Повесть о белом скитальце

Игорь Смирнов

ПОВЕСТЬ О БЕЛОМ СКИТАЛЬЦЕ,

написанная на основе немногочисленных сведений, которые были сообщены разными людьми в период с 1471 по 1477 год

Мой жребий все остался тот же, страшный,

Каким он в первое мгновенье пал

На голову преступную мою.

Я людям брат; моя судьба забыта;

Ни прошлого, ни будущего нет;

Все предо мной земное исчезает…

СООБЩЕНИЕ ПЕРВОЕ,

Ранним утром двое крестьян из деревни Ливьен торопливо погоняли свою лошаденку, впряженную в неуклюжую повозку, и лениво вспоминали жуткую грозу, которая с полночи не давала им спать.

Сначала дорога шла вдоль полей, потом пересекла небольшой лесок и вылилась на всхолмленную долину. И вот тут, неподалеку от каштановой рощи, старый Пьер попридержал лошадь и стал настороженно всматриваться в низкий кустарник. Толкнул задремавшего сына:

— Вроде человек…

— Пусть себе…

Проехали еще немного. Пьер свернул с дороги и вдруг натянул вожжи.

— Пресвятая дева! Рыцарь… неживой вроде. — Он глянул через плечо на сына: — Да ну же, Филипп! Чем дрыхнуть, пошел бы поглядел! Филипп недовольно поднялся с сена, протер глаза.

— Да нам-то какое дело, — сказал он ворчливо. — Пусть себе! Рыцарь — он и есть рыцарь, драчун и бездельник! И толку от него, что от воробья мяса!

Пьер махнул рукой:

— Э, что с тобой толковать!

Он бросил вожжи Филиппу и спрыгнул на землю.

Рыцарь лежал за пригорком, широко раскинув руки. В одной был щит, в другой копье. Длинный белый плащ, белые перья на шлеме и великолепной работы доспехи — все в нем выдавало не последнего сеньора.

Рядом тлело зажженное молнией дерево, вокруг на несколько ярдов была опалена трава, а чуть подальше лежал на боку бездыханный конь.

Старый крестьянин робко склонился над рыцарем:

— Сьер… ваша милость…

Тот даже не пошевелился.

— Ну, чего, чего там? — нетерпеливо спросил Филипп, вытягивая шею.

— Должно, гром небесный, — тихо отозвался Пьер. — Обоих. И лошаденку тоже…

— И ладно. Может, их давно ждали в преисподней! Давай-ка поехали, отец, а то как бы на нас чего не подумали.

— Погоди. Вроде не насмерть.

Пьер попробовал поднять у рыцаря забрало. Не получилось. Тогда он осторожно заглянул в черную щель шлема… Его охватил ужас, когда он понял, что у рыцаря нет лица. Там было что-то серое, размазанное… Старик отпрянул, упал, потом вскочил на ноги и с диким воплем бросился вдоль дороги.

Почувствовав неладное, Филипп отчаянно хлестнул вожжами по крупу лошади и в тот же момент краем глаза увидел, как пошевелился и поднял голову белый конь рыцаря. Но об этом он так никогда ясно и не вспомнил. Считал, что это ему просто привиделось.

СООБЩЕНИЕ ВТОРОЕ,

Река Майенн в верховьях не так спокойна, как в долине. И если бы дед с внуком не слишком торопились, прошли бы лишних полтора лье до надежной переправы и горя бы не знали. Так нет же, толкнула их нечистая на эти вихлявые бревна! Ничего вроде и не предвещало беды: шли себе, шли спокойно, вот уж и рукой подать до противоположного берега — и тут неожиданно дед покачнулся и полетел в поток. Внук за ним. Догнал, одной рукой ухватился за него, другой — за скользкие сваи: здесь когда-то мост был, да паводком уж года три как смыло… Вот он берег — совсем близко, да не так-то просто добраться до него со стариком, в котором еле душа держится: вынесет в водоворот — и не выплывешь.

