Гармана

— И ты знаешь, как предотвратить катастрофу?

— Делом, Рит. В наше трудное время во главе государства должен стать мужественный человек и тонкий политик, который крутыми мерами против гнофоров и новым отношением к народу может предупредить гибель. Ведь наше несчастье началось с прекращением воздействия Ремольта. Под внушением можно дать человеку богатый запас слов и резко повысить уровень мышления, можно научить строить города, летающие лодки и черные шары дальновидения, но нельзя научить его быть истинным мастером дела, поскольку такой человек не может самостоятельно мыслить. Правда, это состояние похоже на творчество: человек предельно собран и работает на подъеме. Он избавляется от ощущения неумелости. Однако из всех знаний надежнее всего постигается то, до чего мы доходим сами.

— Но ведь успехи, благодаря внушению, велики, Гар!

— Безусловно. Однако, если вначале знаниями владели все гарманы, то потом их вместе с учеными стали прибирать к рукам гнофоры. Это началось лет двадцать-тридцать назад. И теперь никто из сторонников примэратов не знает, как строятся лодки или шары дальновидения, как изготовляется прочный металл для мечей… — Гар Эргант помассировал виски, достал флакон из обожженной глины с каким-то мутноватым настоем и сделал два небольших глотка. — Прости, отвлекся… Умственную деятельность нам до сих пор заменяли наставления Ремольта, а незагруженный мозг оказался открытым для инстинктивных побуждений. Отсюда — легкая, бездумная жизнь и безразличие к делам государственным. По сути, общество держалось не столько на внушении, сколько на на самоотверженности тех немногих, кто воспринял учение Ремольта полностью и кто был достаточно самостоятельным, чтобы сохранить его несмотря ни на что… В Стране две противоборствующие силы: Народное Собрание и гнофоры, сильно пополнившие ряды за счет изгнанников. Но Собранию постоянно приходиться диктаторски принуждать людей заниматься делом, а не простым препровождением времени. Вот и причина недовольства им, а особенно теми, кто более всего ратует за общее дело. Последствия — устранения Ариса Юркона, рабство, обособленность, избрание примэратом человека пустого и безвольного. С каждым годом все это усиливается, ибо внушение не допускает самостоятельной мысли и сравнений и потому не позволяет понять, что добро давно уже стало злом. — Пустынник помолчал, грустно усмехнулся. — Человек хочет добра? Пожалуйста! Но что есть добро — диктуют гнофоры.

— Ты говоришь трудным языком, Гар, — смущенно сказал Барет. — Я плохо понимаю тебя. Эргант задумчиво кивнул.

— Постараюсь проще, Рит. Извини… Теперь, когда внушение прекратилось, мы начинаем постепенно возвращаться к той стадии развития, на которой находились перед приходом Ремольта. Видимо, нас ничто не спасет — тебе могу сказать откровенно, ты сильный человек. Дело времени: одни станут рептонами раньше, другие позже. И все же, Рит, надо убеждать людей в обратном: держаться, не поддаваться — только при этом условии нас минует падение. Может быть, кое-кто не сдастся, выдержит тяжкое испытание.

— А… как ты, Гар? Не чувствуешь… ничего такого?

— Чувствую, Рит, и потому должен торопиться. Надо хоть что-нибудь успеть сделать! Думаешь, я зря скитался по Стране все эти годы? Теперь я сильнее Маса Хурта и суперата: даже их войско наполовину состоит из верных мне людей. — Гар Эргант встал и приблизился к Барету. — Так вот, дорогой, Рит: огромные достижения культуры, которая досталась нам такой горькой ценой, не должны погибнуть, иначе человечеству понадобится не одна сотня лет подняться на достигнутый нами уровень!.. Ты ведь поможешь мне, не так ли?

— Ну конечно же, Гар, я всегда был с тобой!

