Страница 78 из 83
- Подождем до рассвета, а утром будем искать.
Мы ждали всю ночь - вдруг позвонят, сообщат... И вот утром, когда погода улучшилась, над аэродромом появились два "яка" - пара Колдунова! После посадки летчики доложили, что, возвращаясь с разведки, они уткнулись в сплошной туман и низкую облачность. Пришлось искать площадку для вынужденной. И Колдунов нашел такое место, район которого контролировали югославские партизаны. Они раздобыли бензин нашим летчикам, выставили у самолетов патруль, а на рассвете попрощались с краснозвездными машинами.
Мы были несказанно рады: комэск Колдунов жив-здоров, вернулся! Ну, а то, что он проявил присущую ему рассудительность, спокойствие, правильно оценил сложившиеся обстоятельства, это, как говорится, в назидание потомству. Колдунов как летчик отлично внал Балканский театр военных действий, знал, что в ряде районов немцев уже нет, и принял единственно правильное решение.
20 октября вместе с югославской Народно-освободительной армией войска 3-го Украинского фронта освободили Белград, но бои в некоторых районах Югославии еще продолжались. Авиация по-прежнему действовала по наземным целям. В те дни чуть не поплатились жизнью два экипажа штурмовиков из 707-го штурмового авиаполка. Самолет командира звена лейтенанта М. Н. Антипова оказался поврежденным над полем боя огнем вражеской зенитки. Летчик приземлил машину "на живот" у железнодорожного полустанка в районе города Скопля. Ведомый лейтенанта Антипова летчик Дорохов удачно приземлился рядом, намереваясь забрать товарищей на борт своего самолета. Но и фашистские автоматчики были близко. Положение оказалось безвыходным: либо смерть, либо плен. Антипов дал команду "К бою!". И вдруг над ними пронеслись два истребителя. Это были Колдунов и его ведомый лейтенант Степанов.
Оказавшись в том районе, Колдунов заметил все, что произошло на земле. Подбитый самолет Антипова горел, у другой машины лежали четыре человека, отстреливаясь из пистолетов от фашистских автоматчиков. Колдунов и Степанов, чередуя атаки, пулеметным огнем отсекли гитлеровцев от уцелевшего самолета. Часть автоматчиков бросилась в бегство. А дальше события развивались, как в каком-нибудь приключенческом фильме. Штурмовики выкатили уцелевший самолет на подходящее место для взлета. Летчик Дорохов и два стрелка втиснулись в заднюю кабину, командир звена Антипов пошел на взлет. Когда машина приземлилась на своем аэродроме, сколько радости было у однополчан!
А Колдунов спустя две недели после того случая снова отличился, выполняя особо важное задание.
Тогда полк истребителей под командованием подполковника Смешкова перебазировался в район венгерского города Капошвар, на шестьдесят километров в глубину фронта, где находились войска 57-й армии генерала М. Н. Шарохина. Связь с этой армией штаб фронта осуществлял по радио и с помощью самолетов По-2. Но однажды, когда потребовалось передать особо важный пакет, для большей гарантии решили послать не самолет связи, а истребитель. И не зря. Подойдя к месту посадки, Колдунов заметил над ним пару Ме-109. Об этом предупредили и с земли. Обстановка сложилась трудная. Садиться нельзя, вступать в бой - тоже. Что делать? "Мессеры", заметив наш одиночный самолет, сами пошли в атаку.
Бой грянул. Но был он коротким. Сбив оба "мессершмитта" прямо над аэродромом, Колдунов зашел на посадку.
Трудно перечислить все боевые задания, которые приходилось выполнять Саше Колдунову. Не было в перечне их для истребительной авиации таких, которые обошли бы этого замечательного летчика. Не раз доводилось наблюдать, как он создавал в воздухе такие ловушки, из которых противник уже не выбирался. Ведомых своих Саша учил просто и мудро. Подведет, бывало, к вражескому самолету и говорит ведомому: "Прикрываю, сбивай!" Попробуй не сбить - стыдно в глаза будет смотреть.
