Гармана

Нужные мысли не шли. Постоянно наплывали посторонние, отвлекающие, и не было им конца, и невозможно было отогнать их.

Внезапно в коридоре послышался знакомый голос, заставивший Никора вздрогнуть:

— Ради богов, подайте что-нибудь несчастному калеке!

Донеслись звуки хлопающих дверей, жалкие слова благодарности. Наконец, растворилась дверь Никора.

— Ради богов, будьте милосердны, добрый эрат…

Старик скользнул в комнату и быстро просеменил в дальний угол. Никор встал и растерянно смотрел то на старика, то на дверь.

— Не бойтесь, — сказал незнакомец, — никто не видел, что я вошел сюда. А я к вам по делу. Мое имя Рам, эрат.

Никор наконец стряхнул оцепенение:

— Оставьте меня в покое!

— Тсс! Не кричите, могут услышать!

Никор беспомощно опустился на ложе.

— Что вам от меня надо? — отрешенно спросил он.

Старый Рам присел на край стула и подался вперед.

— К эрату Гуру идти опасно, поэтому вам следует явиться туда, куда я скажу.

— Я никуда не пойду! — отчаянно заявил Никор. — Давайте ваш пароль, и я скажу вам, что просили меня передать!

Рам укоризненно покачал головой. Его улыбка из-за шрамов была жуткой.

— Пославший меня человек просил вас придти к нему. Это не опасно. Боги! — Никор сдавил виски ладонями. — Что это за человек? Чего он хочет? Почему прячется? Значит, он против нынешней власти? Зачем новые жертвы, если борьба закончена, если примэрат уступил правление Страной суперату?

— Э, нет. Борьба продолжается. В Стране много людей, не согласных с нынешними верховодами, и они не отдадут народ суперату, который намеревается уничтожить всех неверующих, чтобы расчистить место и провозгласить себя потомком главного бога! Мас Хурт давно уже не примэрат — одно название — и давно уже не решает государственные вопросы совместно с Народным Собранием, как это было прежде. Да и Народное Собрание нынче попряталось по углам, опасаясь гнева суперата. Некоторые региономы уже перестали подчиняться главе государства и признали власть Бефа Оранта… Видите, что творится в Стране. А порядок могут навести лишь те люди, которые уже начали борьбу и против Маса Хурта и против суперата — за восстановление пути Ремольта!.. Но простите, эрат, у меня мало времени. Так вы согласны идти, куда я скажу?

— Я прошу, чтобы вы принесли с собой пароль, — повторил Никор.

— Эх, эрат, эрат. Что с вами произошло? А ведь, говорят, раньше вы были смелее.

Никор вскочил с места и отошел в другой угол комнаты:

— Что вам за дело, каким я был раньше?

Он принялся ходить по скрипучим половицам, обхватив ладонями плечи.

— Вы можете поручиться, что мне не будет угрожать опасность? — спросил он не совсем уверенно.

— Конечно.

— Хорошо.

Трудно далось Никору это слово. Лицо его блестело от пота, щеки побледнели от нервного напряжения. Старый Рам попросил:

— Поклянитесь, эрат, что никому не скажете о нашей беседе и явитесь в указанное место без провожатого.

— Клянусь.

— Не так, эрат. Поклянитесь, как это делают в особо ответственных делах.

Никор отер со лба пот, неторопливо извлек из ножен меч и упер его острие в пол.

— Клянусь чистыми светильниками, разрывающими мрак ночи, клянусь звездами и вулканами и всем, что горит! Клянусь жаждой пустыни и влагой великого моря! Клянусь любовью живущих друзей и прахом мертвых!

— Ладно, эрат. — Рам встал и поклонился мечу Никора. — Завтра, как взойдет солнце, поезжайте не спеша по дороге на Горуэлу. Сразу за третьим мостом свернете влево, — в чащу, там будет ждать наш человек. Вы все поняли? Да сопутствует вам удача, эрат!

Старик отворил дверь и, пятясь, стал отвешивать мелкие поклоны:

— Да не оставят боги вас милостью своей за вашу доброту, эрат! Да будет вам легко жить на свете!..

Оставшись один, Никор постоял у окна и снова бросился в постель… Что теперь будет? Не обманул ли старик, обещавший полную безопасность? А если узнают гнофоры?.. Этого еще не хватало!

