Гармана

Синий Пустынник задумчиво прошелся по камере и снова вернулся к Мару.

— Когда Лоэр ушел отсюда?

— Раньше полуночи.

— Вы уверены, что побег удался?

— Уверен, если он не пошел сводить счеты со святыми отцами.

— Н-да… Вы здесь были вдвоем?

— Вдвоем.

— Врете. Лоэр в камере был один.

Мар пожал плечами.

— Постойте, ну-ка посторонитесь, друзья! — Синий Пустынник взял факел и приблизил его к Мару. — Что?.. Сын суперата? Здесь? В этом подвале? Что это значит?

Мар опустил голову.

— Уходили бы вы отсюда, эрат, и поскорее.

— Ну и дела, друзья!.. И вы отказываетесь от воли?

— Отказываюсь.

— Н-да… Не понимаю, как вы отважились, эрат Орант, на преступление перед отцом и освободили его злейшего врага?

Мар отвернулся.

— Я советую вам поспешить с уходом.

— Хорошо. — Гар Эргант внимательно посмотрел на Мара. — Вы уверены, что вам удастся выйти незапятнанным из этой истории?

— Уверен. Поторопитесь, прошу вас: неподалеку есть еще один отряд светоносцев, и они могут придти…

— И вас ни в чем не заподозрят?

— Думаю, нет.

Гар Эргант сдавил плечи Мара железными руками, хлопнул по спине:

— Спасибо, эрат, я этого никогда не забуду!

Гар все такой же высокий и худой. То же приятное лицо, тот же огромный лоб. Только светлые волосы выцвели, стали совсем льняные. А глаза… эти серые глаза, непривычные для людей и раньше, теперь еще больше светятся умом и той жутковатой непонятностью, которая всегда подчиняла и притягивала, звала и казалась недоступной…

— Я узнал вас, Гар…

— И я вас, Мар, еще там, в замке.

— Рад, что слухи о вашей смерти оказались ложными!

— Еще раз спасибо, Мар. Прощайте!

— Да сопутствует вам удача, Эргант!..

Когда Синий Пустынник, ушел, Мар невольно подумал о том, что вот от них — от Лоэра, от Гара Эрганта и подобных им, — исходит какой-то удивительный свет чистоты и правды. Он не понимал притягательной силы этой правды, этого света, но чувствовал всем существом, что друзья детства должны по-прежнему оставаться его единственными друзьями.

9. ОТЕЦ И СЫН

Мар был освобожден только под утро, когда святой отец Ридал вернулся с отрядом светоносцев из Сумеречного замка. Они не нашли никаких следов Барета и решили, что тот в чем-то был неосторожен и Синий Пустынник беспощадно расправился с ним.

Узнав о побеге Лоэра, Ридал чуть не лишился сознания, и ни слова не говоря, удалился в свою палату и велел никого не впускать. Мара сводили в бассейн, долго мыли, чистили, умащивали тело благовониями, потом подбирали костюм для достойной встречи с отцом.

Беф Орант прилетел неожиданно рано и, прежде чем повидаться с сыном, долго разговаривал с гнофорами. Мар вошел к нему тихо и остановился возле стола.

— Ну, здравствуй! — сказал суперат, не вставая.

Мар с тоской смотрел на худое бледно-оливковое лицо.

— Что ж ты — проходи, проходи, садись. Рад видеть!

— Отец… ты еще не разу в жизни не обнял меня…

Суперат на мгновение смутился, потом небрежно ответил:

— К чему это? Мы же мужчины. Мы должны быть выше чувствительности эрин. Не так ли?

— Да, отец…

— Не думай, я люблю тебя, люблю по-своему, но без всяких этих… Когда мужчина дает волю сердцу, он уже перестает быть мужчиной. Наш суровый век требует не расслабляться, не забывать свое высокое назначение.

— Да, отец…

— Ну, вот видишь. А теперь давай поговорим о Лоэре.

— О Лоэре?

— Да. Он сделал большую глупость, что удрал.

— Вряд ли. Я на его месте поступил бы так же.

Суперат исподлобья взглянул на сына:

— Я пытался защитить его жизнь от совета гнофоров, Мар. А теперь совет поручил старшему начальнику стражи храма убить его. Вот и результат. А уж от этого начальника Лоэр не уйдет! — Суперат хотел встать, но раздумал. — И пусть — сам не хотел принять мою помощь, сбежал, не дождавшись конца переговоров!

— Какие могут быть переговоры между непримиримыми врагами?

