В безвыходном положении

Я повернулся к Терезе.

- Харла телепат. Не может ли он видеть сквозь металл?

- Этого не может никто, - сказала она негромко.

Уоллак тронул меня за плечо.

- Вы впадаете в обычную ошибку: телепаты вовсе не обладают способностью видеть машину как рабочий чертеж. Вовсе нет. Ясновидение, насколько мне известно, вообще не имеет ничего общего со зрением.

- Но, - стоял я на своем, - должно же быть между ними что-то общее, даже если ясновидение и отличается от зрения. Так что же такое ясновидение?

- Если бы вы, Том, были слепы от рождения, я мог бы объяснить вам, что я зрячий и вижу те особенности вещей, которые вы воспринимаете только на ощупь. Это вы могли бы понять. Но никакими силами вам нельзя было бы объяснить, что именно стоит за словом "картина", и вы так бы и не постигли, что такое зрительный образ.

- Хорошо, - не отступал я, - ну а может ли он заглянуть в человеческое тело?

- Что?

- Сердце Холли остановилось, - сказал я. - Но оно не сдвинулось с места. Если Харла способен видеть сквозь мышцы, он мог бы разглядеть большой орган в грудной полости, расположенный вблизи позвоночника.

Тереза сказала:

- Телепатические образы, полученные Харла, расплывчаты и неясны. - Она посмотрела на меня. - Нечто вроде совсем нерезкого и сильно передержанного рентгеновского снимка.

- Рентгеновского снимка? - переспросил я.

- Точнее я вам объяснить не могу, - ответила она неуверенным тоном.

Я оставил эту тему. Тереза пыталась подобрать сравнение, которое могло бы как-то передать ее ощущения. Я почувствовал, что более ясного представления о сущности телепатического зрения мне получить не удастся.

- А не может он разглядеть получше?

- Он не имеет на это права.

- Права! - вспылил я. - Да ведь...

Уоллак жестом остановил меня.

- Не заставляйте Терезу подыскивать слова, Том. Харла не имеет права вторгаться в личность Холли Картер. Поэтому он не может воспринять образ ее внутренних органов.

- Черт побери! - крикнул я. - Так дайте ему это право.

- Никто из нас не уполномочен на это.

- Будь они прокляты, эти полномочия, - рявкнул я вне себя от гнева. Дело идет о ее жизни!

Уоллак печально кивнул.

- В экстренных случаях хирург может и не посчитаться с законами, запрещающими оперировать больного без его согласия. Однако даже если он спасет пациента, тот все-таки может подать на него в суд. В пашем случае, Том, дело обстоит совсем иначе. Как вы, возможно, знаете, способности телепата зависят от доброй воли и взаимного желания передавать информацию. Тереза и Харла могут общаться, потому что они оба хотят этого.

- Но разве Харла не может понять, что все мы хотим, чтобы он посмотрел?

- Поймите же наконец, Том, что дело вовсе не в нашем разрешении. Это объективный факт. Положение упростилось бы, если бы Холли была замужем за одним из нас, но даже и в этом случае картина не стала бы совсем ясной. Это ведь форма посягательства на свободу личности.

- Свободу личности? Но в данном случае сама мысль об этом совершенно абсурдна.

- Может быть, и так, - сказал Пол Уоллак. - Но ничего изменить нельзя. Это закон природы. Такой же нерушимый, как, например, закон всемирного тяготения или закон отражения света. Но если бы даже я устанавливал эти законы, то я не имел бы права что-нибудь тут менять. Даже ради спасения жизни Холли Картер. Поймите, Том, если бы телепатия стала такой свободной и неограниченной, какой она представлялась первым ее сторонникам, то жизнь превратилась бы в непрерывный ад.

- Но при чем здесь свобода личности? Ведь Харла даже не гуманоид. Может же кошка смотреть на короля?

- Конечно, Том, но долго ли разрешали бы кошке читать королевские мысли?

- Может ли Харла хотя бы осмотреть ее снаружи? - проворчал я.

Он внимательно посмотрел на меня.

- Вы имеете в виду шрамы или еще какую-нибудь особую примету?

- Да. Скажем, родимое пятно. Никто из нас не совершенен.

- А вы можете указать что-нибудь такое?

Я задумался.

Вызвать в памяти образ Холли Картер не составляло для меня никакого труда. К несчастью, я смотрел на Холли глазами влюбленного, а это значит, что для меня она была само совершенство. Если у нее и были коронки, я их не замечал. Она была сложена пропорционально, а ее волосы спадали свободно, не разделенные пробором. Кожа у нес безупречна... во всяком случае, там, где ее но закрывал купальный костюм, когда Холли загорала, сидя в шезлонге на краю плавательного бассейна.

Я покачал головой. Приходилось смириться с весьма неприятной необходимостью. Но это было нелегко: я хотел, чтобы моя богиня была совершенна, и если уж плоть ее была такой же уязвимой, как у обыкновенных смертных, мне тяжело было узнать об этом от человека, знавшего ее ближе, чем я.

Но я не хотел, чтобы она умерла. Поэтому я повернулся к Фрэнку Крэндолу.

- Может быть, ты знаешь?

- Что?

- Какие-нибудь шрамы или родинки.

- Например?

- К черту! - вспыхнул я. - Например, шрам от операции аппендицита, по которому можно было бы отличить правую сторону от левой.

- Но слушай, Том, я ведь не ее врач. Как говорится в старом анекдоте: при таких купальниках много ли увидишь!

Мое сердце радостно екнуло. Даже смертельная опасность, которой подвергалась сейчас Холли, не могла полностью заглушить мою радость, когда я услышал, как Фрэнк Крэндол признался, что не только не был ее любовником, но и находился с ней в отношениях, ничуть не более близких, чем я. И все же я предпочел бы, чтобы Холли оказалась просто слабой женщиной, если бы такой ценой можно было вернуть ее на Землю!

Я очнулся от этих мыслей. Холли была свободна, она осталась совершенной богиней - но ей грозила гибель.

Я не заметил, как Сол Грейбен вышел из комнаты, но выходить он выходил, потому что в эту минуту отворилась дверь и он вошел, держа в руках тяжелый ротор гироскопа, крутившийся в кардановом подвесе. Сол был весь какой-то взъерошенный.

- Мне кажется, будто я прокопался целый час, - сказал он. - Не станете же вы утверждать, что эта вот машинка неотделима от убогих представлений так называемых Homo sapiens, обитающих на Земле.

Он повернул подставку, и мы все стали смотреть, как поворачиваются кольца, оставляя ротор в той же плоскости.