Страница 70 из 83
Радиостанцию обслуживали младший сержант Семенов и связистка Люба (фамилию ее, к сожалению, не запомнил). Молодая девушка - на вид не более шестнадцати шустрая, с веснушками на вздернутом носике, работала она как огонь, но при этом успевала и посмотреть на себя в маленькое круглое зеркальце. Легко можно было заметить, что Любе нравился младший сержант Семенов, а она ему. У радиста были золотые руки. Неторопливый, спокойный, он прекрасно знал аппаратуру станции и полностью отдавался ей даже в свободные от дежурства минуты.
10 мая я с летчиком Гурой еще до рассвета вылетел на связном самолете к месту нашего командного пункта. После того как лейтенант потерял глаз, мне стоило больших трудов уговорить командарма оставить летчика в дивизии. Командующий разрешил, но без права полета на боевых машинах, хотя Гура отлично видел землю. В этом я убедился, проверяя его технику пилотирования после ранения. И вот летим бреющим полетом. Самолет пилотирует Гура - мои руки лежат на бортах кабины. Лейтенант замечает это, и я знаю, что он благодарен мне за полное доверие. Впереди высоковольтная линия. "Видит ли Гура провода?" подумалось мне невольно. Видит - нырнул под них. На посадку заходим с ходу, маскируясь высокими тополями. И вдруг шерпеновский плацдарм точно взорвался! Земля, смешанная с пороховым дымом, вздыбилась, поднялась к самому небу сплошным коричневым валом. Это противник начал артиллерийскую подготовку. Теперь следовало ожидать и появления вражеских самолетов. Они не заставили себя ждать долго и над плацдармом появились, когда еще не рассеялся смрад от артиллерийской подготовки. Я успел отдать распоряжение на вылет дежурной эскадрилье, но наши самолеты были на полпути. Группу "яков" вел старший лейтенант Рагозин. Получив сведения об обстановке над плацдармом, он прибавил скорость. В группе Рагозина летел командир звена Тайч. Ему я приказал, чтобы он завел свое звено в тыл "юнкерсам" и отрезал им отход. А тем временем четверка Рагозина уже вступила в бой и сбила два самолета противника. Один наш самолет тоже был подбит. С дымящимся мотором летчик пытался дотянуть машину до левого берега, но не дотянул и врезался в середину Днестра. "Юнкерсы" стали уходить. На обратном пути они наткнулись на четверку Тайча и потеряли еще две машины.
Так закончился первый бой над плацдармом Шерпены.
- Все видели. Молодцы! Спасибо летчикам! - передали нам с командного пункта генерала Чуйкова. Выше награды, чем благодарность матушки-пехоты, для нас не было!..
Генерал Чуйков очень хорошо относился к нам, летчикам. Он неоднократно посещал наш командный пункт, с которого просматривался весь плацдарм. Запомнился такой случай.
В разгар боя Чуйков приехал к нам на КП и потребовал усилить прикрытие с воздуха, а также активизировать действия авиации по наземным целям. Я вызвал очередную группу "яков", ведущим которой был старший лейтенант Илья Павловский. Как раз в это время на КП появился и генерал Судец. Я доложил командарму о результатах боевых вылетов, о том, что на подходе очередная группа самолетов. Тут прозвучал сигнал вызова к телефону, и Люба протянула трубку Чуйкову:
- Вас, товарищ командующий.
Чуйков слушал молча, нахмурив брови. Потом коротко ответил:
- Все оружие к бою! - и, обращаясь к нам, пояснил: - Более пятидесяти танков занимают исходные позиции для атаки...
В это время старший лейтенант Павловский подходил со своей группой к плацдарму. Получив дополнительную корректировку на цель, он передал:
- "Сокол-1", вас понял. Танки вижу, начинаем работать...
Все летчики его группы мгновенно перестроились в боевой порядок. Ведущий пошел в атаку первым. И вдруг из репродуктора на командный пункт ворвалось громкое:
- Соколы-павлодарцы, в атаку! Ура-а-а!..
Все летчики разом подхватили призыв командира, и громкое разноголосое "Ура!" не смолкало до момента открытия пушечного огня по танкам. Судец строго посмотрел на меня и спросил:
- Товарищ Смирнов, почему ваши летчики нарушают дисциплину в эфире?
