Доска-призрак

Хиллари... Ох, надо скорее вернуться к ней! Яну не хотелось надолго оставлять пятнадцатилетнюю девчушку в компании мужчин, будь то даже куртуазнейшие из рыцарей. «Да вот и тропа!» — подумал он, узнав старый дуб, покореженный молнией. Ствол его был расщеплен надвое и до сих пор отдавал паленой древесиной.

Издали словно бы опять донеслись голоса... Ян взмолился про себя, чтобы на сей раз ему это не послышалось.

И тут слева от тропы из-за куста поднялся чей-то темный силуэт. Существо выпрямилось в рост человека и зарычало.

Ян взвизгнул и взмахнул руками. Вся охапка хвороста разлетелась по тропинке; одна ветка при этом стукнула Яна по голове. Существо вышло из-за куста и загородило ему дорогу. Ян потянулся к мечу.

— Бу-у-у! — пробубнило существо. — Боже мой, Ян Фартинг! Что ты наделал! Ты рассыпал весь запас тепла для наших продрогших костей на сегодняшнюю ночь! — Фальшивое чудовище хихикнуло. — Ты остаешься клоуном до последнего, дружище, — продолжал сэр Годфри Пинкхэм. — Это всего лишь маленькое упражнение, чтобы ты не растерял свои былые таланты.

— Годфри! А я подумал, это...

— Ну, ну, успокойся, приятель. Не забывай, мне все еще тяжело понимать твою речь, хотя с тех пор, как ты разделал на котлеты ту омерзительную лапищу, что закрывала нам путь, тебе время от времени удается говорить почти членораздельно. Мы просто стали волноваться за тебя, мой мальчик, и я взял на себя заботу проверить, не задрали ли тебя еще местные чудища. А теперь, будь паинькой, собери хворост и иди за мной. Ребятам до полусмерти осточертело холодное жаркое из единорога, а чтобы приготовить порядочный ужин, нужен хороший огонь.

С этими словами рыцарь развернулся и двинулся к лагерю.

— Погоди, Годфри! — крикнул Ян, лихорадочно подбирая разбросанные ветки. — Погоди, пожалуйста! Я не уверен, что знаю, куда идти!

— Угодишь?! Ах да, конечно! Естественно, ты угодишь на ужин какому-нибудь фангаморфу или брандашмыгу, если не поторопишься. Живей, Ян, не спи!

Ян подобрал столько веток, сколько успел, чтобы не потерять из виду спину сэра Годфри, и во весь дух рванулся следом за ним, по дороге снова уронив пару хворостин. Догнать рыцаря ему удалось лишь на краю поляны, где расположился на ночлег их отряд. Два рыцаря совали ветки в жадно гудящий костер, остальные трое сосредоточенно выбирались из своих кольчуг.

— Отлично, Ян! — воскликнул Годфри. — Я так и знал, что иначе ты будешь возиться до утра. Тебе предстоит многому научиться, мой мальчик, и я приложу все силы, чтобы дать тебе должное образование. Кто знает, что ждет нас впереди? Быть может, когда наша миссия завершится должным успехом и мы вернемся в Грогшир, я сделаю тебя своим личным слугой. Мне бы этого хотелось, Ян. Ты же знаешь, я всегда готов протянуть неудачнику руку помощи!

— Благодарю вас, сэр! — ответил Ян, в действительности благодарный лишь за то, что Годфри вывел его обратно к лагерю.

Годфри резко развернулся к нему и подбоченился.

— Надеюсь, то, что ты сейчас промямлил, было словами благодарности! Если я прав, тебе следует поработать над звуком «р».

— Ян! — окликнул его девичий голос. — Ох, Ян, я так за тебя волновалась! — Хиллари Булкинс бросила на произвол судьбы лошадь, которую только что усердно скребла, и побежала навстречу своему другу.

— И правильно делала, Хилли, — ворчливо отозвался Ян. — Ты не поможешь мне с этим хворостом? Я тут чуть не надорвался, а все, похоже, делают вид, что это их не интересует.

Хиллари кивнула и взяла пол-охапки. Когда она устремляла взгляд на Яна, ее голубые глаза блестели от счастья. Хиллари была единственным человеком, понимающим каждое слово косноязычного Яна Фартинга. Она понимала его всегда, даже когда была еще ребенком. Она была его единственным верным другом, но сейчас Ян жалел, что не смог помешать ей отправиться вместе с ним в этот полный опасностей поход... да и что сам отправился в него, какая бы там принцесса ни ждала его в конце пути.

Впрочем, если он хочет вернуть грогширцам мир и порядок, выбора у него нет. Какой уж там выбор...