— Спасибо. Ты везучий, Рит, а удача, подобно тени, неустанно идет за отважным! — Эргант просяще глянул в самые зрачки Барета. — Понимаешь… Надо проникнуть в войско рабов. Надо убедить восставших не покидать пока Гарману во имя спасения нашей культуры. За подвиг их вечно будут благодарить те, что останутся после нас. Скажи им: внушение Ремольта кончилось, и отныне мы в своем падении можем бездумно уничтожить все то, чего достигли с помощью воздействия. Скажи им: я веду переговоры с учеными Эрусты и Ригии, они должны будут переселиться сюда и принять из слабеющих рук наши достижения… Вижу твое недоумение, Рит, но речь идет о сохранении цивилизации!.. И еще передай восставшим: они получат свободу и равные права с гарманами, смогут пригласить сюда свои семьи, станут уважаемыми людьми в Стране.

— Какова же будет их миссия, если они согласятся?

— Все подробности я скажу сам. Твоя задача привести восставших к городу Борону как можно скорее.

— Кажется, я понимаю, Гар. Находясь с нами, они будут своим примером сдерживать наше падение, будут учить нас заново тому, что мы потеряем в скором времени? Но ведь если умрет культура Гарманы, в Эрусте и Ригии она останется!

— Рит, союзники пока еще не дошли до нашего уровня. У них нет, например, ни дальновидения, ни летающих лодок, они до сих пор пользуются огнем, который постоянно поддерживается в храмах… А приехав сюда, представители этих стран постигнут все, что мы умеем, и когда-нибудь, объединившись с нами, создадут в этой части планеты нерушимое братство, объединенное общими интересами. Если переговоры с восставшими пойдут туго, — а такое может случиться, — узнай их условия и сообщи мне. Если же все устроится быстро, отправь двести человек в Квин в распоряжение того самого горожанина, эрата Гура, к которому вы с Никором заходили, остальной отряд приведешь к Борону.

— Все ясно, Гар. — Барет допил сок и задумчиво вращал между ладонями бокал. — Гнофоры тоже, я слышал, приглашают эрустов и ригийцев…

Эргант взял со спинки кресла свой плащ.

— Они только говорят об этом, чтобы сбить с толку легковерных. Ты видел в среде святых отцов хоть одного эруста? Нет. И не увидишь. Потому что это противоречит их планам. На самом деле гнофоры стремятся к тому, чтобы ни одно достижение не вышло за пределы их узкого круга… Ну, любезный Рит, мне следует поторопиться.

Они стали собираться в дорогу.

— Интересно, — сказал Барет, — много людей выполняет твои приказы?

— Много, Рит. Очень много — почти вся Страна… А ты что, хочешь проводить меня?

— Нет. Мы покинем замок вместе, и я тотчас поеду к отряду рабов.

— Ты по-прежнему такой же неуемный. Что ж, не стану отговаривать, тем более, что время сейчас дороже всех гнофорских сокровищ.

— Где твой конь, Гар?

— За стеной замка, в овраге. Там меня ждет верный человек. Я попрошу его сопровождать тебя. Все, что тебе будет необходимо, передавай через него.

Барет пригласил Гара Эрганта вниз, в подвал.

— Э, нет, — тот покачал головой. — Мы уйдем вместе с моими друзьями.

— Так не получится, — возразил Барет. — Если хочешь, чтобы они не пострадали в стычке со светоносцами, слушайся меня. А к твоим людям схожу я. Какой пароль?

— Ты уверен, что стычки не произойдет?

— Вполне. А вот если там покажешься ты…

— Ладно. Уговорил.

— Так какой пароль?

Эргант удивленно посмотрел на него:

— Ты что, забыл?.. Пароль тот же: «Права сильных утверждаются оружием!»

Барет выбежал в вязкую темноту ночи. Из черневших кустов его окликнули, приказали остановиться. Он произнес пароль Эрганта. К нему вышел человек.

— Охрана больше не нужна, — сказал Барет. — Уводите людей через Закатные ворота — ко второй излучине Эгели.

— Понял, эрат. А где же Синий Пустынник?

— Он уйдет отсюда тайным ходом… Да! — сейчас же пошлите людей в башню, там ваши связанные товарищи под присмотром светоносца.

Барет проскользнул в дом и закрыл дверь на засов.

— Ну вот, — сказал он облегченно, — твои люди уйдут без единой царапины, Гар!

Он в двух словах обрисовал обстановку, сказал, где будут ждать Пустынника товарищи и поспешно направился к потайному ходу. Оба спустились в подвал, с усилием открыли тяжелую отсыревшую дверь и ступили на скользкие плиты.