Каникулы вне закона

Начал я с Юсупа.

— Вовремя, Фима, — ответил он, довольно скоро сняв трубку. — Я как раз собирался выезжать к «Паласу». Значит, подавать к «Туристу»?

— К «Туристу».

— Через полчаса буду.

Он разъединился первым. Торопился, наверное. Никуда он не собирался выезжать и теперь бросится одевать штаны и помчится на заправку.

Алматинский номер Матье Сореса ответил его голосом на автоответчике. Оно и к лучшему.

— Крестник, — сказал я по-французски, — вчера в мой номер приходил некто и съел кусок пирога, который я получил навынос, как бедный родственник у богатеньких… Заглотнувший его, не представился, а я постеснялся спросить. Возможно, тоже родственник, с которым не довелось встретиться. Кто бы это мог быть? Позвоню завтра около трех-четырех пополудни, если не затянется встреча сам знаешь с кем.

«Встреча сам знаешь с кем» на жаргоне Шемякин-Рум-Матье означала — «Я в бегах с этой минуты, мобильным не воспользуюсь, выйду на связь обычным телефоном или по почте».

Вышел я из гостиницы вовремя. Юсупа блокировали двое «Жигулей», притершиеся к дверям его «мерса» так, что ни открыть, ни отъехать. Боковые стекла трех машин опущены, над крышами гвалт перебранки.

Забросив через плечо ремень сумки, я открыл дверцу ближней «копейки» и спросил распаленного водителя:

— Конкурент непрошеный?

— Он у «Паласа» стоять должен, — ответил из-за руля человек, который два дня назад на моем путаном пути из ибраевского сизо вызвался допивать вместе в ресторане «Туриста».

Что же, Ибраев слова не держит, хвост не оторвал?

А зачем бы Ибраеву отправлять за мной хвост и раньше, два дня назад, когда я выходил из его сизо? Действительно, подполковник туфты не лепит, а уж агента второй раз под зрительный контакт, тем более, не подставит.

— Слушай, мужик, — сказал я водителю. — Если не отсохнешь от парня в «мерсе», я на тебя стукну. Сдвинься на тройку метров вперед…

— Ты кому командуешь?

— Ну, хорошо, я сажусь к тебе. Поехали…

Я передвинул сумку на живот и провалился в разболтанное сиденье.

— Куда?

— Дом под названием «Титаник» знаешь?

— Триста тенге… И кому же стукнете?

— Езжай.

Он сдвинулся на пять метров. Мы хорошо просматривались теперь водителем второй блокировавшей «мерс» «копейки» и Юсупом в свете фар двух машин.

Я коленом сбил пластиковый сапог водителя с газа на тормозную педаль, вырубил локтем мужичка, по моим расчетам, на полчаса или побольше, а когда я вышел из машины, шофер второй «копейки» сам наскочил на подхват примитивной «мельницей». Шваркнув его о багажник и заломив одну руку, я прошипел:

— Стукну на обоих Жибекову. Понял, придурок? Если поедешь следом, подумай о новой работенке. Сгниешь на рынке сторожем, гнида! Вы мне операцию срываете!

Кажется, и этого я видел. В череде представлявшихся в «Кара-Агткель».

— Что Бог ни делает, все к лучшему, — сказал я Юсупу, усевшись в «мерс» на задний диван. Перекинул через голову ремень сумки и положил её рядом.

Действительно, если бы два дурачка не обозначились, далеко бы я уехал незамеченным?

— Спасибо, — сказал Юсуп.

— Это тебе спасибо. Теперь покрутись по центру, просто так и в аэропорт. Когда ближайший рейс на Чимкент?

— Чимкента нет, летают через Алматы. Туда, кажется, часа через два уходит. Под утро. Садится с рассветом, ближе к девяти утра… А крутиться зачем?

— Хочу посмотреть, два дурака увяжутся или нет?

— Не увяжутся. Какие-то новенькие… Раньше я их не видел. Свое получили. Не сунутся… А вы крутой, Фима!

— Да ладно, случается, — ответил «крутой Уокер»-Фима. — Забыли уже…

Первый шаг огородами оказался удачным.

Мы миновали горящий лас-вегасскими огнями «Палас», темный омертвелый под белым саваном свежего снега проспект Абая, высокий минарет новой мечети у рынка, выкатились на проспект Валиханова и проскочили под «сабельной аркой» перед мостом через Ишим. Мелькнул указатель — «Международный аэропорт».