Он угрюмо потопал к костру следом за Хиллари и сэром Годфри. Откинув капюшон плаща, встряхнув густыми белокурыми волосами, Годфри указал на землю:

— Если вас не затруднит, друзья мои, сложите хворост сюда, на это сухое местечко. Вилли, похоже, решил сегодня быть хранителем очага?

«Вилли» он именовал сэра Вильяма Маквреддина, коренастого пожилого рыцаря, который говорил редко, но веско и сурово. Его прогнозы относительно исхода пути были исключительно мрачными, и каждый его жест напоминал о том, что все члены отряда одной ногой уже стоят в могиле. Но, по словам сэра Годфри, в битве сэр Вильям не имел себе равных, так что приходилось мириться с тем, что он наводил на всех тоску. Сэр Вильям критически оглядел кучу хвороста. Пощупал ветки короткими, похожими на обрубки пальцами.

— Сырые! — объявил он.

— Ох, ну сколько можно! — не выдержала Хиллари. — Сгорят как миленькие! Все равно в этих местах ничего лучшего не найти, так что нечего ныть! Скажите еще спасибо, что Ян сделал за вас всю работу, вы, ленивые олухи!

— Мадам, вы снова испытываете пределы нашей куртуазности! — воскликнул сэр Мортимер Щитсон сквозь свои моржовые усы, нисколько, впрочем, не портящие его превосходную Дикцию. В улыбке его мелькнуло злорадство. — Но если вы согласитесь отведать ломтик мяса этого отменного единорога, все обиды будут преданы забвению!

Хиллари вспыхнула и отвернулась.

— Вы посмели убить это бедное, ни в чем не повинное существо! Неужели вы не видели, как оно смотрело на вас? Оно просто искало помощи! Оно было испугано: ведь мир так изменился! Но вы ни о чем и думать не могли, кроме своего урчащего брюха! И после этого вы смеете называть себя джентльменом?!

— Он думал не только о брюхе, но и о кошельке, — заметил сэр Годфри, поднося озябшие руки к огню. Отблеск света упал на его миловидное лицо, и Ян Фартинг в тысячный раз позавидовал этому статному красавцу. Ведь лицо и тело самого Яна были уродливы, как смертный грех, все в каких-то шишках и ухабах. Ян чертовски завидовал сэру Годфри. — Я слыхал, что кое-какие алхимики и чародеи готовы отвалить за рог единорога приличную сумму, — продолжал тот. — И не пытайся отрицать, что ты припрятал его, Морти, негодяй ты эдакий! — Рыцарь улыбнулся, его зеленые глаза лукаво блеснули. — Я видел, как ты засовываешь его в седельную сумку!

— Ну и что с того! — начал оправдываться сэр Мортимер. — Разве не я застрелил эту хищную зверюгу? Разве не я освежевал и разделал ее? А вы, обжоры, почти покончили с ней за считанные часы! Так неужели вы откажете мне в ничтожном трофее, в каком-то жалком обломке кости?! У меня сердце разрывается от такой неблагодарности!

— Фу! — поморщился сэр Оскар Корноухский, яростно почесывая у себя под мышкой. Кольчугу он уже снял и тщательно упаковал в сумку, чтобы не заржавела. — Пускай забирает себе свой паршивый рог! У меня от этой твари началось несварение желудка.

Все это были лучшие, отборные рыцари Грогшира, звезды турнирной таблицы, и сэр Годфри выбрал их за достоинства, неоднократно проверенные и доказанные... но, увы, лишь в турнирах, а не в настоящих боях. Ни одному из них еще не доводилось участвовать в рыцарском походе, и хотя все они не упускали случая похвастаться своей доблестью, талантами и достижениями, время от времени Ян замечал на их лицах тень тревоги, навеваемую унылым ландшафтом этой преображенной магической земли.

Это стало особенно бросаться в глаза после гибели сэра Мяллори, седьмого рыцаря, место которого занял Ян, чтобы дополнить число членов отряда до предписанной нумерологической целесообразностью семерки. О сэре Мяллори старались не вспоминать, но Ян догадывался, что его смерть от зубов гигантской руки-монстра произвела на рыцарей неизгладимое и ужасное впечатление.

— Так-то! — торжествующе заявил сэр Мортимер, откидывая со лба длинные пряди темных волос и собирая их на затылке в конский хвост. Он происходил из чистокровного англосаксонского рода, что было заметно в острых контурах его носа, скул и подбородка. — И ради Бога, не судите бедного рыцаря за то, что он собирает пустяковые сувениры! Да и вообще может статься, что магические свойства единорожьих рогов — это так, бабские сказки. Скажу вам правду — мне он просто на вид нравится.