Страница 21 из 22
- Ну, значит, завтра с утра каждый из вас должен будет написать объяснительную. Пишите, как все было на самом деле... Ну, то есть, шел впереди, поскользнулся и так далее. Или же наоборот... (тут Михалыч помрачнел) -- что это я его туда послал... А потом в Новосибирск полетим на самолете. На самолете, -- подчеркнул он.
Утром все время вертевшийся около нас Котин, вдруг хлопнул себя по карману и спросил:
-- Ребята, денег на самолет немного не хватает... вам же на билеты. Может, есть у кого?..
У некоторых из нас нашлось кой-какое количество денег, и к Котину посыпались пятерки, тройки, рубли...
Вот мы и снова в Горно-Алтайском аэропорту.
-- Если бы я курил, тогда бы заметил, что в буфете есть сигареты "ТУ-134", -- сообщает Ульянов.
Взлетает "ЯК-- 40", воздушные ямы, а-- а-- х как хорошо! В воздухе находимся недолго: около двух с небольшим часов. Приземляемся в новосибирском аэропорту "Толмачево", где нас встречают представители профкома, парткома, комитета комсомола, спортклуба и турклуба.
Один из туристов -- руководитель февральского похода под Белуху Сергей Безденежных. Здороваемся, обнимаемся и идем к машинам.
Самый последний отрезок на пути возвращения домой: "Толмачево" -общежитие No 5 НЭТИ. Когда останавливаемся у родной "пятерки", при выходе нам вручают ящик апельсинов...
Зайдя в свою комнату No 836, я обнаруживаю, что вся она обклеена плакатами типа: "Ударим туризмом по бездорожью и разгильдяйству" и тому подобными...
-- Борька!!! -- радостно подскакивает, сидящий за столом с книгой, черненький с короткой стрижкой Яшка Тюрин, -- Ты ли это!!!
А на календаре -- 31 мая...
В первый июньский день 1978 года мы с Мишкой Мельниковым надумали съездить в "федоровские бани", которые находятся в центре Новосибирска на улице Фрунзе.
Идем, ни о чем не думая, совершенно спокойные и умиротворенные. Удивительное чувство, когда в голове вообще нет мыслей.
Садимся в автобус и не сразу понимаем за разговором, что от нас требует какой-то мужчина. Оказывается, это контролер, который уже начал было возмущаться, что мы совершенно не обращаем на него внимания.
-- Вы нас извините, -- объясняет Мишка, -- нас только три дня как спасли в тайге... Контролер, удивленно и внимательно оглядев нас, отходит, не сказав ни слова...
Дня через три, когда Филиппов еще находился где-то в Горно-Алтайске, участники похода были вызваны в кабинет ректора НЭТИ Георгия Павловича Лыщинского.
К этому времени в Новосибирск благополучно вернулась вторая тройка наших товарищей.
Когда 27 мая Аляев, Новиков и Жутяйкин поднимались наверх, то в какой-то момент увидели делавший над нами два круга вертолет. Со слезами радости они понимали, что это наши спасатели, но спускаться назад на дно ущелья у них уже не было моральных сил. Парни двинулись дальше и добрались до поселка Балыкча за двое с половиной суток.
По словам Аляева, шли практически на пределе сил, по дороге дважды питались гадюкой: один раз, сварив змею, второй раз, поджарив на костре...
Мы зашли в кабинет ректора и по его предложению расселись за длинным столом. Лыщинский стоял у кресла в своей неизменной потертой кожаной тужурке. Он отхлебнул глоток чая из стакана в позолоченном подстаканнике, глядя на нас поверх очков. Затем взял со стола какую-то допотопную бензиновую зажигалку и, достав из пачки болгарскую сигарету "Солнце" без фильтра, закурил.
-- Так, -- сказал он, по-прежнему глядя на нас поверх очков и совершенно спокойно, -- первый вопрос: зачем вы послали вторую тройку?
Выслушав объяснения Аляева, ректор спросил:
-- Вы из Чемала вышли шестого мая, а почему телеграмму дали, что вышли на маршрут пятого?
Вот это новость!
И этот, и многие другие вопросы следовало бы задать руководителю похода. Но отвечать приходилось нам.
Лыщинский задал нам множество вопросов, затем попросил Дерябина нарисовать мелом на черной стеклянной матовой доске картину гибели Андрея Изотова и рассказать, как все произошло. Далее разговор пошел про наш маршрут, про "Эрлагол", про спасателей и так далее.
Ректор, видимо, тщательно готовился к этой встрече, и поначалу незаметно, постепенно, по ходу разговора все больше и больше, распалялся. Под конец мы уже не чувствовали под собой кресел и не видели ничего кроме лица Лыщинского. ("Гипнотизер он, наверно!" -- скажет потом Верка.)
-- Пацанье!!! -- орал ректор, перечисляя все наши промахи и ошибки, и проявляя при этом удивительную осведомленность. Наконец, сделав паузу, он произнес страшное ругательство:
-- Паршивцы!
Затем Лыщинский строго оглядел всех и, убедившись, что окончательно сравнял нас с землей, моментально успокоился.
-- Ну, хоть не хлюпики оказались. Говорят, вы там в самые тяжелые минуты вели себя достойно, -- вдруг с уважением произнес он...
-- Вы свободны, -- объявил, наконец, Георгий Павлович.
С чувством величайшего облегчения мы встали и направились к двери кабинета, но выйти не смогли -- дверь оказалась заперта. С недоумением поглядели на ректора. Тот усмехнулся и сказал:
-- И тут вы попали в ловушку.
Затем достал из кармана своей потертой тужурки... ключ от кабинета.
Вышли с чувством, которое, наверное, испытывает осужденный, когда ему говорят: "На этот раз вы помилованы!"
-- Значит, теперь у НЭТИ не будет своей МКК?
- Да, маршрутно-квалификационной комиссии не будет!
- Хорошо еще, что "Эрлагол" не закроют...
- А где Михалыч?
- Наверно, еще в КСС, в Горно-Алтайске.
- Он успеет ко дню рождения Андрея?
- ??
- Сколько ему исполнилось бы?
- Двадцать два!
- Все приходите, обязательно! Это через полторы недели.
эйббббэуйбьььуьь
Послесловие
11 июля 1980 года. Четыре человека покинули Новосибирск, отправляясь в поход для установки обелиска: Света Курбакова, Юра Князев, Сергей Буряков и я -- руководитель этой группы.
Мраморный обелиск размером 350x550x50 весил около тридцати девяти килограммов. Его мы с Леной Шибаевой заказали в конторе ритуальных услуг, что на улице Семьи Шамшиных. Необходимый эскиз нарисовала Лена, а надпись обдумывали сообща.
ИЗОТОВ
Андрей Игоревич
Студент НЭТИ
1956-1978
Другие придут, сменив уют