— Держись, держись, дедушка, — успокаивал внук. — Сейчас что-нибудь придумаем!

Он повернул голову и увидел спускавшегося к мосткам рыцаря. Тот сидел верхом на белом коне и, как видно, не очень торопился.

— Помогите! — закричал юноша. — Сударь, спасите нас! Рыцарь на мгновение остановился, лениво тряхнул пышным плюмажем и так же неторопливо проехал по шатким бревнам на другой берег: там было ближе и удобнее вызволять людей из беды. Он нехотя протянул к старым сваям копье и гулко приказал:

— Держитесь крепче!

— Дедушку, дедушку сначала, сударь! — попросил молодой человек.

— Делайте, как я велю!

— Но дедушке одному не удержаться, он слаб! Откуда-то вынырнул хромой францисканец, тощий, как жердь, в черной запыленной рясе, и суетливо забегал вокруг белого коня.

— Во имя господа нашего Иисуса Христа, — бормотал он, — помоги прежде немощному старцу, доблестный рыцарь!

— Не мельтеши, монах! — сердито сказал тот, и прозрачные камни на его шлеме будто вспыхнули. — Не мешай, иначе я заставлю тебя самого заниматься этим богоугодным делом!

Францисканец жалобно пискнул и торопливо перекрестился.

— Ну! — крикнул рыцарь молодому человеку, нетерпеливо стуча концом древка по свае.

— Сударь, дедушку! Прошу вас!

— Вот упрямый щенок!

Рыцарь изловчился и, подцепив юношу копьем за рубаху, выбросил того на берег. Но старик не удержался, поток тут же оторвал его от свай и потащил на стрежень. Вскочив на ноги, молодой человек закричал что-то невнятное и бросился в реку спасать своего деда.

— Глупец! — пробубнил рыцарь. Монах тоскливо запричитал:

— Где это видано, чтобы сперва вызволять сильного да забывать о немощном старце!..

— Уймись, монах! — прогремел голос рыцаря. — На что годен твой полудохлый хрыч? Какая от него может быть польза, когда он и тетивы натянуть не сумеет! — Он повернул щель своего шлема в ту сторону, где исчезали бедолаги, и тронул поводья. — Поехали, Тру. Что-то плохо мы стали соображать с тобой. Или они — глупцы?

Францисканец остался на месте. Он истово крестился и шептал молитвы о спасении невинных душ.

СООБЩЕНИЕ ТРЕТЬЕ,

Трудно сказать, кем являлся Камилл Ариосто. Был он и начальником королевских отрядов, был и личным эмиссаром Людовика, потом его знали как аббата монастыря Сен Жан д'Анжели под именем Пипина, которому ставилось в вину убийство герцога Беррийского и его брата Карла. В последние годы Ариосто служил святой церкви. Многие считали его любимцем кардинала, но подобные слухи вряд ли соответствовали истине: де Балю не слишком-то доверял этому пройдохе, однако вынужден был многие важные дела поручать именно ему, поскольку никто другой не мог справиться с ними быстрее и успешнее. Оба понимали зависимость друг от друга и старались пока не нарушать ее: кардинал в свое время спас Ариосто от молодцов господина прево; Ариосто же, как поговаривали, состоял в какой-то родственной связи с одним из придворных самого папы, и потому чураться такого знакомства даже для прелата было бы крайним легкомыслием.

Совсем недавно Жан де Балю вызвал Камилла Ариосто и признался, что святая церковь не раз пыталась привлечь на свою сторону Белого Скитальца, однако все усилия до сих пор оказались тщетными. Сам же кардинал не верил в такую заманчивую перспективу и потому решил избавиться от этого рыцаря, дабы он не достался никому: ни герцогу Карлу, ни Гийому де ла Марку.

— И потому, — закончил он, — вам надлежит отправиться с отрядом в Мен и… убить его. Учтите, друг мой, из Бретани он все время едет на восток, так что где-нибудь возле Алансона вы можете подготовить удачную засаду без лишних свидетелей.