Головорез

Справа в манеже виднелись детские ножки.

– Боже, нет, – простонал он, шагнув внутрь.

По поручням манежа полз богомол.

Из всех убийств, свидетелем которых ему доводилось быть, это было самым ужасным.

В манеже из-под огромной мягкой подушки выглядывали две пухлые ножки. Крошечные пальчики, скрючившиеся после смерти, вцепились в детскую пелёнку, когда малыш боролся за жизнь.

Весь сжавшись, Чандлер поднял подушку. С выражением в миниатюре повторяющим его собственное, маленькое посиневшее личико смотрело прямо на него.

"Она убила его", – подумал он.

Цинк уже собирался позвонить в полицию, когда заметил женскую ногу за дверью ванной комнаты. "Убила его и покончила с собой", – мелькнула у него мысль – но сменилась недоверием, когда он увидел тело Деборы. Кто-то убил их обоих в течение последнего часа.

Мама.

Сын.

Дебора.

Цинк знал – кто.

Совершенно голая, с ногами на полу, с головой погружённой в воду, она лежала лицом вверх, перегнувшись через край ванны. Пояс купального халата был обмотан вокруг её горла, один его конец плавал в пене вместе с прядями белокурых волос.

Он разогнал воду рукой, чтобы очистить её от мыла. Выкатившиеся из орбит глаза с лопнувшими сосудами встретились с его глазами. Как всегда бывает у наиболее сильно сопротивляющихся жертв, язык вывалился наружу, её зубы казались белыми, словно слоновая кость, на фоне посиневшего лица. Умирая, она опорожнила и мочевой пузырь и кишечник, но его внимание привлекли следы на её грудях.

Цинк съел слишком много яблок, чтобы не узнать этого укуса.

"Каким образом?" – удивился он.

"Дантист", – мелькнула у него мысль.

Когда он услышал вой полицейской сирены, он уже знал, что убийца вызвал копов, ещё один анонимный звонок, вроде того, что сообщил о его маме.

Как долго полиция Мауи будет держать его, пока будет вести расследование – если и не в тюремной камере, то, по крайней мере, привязанным к острову?

Не для этого ли было всё сделано?

Чтобы выиграть время?

Дёргая его, словно марионетку, ради интересов Кванов?

Цинк не спал с того времени, как они с министром Ки были в Пекине.

В его перегруженном мозгу все соображения здравого смысла ушли прочь.

Им завладели мысли, идущие из глубин лимбической системы.

– Я найду тебя, ты, ублюдок. И когда я сделаю это, я разорву тебя на части голыми руками.

Гонолулу

11:12 утра

Конная полиция не играет по правилам маркиза Кинсберри.

Особенно, когда те, против кого они борются, играют по законам джунглей.

В аэропорту Гонолулу Цинк на день снял комнату в "Мини-отеле", закупив кое-какие припасы, прежде чем закрыть дверь на два запора. При помощи бритвы он распорол обложку своего паспорта, высвободив изнутри другой паспорт. Прикрепив его в развёрнутом виде к зеркалу, он принялся за работу.

Мужчина, выскользнувший из "Мини-отеля", чтобы сесть на борт самолёта, вылетающего в Азию, имел каштановые волосы, лысину на макушке и толстые выпуклые очки. Усы на его верхней губе напоминали Тома Селлека, а паспорт идентифицировал его как Барри Хорна.

Летя над Тихим океаном на восток, Чандлер записывал свои подозрения на клочке бумаги.

Каким образом Кваны узнали о его матери и о его сыне?

Потому, что его номер в отеле «Блекфрайерс» подслушивался?

Кто предоставил ему этот номер?

Дэвид Онг.

Как удавалось Кванам оставаться неприкосновенными так долго?

Потому, что они были защищены продажным копом?

Кто выдал им карт-бланш для их преступлений?

Суперинтендант Дэвид Онг.

Если предположить, что Эван скрывался за подложными документами, кто был в состоянии снабдить его ими?

Если следы на грудях Деборы совпадали с его прикусом, кто рекомендовал ему дантиста в Гонконге?

"Дэвид Трахнутый Онг", подумал он, складывая свои пометки в карман.

Ванкувер 6:05 пополудни ДеКлерк был в своём кабинете, когда позвонил сержант из Мауи.

Услышав имена жертв, он вспомнил о звонке Деборы.

– Нам нужна его карточка дантиста, – сказал коп из Мауи.

Повесив трубку, ДеКлерк вспомнил битву Цинка с Вурдалаком.

Чандлер был непредсказуем, когда нож оказывался у его горла.

"Начинаются неприятности, – подумал Роберт. – Серьёзные неприятности".

Он позвонил Чану и Тэйт.

ЧАЙНЫЙ ДОМИК

Гонконг

вторник, 28 марта, 8:02 пополудни

Дэвид Онг был обеспокоен.

Кваны зашли слишком далеко.

Охота за Чандлером грозила тем, что он сам попадётся в расставленные сети.

Настало время подвести итог.

Настало время уйти.

Суперинтендант провёл день за телефонными разговорами с другими копами: гавайской полицией, ФБР, КККП. Все они имели свои точки зрения на причастность Чандлера к этому преступлению, от обвинения его в двойном убийстве до утверждения, что его подставили. Следы укуса тоже упоминались. Итак, был сломанный зуб. Конные хотели, чтобы он нашёл дантиста в Гонконге. Дантиста Кванов. Дантиста Онга. Что, если они свяжут всю цепочку воедино?

Ещё хуже, что никто не знал, где находился Чандлер.

Ничего не может более смертельно опасным, чем ловкий коп в бегах.

Ловкий коп с намерением посчитаться с Онгом.

Со штаб-квартиры ГКП на Арсенал-стрит он поспешил на юг к Куинзвэй, чтобы сесть на трамвай. Если Чандлер сделал ставку на здание, то он будет следить за стоянкой. Высокопоставленные чиновники не пользуются общественным транспортом.

Сев в трамвай через заднюю дверь, он выбрал себе место так, чтобы видеть и дверь и улицу. Словно мальчишка, он предпочёл сесть впереди на верхнем этаже высокого двухэтажного трамвая и следить за мелькающей мимо Ванчей. Он задумался о том, кто является самым грозным человеком в Гонконге, Немезидой для Триад и британской полиции. Венцом его желаний было придушить Квана Кок-су, сведя тем самым свои бесконечные счёты с миллионами, в то время как Триады проклинали его имя. Как и большинство гонконгцев, он собирался выехать до 1997 года – сперва на Тайвань, затем в Штаты – но осложнение с Чандлером убедило его, что уезжать нужно теперь же.

Ещё одна поездка ради денег.