— Не говори так. — Беф Орант снова изучающе посмотрел на Мара. — Он должен был дождаться. Посуди сам: куда ему идти? После расправы с Кло Зуром он обречен и поэтому должен понимать, что спасти его от смерти могу только я!

— Но зачем тебе так нужен Лоэр, если есть его двойник?

— Ну, Мар… Лоэр — есть Лоэр, и никакой самый удачный двойник не заменит его. Не все так просто. Другое дело, если бы нам удалось склонить на свою сторону Лоэра, которого обожает чернь и верит ему… Значит, ты не знаешь, что Барет исчез?

— Как исчез?

— Ни его, ни Синего Пустынника нет. Видимо, ты ничего не слышал и о том, что святой отец Ридал отравился? Мару стало не по себе: мало было гнофоров, которых бы он уважал, как отца Ридала. Жаль, очень жаль старика! Но кто же мог предвидеть…

— Скажи мне, как удалось бежать Лоэру? — прервал мысли голос отца.

От неожиданности Мар смутился, что не укрылось от цепкого взгляда суперата.

— Так как же?

— А разве гнофоры не рассказывали тебе?

— Я хочу слышать это от сына.

Мар уловил холодные нотки в голосе отца, но теперь постарался ничем не выдать возникшего волнения.

— Я спустился обратно в камеру, чтобы погасить факел…

— Зачем понадобилось гасить именно тебе? Разве не могли это сделать другие?

— Мне показалось, что все уехали в Сумеречный Замок. Суперат усмехнулся.

— Глупости, Мар. Зачем ты лжешь?.. Итак, ты вернулся в камеру. Факел стоял у входа. Что тебя заставило подойти к узнику?

— Он захотел воды.

— И ты тотчас поднес ему?

— Да.

— Ты, который совсем недавно кричал ему в лицо унизительные слова?

Мар вспотел. Хотелось коснуться лба, чтобы смахнуть щекочущие капли, но он боялся выдать тревогу и пытался казаться все таким же невозмутимым.

— Ты в чем-то сомневаешься, отец? — спросил он, чтобы выиграть время.

— Сомневаюсь. Ты всегда был ветрогоном, сын мой… Пойми: Лоэр не мог убежать без чьей-либо помощи!

— Ну, ну. Значит его освободил я?

— Конечно. — Покусывая губы, суперат медленно поднялся.

— Ни один узник, имей он хоть двадцать отмычек, не в состоянии открыть замки на браслетах без посторонней помощи!

Это внезапное открытие камнем ударило по голове. А Беф Орант продолжал:

— Можешь кому угодно болтать этот вздор. Однако я не кто угодно, я твой отец, и ты должен рассказать мне всю правду, от этого зависит многое, не только твоя судьба.

— Отец… я боюсь нагрубить, мне трудно сдерживать себя. Позволь мне уйти.

— Нет, не позволю. — Большие полузакрытые глаза суперата на мгновение задержались на сыне. Размышляя, он прошелся до двери и вернулся обратно. — Давай все выясним до конца. Как бы ты поступил на моем месте?

— Как… Не знаю… Я не могу поставить тебя на свое место.

— Не мели зря, говори дело.

Мар изобразил глубокомысленный вид. После непродолжительного молчания сказал:

— Я бы… не поверил тебе.

— Вот и я не верю. Счастье, что о твоей дурости догадался один святой отец Ридал, иначе я тебя тут же бросил бы на растерзание крысам! — Он сел и словно впился в зрачки сына. — Так зачем ты это сделал? Кто подговорил тебя? Заставили или подкупили?

— Отец!

— Говори!

Мар повернул голову и стал вызывающе смотреть в окно. Суперат видел его побелевшую щеку, вздувшийся желвак… Упрямец! Ничего, и не такие открывали рот под гнофорскими пытками! Но этот ветрогон… да неужели в его пустой башке возможны какие-то убеждения, какие-то идеи? Бред! Скорее всего, очередная жажда острых ощущений… Наградили же меня боги сыном! Нет уж, пусть лучше увлекается вином и эрсинами! Немедленно обратно в Сурт! Приставлю к нему опять соглядатаем Квина — от этого Мар не ускользнет! — и пусть он тогда на себе прочувствует мою власть и мою силу. Квин — вот кто поможет мне!.. Но сейчас отдавать Мара гнофорам рискованно: какой поднимется ропот среди черни, какие пойдут разговоры! Суперат сдержанно вздохнул.