис нежно провела рукой по его щеке, успокаивая. Но в женском взгляде было столько чувственности, что снова в его глазах зажегся огонек.

— Во мне тоже проснулся пещерный человек, — призналась она. — Ох, что я наделала!

На плечах Элмера проступили красные полосы, оставленные ее ногтями.

— Тебе больно?

Элмер покосился на царапины.

— Теперь все ясно, и тебе не уйти от меня! Фрэнку придется примириться с тем, что до свадьбы мы живем во грехе.

— Утром я сообщу об этом миссис Джонс, — лукаво проговорила Глэдис.

Они улыбаясь смотрели друг на друга. Теплые пальцы медленно скользили по ее телу, гладили грудь и бедра. Каждое прикосновение говорило, что она принадлежит любимому человеку, и постепенно на нее снизошел покой. Сейчас она была очаровательно покорна, пассивна, и это делало ее еще более притягательной. Элмер почувствовал перемену ее настроения.

— Ты просто испугалась бы, если бы знала, как я хочу тебя, — прошептал он.

— Единственное, что может меня напугать, — это если ты меня разлюбишь, — серьезно ответила она, и Элмер наклонил голову, чтобы поцеловать с бесконечной нежностью.

— Уже не смогу тебя разлюбить, — тихо произнес он. — Пытался, когда думал, что у меня нет надежды, но все равно не смог. В конце концов просто отдался на волю судьбе.

— Тогда ты все переделал в квартире? — спросила Глэдис, внезапно поняв, почему такой холод, такое отчаяние наполняло тот дом.

— Да.

Элмер перевернулся на спину, крепко обнял Глэдис и натянул одеяло.

— Тогда я испытал приступ какого-то глухого отчаяния, — признался он. — Казалось, что впереди только пустота. Я, как раненый зверь, был готов рычать и крушить все вокруг.

Глэдис еще крепче обняла его.

— Почему ты не поговорил со мной давным-давно? — спросила она со вздохом. — Почему не сказал правду? Знаю, что не должна была сомневаться, но я была такой глупой, такой наивной. Надо было наорать на меня и все рассказать.

— Не так-то это было просто. Сначала никак не мог понять, почему ты вдруг так изменилась, почему начала избегать меня. Помнишь, когда первый раз я поймал тебя в квартире и ты сказала, что я тебе уже не нравлюсь, что ты повзрослела. Я ведь поверил тогда! Думал, твоя детская привязанность, юношеская влюбленность просто прошли.

— Я никогда не переставала любить тебя, — прошептала Глэдис, поднимая голову и заглядывая ему в глаза. — Тогда я была уверена, что у тебя роман с Кларой. Господи, как же мне было больно!

— Знаю, любовь моя. Теперь знаю, какую боль причинил тебе и как долго ты страдала. Но тогда я не подозревал об этом.

Он отвел с ее лица прядь волос.

— Когда мы увиделись на открытии магазина, ты была такая красивая! У меня даже дыхание перехватило… Но ты продолжала от меня прятаться!

— Без особого успеха, — напомнила Глэдис и слегка покраснела, когда он рассмеялся.

— Честно говоря, тогда я готов был тебя убить! — признался он. — Когда ты вдруг сказала, в чем дело, просто ушам своим не поверил. Должен сказать, ты еще легко отделалась.

— Ничего себе отделалась, — возразила Глэдис. — Ты меня ужасно унизил.

— Иначе набросился бы на тебя прямо там. Кто-то должен был остановиться, а ты явно не собиралась этого делать, мой ангел! И тогда я решил, что никогда не скажу тебе правды. До чего же я был зол. А потом Фрэнк рассказал мне про Марка, и я решил, что потерял тебя навсегда.