— Прошлый раз удачно слетали? Или встречали кого, Фима? — спросил Юсуп из вежливости, чтобы что-то сказать.

— Ну да… Встречал любимую тещу с попугаем. Слушай-ка, Юсуп, а что если сразу махнуть прямехонько на Алматы? Бензин, еда, что там ещё — за мой счет. И стоимость прогонных, конечно. Согласен?

— Извините, Фима…

— Не мнись. Сколько?

— Извините, Фима… У вас проблемы какие-то. Извините, Фима, может быть, и с законом. Впереди много блокпостов. И замучаемся… Извините, Фима, вы на иностранца косите… Будут тормозить так часто, как могут. Самолетом надежнее. На авиалиниях меньше цепляются… На дорогах полиция разденет. И дороже, и дольше, и опаснее. Лучше не ехать.

— А от Алматы до Чимкента?

— Часов восемь машиной. Те же трудности.

— От Чимкента до Ташкента?

Юсуп извернулся с переднего сиденья и сказал весело:

— Это другое дело, Фима. Мой брат живет в Чимкенте. Встретит с машиной и отвезет куда надо. Никто не остановит. Там свои, даже казахи.

— Что значит — даже казахи?

— Раньше на дорогах полицейские были узбеки, много… Теперь одни казахи. Если начальник и имеешь власть, обязательно теперь казах.

— А русские?

— Мало совсем. Только такие, у кого связи с Москвой.

— Давай вернемся к твоему брату. Значит, он может отвезти в Ташкент без проблем?

— Не в Ташкент, до границы, там проведет пешком через ка-пэ-пэ, на узбекскую сторону, посадит в машину к другому нашему брату, и с ним вы поедете в Ташкент. На круг сто тридцать километров, дорога шелковая. Могу позвонить обоим.

— Позвони, — сказал я ему. — Сейчас доедем до аэропорта, постоишь там немного и затем договорим. Тебя Аллах мне послал…

Правоверный Юсуп зареготал от удовольствия, выруливая к подъезду с плашкой «Вылет», над которой попеременно загоралась и затухала проблесковым сигналом надпись «Рейс 738 Астана-Алматы, завершение регистрации через 15 минут».

Я напрасно ударился в галоп через новенький чистенький модерновый зал к билетной кассе. Мест на алматинский рейс предлагалось с избытком. Когда я заполучил свое в первом классе, чтобы отоспаться всласть, расторопный Юсуп уже находился за моей спиной.

— Десять тысяч тенге, ты их заработал, — сказал я, вкладывая пачку купюр ему в руку. — Звони брату в Чимкенте. Пусть встречает первым рейсом из Алматы сегодня, если такой будет. Если с ним не прилечу, то со следующим. Вознаграждение получит по достоинству.

— Все будет хорошо, — сказал Юсуп, — счастливо добраться.

Я пожал ему руку и сказал:

— Иншалла…

Он зареготал от удовольствия во второй раз.

Глава десятая

«Не плачь по мне, Аргентина!»

По мне, смешного было мало. Астана не желала прощаться.

Хромированные перила конвоировали пассажиров от багажной стойки «Эйр Казахстан» до окошка проверки документов, и, разумеется, в полицейском компьютере регистрации иностранцев Ефима Шлайна не нашлось. Младший лейтенант, русский, нагнав морщину озабоченности между белесыми бровями, сообщил, что придется вернуться в город, оформить пребывание в столице надлежащим образом и повторить процедуру вылета. Я разыграл нервного интеллигента, противящегося подступающему обмороку, и попросил проводить к телефону для связи с министерством экономики, по приглашению которого приезжал.

— Это в здании, которое называется «Доллар», — сказал я суетливо казаху с майорской звездочкой в конуре, обставленном атрибутами производства обысков.

— Поставьте сумку на стол досмотра, — сказал майор, когда лейтенант, оставив мой паспорт, испарился, и, присмотревшись к кашемировому пальто, папахе пирожком и бумажнику слоновой кожи, прочувственно спросил: — Как же так, Ефим Павлович, а? Как поступать-то теперь с вами?

Репродуктор над головой майора попросил на казахском и английском пассажиров, вылетающих в Алматы, пройти к выходу номер два. Отдельный минибас ждал отправляющихся первым классом, то есть и Ефима Шлайна, чей желто-синий билет и оранжевый посадочный талон лежали в паспорте, заложенном коричневым майорским пальцем на странице с моей фотографией.