А я стоял молча и думал: "Вот они-то - достойные потомки павлодарских гренадеров!" Чем бы закончилось все - не знаю. Слава богу, заступился генерал Чуйков.
- Ты что его ругаешь? Летчики, можно сказать, на перевес со штыками в атаку идут, а тебе, видите ли, не нравится - дисциплину нарушили...
Словом, все обошлось. Оба командарма наблюдали за атакой в бинокли. От удара группы Павловского на плацдарме взметнулись три столба черного дыма. Горели танки. 37-миллиметровые снаряды автоматических пушек, установленных на наших самолетах, надежно пробивали верхнюю броню танков. Когда в воздухе появились две группы штурмовиков, я приказал Павловскому прекратить атаки и прикрывать "ильюшины" на случай появления истребителей противника.
Немцы не выдержали. Их танки после атак штурмовиков повернули обратно, в свои укрытия. Тогда Чуйков позвонил на свой КП:
- Используйте момент, поднимайте гвардейцев в атаку!..
Однако не все и не всегда шло так гладко. На следующий день небо над плацдармом накрыла низкая облачность. Казалось, можно было передохнуть, но вдруг над нами появился самолет-разведчик. Сделав два виража, он ушел. А минут через сорок в воздухе раздался характерный шипящий звук. "Мина"! успел подумать я, и тут же - взрыв, потом второй, третий. И пошло... На радиостанции повисла антенна. Семенов принялся поправлять ее, но я приказал ему лечь в укрытие. Пытаюсь позвонить на КП генерала Чуйкова - связи нет. Люба поняла, в чем дело, и мигом выползла из окопа. Я успел схватить ее за ногу, но в руке остался только сапог. Мины рвались в промежутке двух-трех секунд: огонь вели из нескольких минометов. Минуты через три раздался писк телефонного зуммера это вызывали с армейского КП.
- Что случилось? - кричал кто-то на другом конце провода.
- Минометы накрыли! Дайте артогня!.. - кричу в ответ.
В это время шагах в десяти от окопа показалась Люба. Она держала в руке полевой провод и, ориентируясь по нему, ползком преодолевала последние метры. Я охватил ее за плечи и стащил вниз. В окоп спрыгнул взволнованный Семенов.
- Люба, ты ранена!
- Нет, только запылилась. Подай, пожалуйста, сапог!
Она села на ящик с ракетами, вынула из кармана гимнастерки расческу, маленькое зеркальце и расчесала волосы, долго и старательно укладывая свой любимый непокорный завиток...
Командный пункт нам пришлось перенести в другое место. А к концу мая гвардейцы генерала Чуйкова, вконец измотав гитлеровцев, заняли Шерпены и Пугачевы.
Рядовая связистка Люба и сержант Семенов приказом по дивизии были награждены медалью "За Отвагу".
Вспоминая все, выпавшие на твою долю, боевые дела, анализируя промахи, удачи, невольно приходишь к выводу, что продуманное применение в боевой обстановке радиосредств в значительной степени решало успех дела.
Так, радиостанция наведения обеспечила нам управление авиацией над полем боя. Летчики знали, что в любую минуту могут получить с земли необходимые указания, точные ориентиры размещения наземных целей или место нахождения, высоту и количество самолетов противника в воздухе. А сколько раз команды, поданные с помощью радио, спасали летчиков от смертельной опасности!
Помню, однажды лейтенант Поцыба с ведомым возвращались с боевого задания. Противника в воздухе не было, и пара наших истребителей спокойно, без оглядки подходила к своему аэродрому. В это время из окна между облаков выскочили четыре ФВ-190 и оказались в хвосте нашей пары. Дистанция между самолетами быстро сокращалась. Еще мгновение - и немцы откроют огонь. Но вот с земли поступило предупреждение - Поцыба резко развернулся, и "фоккеры" проскочили мимо. Завязался бой. Через несколько минут один из "фоккеров" свалился вниз, оставляя за собой черный шлейф дыма.
Или другой случай. После воздушного боя в силу каких-то обстоятельств старший лейтенант Меренков остался в воздухе один, а в километре от него летел "мессер" в сторону нашей территории. Оба не видели друг друга, но, получив необходимые координаты, Меренков атаковал первым. С дистанции не более пятидесяти метров потребовалось всего лишь три снаряда, чтобы на приблудном "мессере" поставить крест.