Никор резко поднялся и стал расхаживать по комнате — он не мог найти себе места, не мог успокоиться. Да, теперь он не тот. Давно не тот. А раньше… раньше все было иначе. Тогда, пять лет назад, он был храбр и честен и перед собой и перед людьми. Видимо, эти качества и сблизили его с Лоэром и Гаром Эргантом. Он относился к друзьям с открытой душой, но, как и они, был к ним более требовательным, чем к другим… Да, тогда было все иначе. А после Ариса Юркона дела его пошли как нельзя хуже. Без друзей он почувствовал себя одиноким и беспомощным. Тогда-то все и началось — настороженно-враждебное отношение Маса Хурта, новые порядки, исчезновение сторонников первых примэратов… Его, занимавшего видное положение в Сурте и хорошо известного почти каждому горожанину, все больше стали одолевать гнофоры. Ласками и угрозами они дали понять, что если он хочет выжить, должен принять их сторону. Долго боролся с собой Никор. Долго. Но в какой-то момент надломился его уставший дух, и он сдался. В этом он до сих пор боялся признаться даже себе…

3. НЕСЧАСТНЫЙ СУРТ

Стены и потолок давили на Никора. Он не мог больше находиться в помещении — хотелось бежать, бежать куда-нибудь, что-то делать!

Он спустился вниз, долго бродил по двору, потом вышел на улицу и направился куда глаза глядят. Он не заметил, как после длительных блужданий вернулся к постоялому двору и чуть не столкнулся с седобородым гнофором.

— Я вижу смятение ищущей души, сын мой, — сказал гнофор и осторожно взял его руку. Никор уронил голову на грудь.

— Да, святой отец, мне плохо!

— Излей свою боль наместнику богов — и дух твой освободится от тяжкого бремени.

— Ох, не знаю, святой отец!

— Я знаю. Участия и отвлечения от тягостных дум требует твоя душа. Вырви волос из головы и закопай его за стеной акрополя, помянешь там славных мужей Страны, а после придешь в храм и изольешь свое горе богам — мудрые, они надоумят, снимут тяжесть непомерную. Пойдем же, я провожу тебя.

Шли медленно. Еле волоча ноги, гнофор все говорил и говорил об излечении души, о спасении души, пока Никор скромно не подсказал ему:

— Святой отец, этой дорогой мы не скоро придем на место.

Гнофор остановился на мгновение и загадочно ответил:

— Не всякая длинная дорога длиннее короткой, сын мой. Запомни это.

Никор поблагодарил за мудрые слова, но так ничего и не понял.

К стене акрополя они подошли, когда солнце уже начинало клониться к крышам города.

— А после придешь в храм, — напомнил гнофор и не спеша двинулся в обратный путь.

Выйдя за стену акрополя, Никор увидел коленопреклоненного мальчишку. Его поразили глаза мальчика — тоскливые, как у выгнанной собаки. Мальчик смотрел на высеченные на стене имена героев Гарманы, и ничего не замечал вокруг.

— Твой отец? — шепотом спросил Никор.

Мальчик вздрогнул, в больших серых глазах на мгновение вспыхнул испуг, но он тут же успокоился, медленно подошел и слабым голосом спросил:

— Вы что-то сказали, добрый эрат?

— Да, дружок. Кого ты оплакиваешь здесь?

— Отца, добрый эрат.

— Ты разве умеешь читать?

— Что вы, добрый эрат: надпись мне прочел один гнофор.

— Кто же твой отец, дружок?

— Осей Амфри, добрый эрат.

Никор сдержанно вздохнул.

— Я не знал его, но слышал много похвального об эрате Амфри. Он был человеком большого сердца и прекрасным мастером своего дела. Таким отцом можно гордиться, дружок!.. Как зовут тебя?

— Суртом, добрый эрат. Пусть не удивляет вас мое имя: мне его дал отец в честь родного города.

— Так ты живешь в Сурте?

— Я даже не помню его. Мы долгое время обитали за морем в Эрусте, а теперь… — Мальчик грустно покачал головой. — Теперь я нигде не живу.

— Как же так — нигде?

— Да так. Мама моя тоже умерла.

— Понимаю. — Никор покашлял от смущения. — И у тебя здесь совсем никого нет?

— Никого, добрый эрат.

— Послушай, мой бедный Сурт: пойдем со мной. Пока поживем вдвоем на постоялом дворе, а там что-нибудь придумаем.