Страница 29 из 73
- Прошу вас, выслушайте меня, - пролепетал Салаи.
- Меня не интересует ваша биография, - резко оборвал его Шалго. Стыдитесь! Неужели люди, подобные вам, представляют техническую интеллигенцию двадцатого века?! Тип мужчины атомной эры?! Инженер-строитель - и альфонс!
- Прошу вас, - снова начал Салаи, - вы должны меня выслушать. Вы обвиняете меня в отвратительных делах, и у меня есть право сказать что-то в свое оправдание. Поймите же, что я совсем не такой, каким вам кажусь...
Шалго сделал вид, что его не очень занимают оправдания собеседника, а Салаи продолжал:
- Я не альфонс. Единственная моя вина - она же и моя беда, - что я люблю Беату и не могу без нее жить. Признаюсь вам, я приехал сюда для того, чтобы встретиться с Меннелем и переговорить с ним. Когда я нашел у Беаты письмо, я отобрал его и запретил ей встречаться с Меннелем. Мы поругались, и я ударил ее по щеке. В тот момент я способен был даже убить Меннеля. Это правда. Восемнадцатого числа я был в Будапеште. Беату не застал дома. Мать, ее сказала, что она уехала накануне вечером. Я был уверен, что она поехала в Эмед. Я тотчас же сел в машину...
- Постойте, Салаи, - прервал его Шалго, - разговоры меня мало интересуют. Садитесь сюда к столу и опишите все подробно, с самого начала. Как вы познакомились с Беатой и ее родителями, что случилось прошлым летом в Италии, что вам известно о Викторе Меннеле... Понятно? Опишите мне подробно все, что произошло, вплоть до сегодняшнего дня. Ясно?
- Можно в этой тетради? - спросил инженер.
- Можно, Приступайте.
Салаи сел к столу.
- Я опишу все. Но только для вас, - произнес он тихим, сдавленным голосом. - Дайте честное слово, что мои признания вы никому не покажете.
- Сначала нужно посмотреть, что вы напишете.
Салаи вдруг стал упорствовать.
- Нет. Я ни строчки не напишу до тех пор, пока вы не дадите мне честное слово. Делайте со мною что хотите, меня это мало интересует. Я не намерен выворачивать себя перед каждым наизнанку.
Шалго понял, что Салаи говорит серьезно.
- Хорошо, - сказал он. - Но не забудьте и о Сильвии. Хотелось бы знать, почему она поздравила вас в июле с днем рождения. И как сумела пятнадцатого числа уже отправить открытку, написанную только семнадцатого.
- Не знаю, о чем вы говорите. Клянусь, даже представления никакого не имею...
После обеда полковник Кара решил обсудить с Шалго и майором Балинтом ход событий. Шалго выглядел очень усталым: он мало спал ночью, а утренняя поездка в Балатонфюред утомила его. Сейчас он охотнее всего поспал бы, но Кара настоял на этом разговоре. На веранде было очень душно, и Кара боялся, что, если они сядут там, Шалго тотчас же заснет. Поэтому они прошли в гостиную, где полковник оборудовал себе рабочий кабинет. Лиза заблаговременно опустила жалюзи, и в комнате сейчас было прохладно.
Сначала майор Балинт доложил о том, что успел сделать. Он установил, что в Балатонсемеше, в доме номер два по улице Хуняди, на самом берегу озера действительно есть вилла стоимостью приблизительно миллион форинтов, принадлежащая семье Кюрти. Балинт достал чертежи и рассказал о расположении комнат виллы. Эти пять комнат, несомненно, являются источником немалого дохода для семейства Кюрти, так как уже в течение нескольких лет их сдают типографии "Гутенберг" под пансионат - с ранней весны до поздней осени, получая за это по сто сорок тысяч форинтов ежегодно. Вилла построена в тридцать седьмом году первым мужем госпожи Кюрти, Денешем Хаваши. Хаваши, офицер запаса, был призван в армию и погиб в первые же месяцы войны. В военные годы в вилле размещался немецкий штаб. Госпожа Кюрти, тогда еще вдова Денеша Хаваши, летом только наведывалась на виллу, но не жила там. Майор Балинт обследовал все здание, однако никаких следов спрятанного клада не обнаружил.
- Осмотр производился с помощью технических средств? - спросил Кара.
- Разумеется. Мы обыскали также и сад.
- Могу себе представить, какой переполох вызвала там работа бригады Балинта, - улыбнулся Шалго.
- Мы заранее раструбили в поселке, что ищем спрятанные драгоценности... то есть действовали так, как, наверное, действовали бы вы, папаша, отпарировал Балинт; потом, повернувшись к полковнику Каре, добавил: - Я убежден, что женщина-венгерка, о которой упоминал Хубер, все же мадам Кюрти.
- Возможно, - заметил Кара. - Только это еще надо доказать.
- Мы знаем Беату Кюрти и Тибора Сюча, - решительно заметил Балинт.
- Это твоя идея-фикс, но еще не факт, дорогой мой. И скажу я тебе, Миклош, еще кое-что, чтобы совсем запутать дело... - Шалго достал сигару, закурил и сделал несколько затяжек. - Сегодня утром Геза Салаи признался, что приехал сюда из Балатонфюреда для того, чтобы убить Виктора Меннеля...
- Так это же здорово! - воскликнул Балинт.
- Полчаса назад звонил Фельмери и сообщил, что они провели опознание. Салаи был опознан как человек, который вечером девятнадцатого прогуливался с Меннелем по берегу. Свидетели твердо, без колебаний заявили, что спутником Меннеля был именно он, Геза Салаи... И, несмотря на это, я не рискнул бы утверждать, что Меннеля убил Геза Салаи.
- Каким вы вдруг стали осторожным, - с усмешкой заметил Балинт. - Салаи признался, что приехал сюда с целью убить Виктора Меннеля. Свидетели опознали его и показали, что он встретился с Меннелем...
- И о чем же они разговаривали? - прервав Балинта, задал вопрос полковник Кара.
- Салаи просил Меннеля, чтобы тот оставил в покое его невесту... Впрочем, эту часть его показаний, записанных им собственноручно, я захватил с собой. - И Шалго, кряхтя, поднялся с кресла и вышел в другую комнату.
- Это старик "расколол" Салаи? - поинтересовался Балинт.
- Да, он и лейтенант Фельмери, - подтвердил полковник Кара. - Хотя у меня такое ощущение, что Салаи не все рассказал. Я не читал еще его показаний, но помню, что ему особенно бояться некого. Меннель уже мертв. Так что Салаи может дать любые показания, какие ему выгоднее. Меннелю их все равно не опровергнуть. Словом, тяжелый случай. Хоть и отыскали "неизвестного мужчину", а в кармане все равно пусто. Где-то, видно, отклонились мы от нужного направления в сторону... Час назад я говорил с Фельмери по телефону. Он сообщил, что Салаи ведет себя все более самоуверенно. Почему? Наверное, потому, что, пока записывал свои показания, он успел поразмыслить и прийти к выводу, что уличить-то его некому. Говори что пожелаешь. А следователи пусть доказывают обратное, если смогут.