К концу 1944 года не только в нашей дивизии, но и во всей 17-й воздушной армии командир эскадрильи Колдунов считался одним из сильнейших летчиков-истребителей. Когда воздушные бои шли с непрерывным наращиванием сил с обеих сторон, он проявлял себя умелым тактиком, зрелым организатором тех боев. К началу боевых действий в Венгрии Александр Колдунов лично сбил уже 46 самолетов противника.
К тому времени, когда 3-й Украинский фронт перешел венгерскую границу, Гитлер сконцентрировал на территории Венгрии более шестидесяти дивизий всех родов войск. Одних только самолетов у противника насчитывалось более 850. Об этом мы знали, и все же никто из авиационных командиров нашей воздушной армии не мог даже и предполагать, какие ожесточенные бои ожидают нас над венгерской землей.
Венгрия являлась мощным прикрытием южной части Германии. Не менее важным было и то, что она оставалась крупным поставщиком для гитлеровских войск продуктов питания, промышленной продукции. Потеря своего последнего сателлита вообще ставила бы гитлеровскую Германию в условия полной внешнеполитической изоляции в Европе. Что касается правительства Хорти, то оно опиралось на буржуазно-помещичьи круги, которые видели в приходе Красной Армии неминуемый конец своей власти, а следовательно, были накрепко пристегнуты н политике фашистской Германии.
Так что особая ожесточенность боев над венгерской вемлей была объяснима. В местах форсирования Дуная наши наземные войска продвигались вперед, они не могли остаться без прикрытия с воздуха. А мы буквально страдали от распутицы. Наши полевые площадки, за исключением одной бетонной полосы на окраине Кишкунлацхазе, представляли собой сплошные грязевые поля. На них летчики ежедневно ломали по нескольку самолетов. Технический состав, выбиваясь из сил, ночами ремонтировал воздушные винты, радиаторы, консоли крыльев, а на следующий день - снова поломки. Ночной отдых механиков и техников самолетов сократился до минимума. Все чаще и чаще стали прилетать боевые машины, поврежденные в воздушных боях и от огня зенитной артиллерии. Укрываясь от воздушных разведчиков чехлами, чтобы не нарушать светомаскировку, при свете небольшой керосиновой лампочки устраняли дефекты и повреждения наши надежные помощники - технари. Хорошими мастерами своего дела были механики А. Киселев, П. Никифоров, И. Соболев, инженер И. Бабков. Я не помню случая, чтобы по вине технического состава какая-то машина к утру не была подготовлена для боевой работы.
Все удобные стационарные аэродромы в Венгрии находились западнее Дуная и были заняты противником. Выгнать с них гитлеровские люфтваффе могли только наземные войска. И вот во второй половине декабря генерал Судец нацелил нашу дивизию на прикрытие 18-го танкового и 5-го гвардейского кавалерийского корпусов. Танкам вместе с другими частями ставилась задача овладеть городом Секешфехервар, а кавалеристам надлежало действовать в направлении города Бергенд. Нас это очень устраивало. В этих районах было два аэродрома, вполне пригодных к полетам, и мы не только старались надежно прикрыть танкистов и кавалеристов, но и штурмовали аэродромы противника. С нашей помощью 22 декабря танкисты ворвались в Секешфехервар. С аэродрома поднялись последние фашистские самолеты, которым, в случае промедления, грозило быть раздавленными танками. Опустел и аэродром Бергенд. Там действовали гвардейцы кавалерийского корпуса. Немцы так спешно бежали отсюда, что оба аэродрома не успели даже заминировать. Их можно было занять и использовать для боевой работы.
Так что в тот же день я с летчиком Гурой решил осмотреть те аэродромы. Вылетели на связном самолете По-2, произвели рекогносцировку. Грунт оказался твердым: по всей вероятности, земля здесь никогда не вспахивалась. Вернувшись в штаб, я связался с генералом Судцом и доложил свое мнение о возможности работы о аэродромов. Я давно заметил, что наш командующий не очень-то благожелательно относился к проявлению инициативы подчиненных, тем более если она опережала решение командования. Так было в ночь нашего воздушного боя с бомбардировщиками противника в районе совхjза "20 лет Октября", в ряде других случаев. Так получилось и на этот раз. На проводе наступила пауза, та самая пауза, которой Судец выражал свое недовольство или что-то обдумывал. Наш командарм никогда не был многословен, и в тот раз разговор закончился его короткой фразой: