Зина Портнова

Прозвучал выстрел, и тут же длинная автоматная очередь полоснула, казалось, совсем над головой.

"Заметили!.. " - ужаснулась Зина. Стрельба так же внезапно прекратилась. Где, пригнувшись, бегом, где ползком - Зина уходила все дальше и дальше от опасного места. Поле кончилось. Спасительный, как ей казалось, кустарник вырос перед глазами. Продираясь сквозь цепкий можжевельник, она то и дело проваливалась в густую, липкую жижу... "Болото, - вспоминала она слова инструктировавшего ее комиссара, - гиблая трясина! Не входить, пробираться стороной!" Но теперь предостережение утратило свой смысл. Только болото могло спасти от преследования.

Она уже с трудом вытаскивала отяжелевшие ноги из торфянистой гущи и, хватаясь за ветки кустарника, выбиралась на кочки.

Совершенно неожиданно - так, что замерло сердце, - загрохотало небо и раскололось пополам, огненная стрела прорезала черные облака. И в свете молнии Зина совсем рядом увидела заросли ельника. Значит, она шла по краю болота. За ельником начинался высокий хвойный лес. Вокруг, как орудийная стрельба, гремели раскаты грома, и огненно-красные молнии разрезали небо в черных провалах.

... Серый утренний рассвет застал Зину уже далеко от Западной Двины. Она перемотала мокрые, сбившиеся онучи, чувствуя, что сильно натерла ноги. Влажная юбка прилипала к телу. Зине было холодно, ее знобило.

Заросшая высокой травой сеча сменилась лиственным мелколесьем, а за ним открывалась широкая равнина. По всем признакам, здесь недавно существовала деревня: колодец возле дороги, среди лопухов и высокой травы - развалины обгорелых бревен, кучи щебня.

Встретилась одичавшая, с облезлой шерстью и большими зелеными глазами, серая кошка. Зина уловила запах свежего дымка. Из небольшого бугорка торчал обломок чугунной трубы. Значит, жилая землянка.

Зина колебалась: уходить или подождать? И пока она размышляла, из землянки вылезла седая, с суровым лицом, женщина в рваном черном, заношенном платье. Она тащила за собой на веревке козочку.

- Как ваше селение называется? - спросила Зина, подойдя ближе.

- Было селение, да сплыло. Одна я теперь здесь живу. - Голос пожилой женщины звучал надтреснуто. - Сожгли немцы всю деревню, а людей угнали еще в прошлом году.

И тут Зина заметила приближающихся по проселку немцев с пилами в руках. Их было человек пять... очевидно, саперы. Бежать в лес было поздно.

Зина выхватила из рук женщины веревку с козой.

- Я сама... Только молчите... - умоляюще прошептала Зина и пошла навстречу немцам, потащив за собой упиравшуюся козу. Еще секунда понадобилась Зине, чтобы, низко нагнувшись, вытащить из-за пазухи носовой платок с запиской командира и сунуть его в густые лопухи. - Пошли, пошли, моя милая! - громко уговаривала она козу.

Немцы прошли мимо, не обратив внимания на Зину. Она едва успела перевести дух, как на дороге снова показались солдаты - другая партия. Женщина испуганно затряслась:

- Иди скорей в землянку...

Зина, подхватив свой узелок, быстро спустилась по земляным ступенькам. Оказавшись в сыром, темном помещении, обшитом изнутри досками, Зина огляделась.

Застланная серой дерюгой койка, маленькая грубка с трубой и с чугунком на конфорке, а под крошечным застекленным окошком - ящик, служивший, видимо, столом. Зине сначала показалось, что в низкой, мрачной землянке никого нет. Но, привыкнув к сумраку, она заметила в углу смуглую большеглазую девочку лет пяти.

- Ты кто? - подала голос девочка.

- Беженка, - ответила Зина.

- А я - Юлька, - сообщила девочка, доверчиво глядя на Зину.

Опираясь тонкими ручонками на самодельный костылек, Юлька боком вылезла из своего угла. Одной ножки у нее не было. Из-под короткого ветхого серого сарафанчика высовывалась сине-багровая культя.

- Осколком мины у нее ножку оторвало, - пояснила, спускаясь вниз, хозяйка землянки. - Мать немцы застрелили, а ее осколком...

Девочка пытливо глядела на Зину. Ее большие глаза в ореоле темных ресниц смотрели диковато.

- Так вот и живем вдвоем с Юлькой, - сказала женщина, наливая в консервную банку молока и ставя на ящик глиняную плошку со спелой лесной малиной. - Ешьте, - предложила она Юльке и Зине. - Козочка у меня доится. Сама дивлюсь, как это немцы ее не отобрали!

Выпив необыкновенно вкусного козьего молока со спелой малиной, Зина поблагодарила хозяйку и отдала часть своего хлеба из узелка Юльке.

Кажется, теперь, когда опасность миновала, можно было уходить. Хозяйка, осторожно выглянув из землянки, внимательно осмотрелась вокруг и неожиданно сказала:

- Не позабудь, возьми, что спрятала в лопухах.

Зина невольно вздрогнула. Значит, женщина все заметила...

Сердечно поблагодарив и распрощавшись с Юлькой, Зина двинулась в путь. Она прошла километра два.

В глухом, заваленном буреломом лесу часто попадались ржавые консервные банки, винтовки с разбитыми прикладами, солдатские каски, пустые поломанные ящики из-под снарядов. Вокруг было столько малины и грибов, словно сюда никто не захаживал. Зина не сразу сообразила, что идет по заминированному лесу. Круто свернув в сторону, она прошла заросшую орешником вырубку и оказалась перед большим полем.

Время близилось к полудню. На поле работали люди. По проселочной дороге пылила машина, за ней - другая... Пробираться по закрайкам стало опаснее, чем идти открыто по дороге. Где-то совсем рядом загудел паровоз. До Оболи оставалось совсем немного. Она увидела новую наблюдательную вышку с часовым на косогоре, где весь кустарник был, видно, недавно вырублен. Зина немного отдохнула, соображая, как безопаснее пробраться в деревню. По знакомой тропинке пересекла поле желтеющей пшеницы. Все ближе и ближе она подходила к деревне.

Вот и усадьба бабушки. Легко проскользнув под слегами изгороди, она прокралась к старой липе. Положила записку в дупло и легла между грядками картофеля, обратив внимание, как, словно хлопья сажи, с тревожным криком кружились над усадьбой испуганные галки.

"Чего это они так раскричались?" - едва успела подумать Зина и тут же услышала шум и немецкую речь. Немного приподняв голову, выглянула и замерла. В закоулке между избами урчала грузовая машина, а из дома Азолиных полицаи выводили родных Нины и заталкивали в грузовик. Двое эсэсовцев отдавали приказания.

"Опоздала!" - со страхом подумала Зина. Остановившимися от ужаса глазами она следила, как полицаи выводили теперь ее бабушку. Бабушка семенила, согнувшись, на ходу повязывая платок. Из избы выбежала маленькая шустрая Любаша в коротком ситцевом платьице.

- Бабуля! Бабуля! Куда же ты? Возьми и меня!

Машина, затарахтев, тронулась с места и, все ускоряя ход, покатила в сторону Оболи.

Из закоулка выскочил в рваной ковбойке какой-то парнишка. "Нестерка!.. " - не сразу узнала его Зина.

Нестерка поднял с земли громко рыдавшую Любашу и понес на руках домой, громко уговаривая:

- Не плачь! Не плачь! Успокойся!..

Через несколько минут Зина прокралась в избу.

- Зина! - в один голос изумленно произнесли ребята, не веря своим глазам, и бросились к ней.

А Нестерка, плача, стал рассказывать:

- Бабушку полицаи забрали. Всех Азолиных и Слышенковых тоже забрали и увезли в Оболь.

- Я все видела... Скорее собирайтесь? - Зина заметалась по избе, поспешно хватая на ходу что попадало под руку из одежды. И спохватилась: - А Ленька где? Мы сейчас уйдем.

- Не знаю, - испуганно сказал Нестерка. - Он с утра куда-то исчез.

- Где же он?.. Где?.. - плачущим голосом спрашивала Зина, не зная, что делать.

Нестерка сбегал на улицу, но Леньку не обнаружил.

- Надо уходить, - не без колебания решила Зина. - Полицаи могут с минуты на минуту снова нагрянуть в избу, и тогда всем нам - крышка.

Втроем, крадучись, они стали пробираться к лесу. А на бабушкиной кровати в избе осталась лежать поспешно написанная Нестеркой записка: "Ленька! Мы ушли с Зиной и Любочкой в лес. Бабушку немцы забрали".