Страница 102 из 102
– Странный вопрос для офицера. Боеприпасов подкинуть, раненых забрать. Зачем они обычно летают?
– Лучше прислушайтесь. У вас в тылу все давно уже стихло.
«Это значит только то, что наши ребята там уже спеклись», – подумал Тамашаивич.
– Не надо расстраиваться, – сказал он хорвату, – сейчас снова начнется. Простите, но мне, кажется, пора. Честь имею!
Майор повернулся через левое плечо и собрался шагать обратно. Хватит пустых разговоров. Очень скоро он понадобится своим людям. Когда американцы ударят им в спину.
– Эй, постойте! – крикнул хорват, едва не бросившись ему вслед. – Да стойте же! Вон они летят. Груженные под завязку. Полюбуйтесь, пройдут прямо над нами.
Майор остановился. Действительно, издали накатывался вертолетный гул. Около десятка темных точек, появившихся над зубчатым горизонтом, быстро вырастали, превращаясь в восьмерку черных стрекоз. Они и в самом деле рулили сюда и, накрыв парламентеров рокочущим ревом, прошли всего метрах в пятидесяти от застывшей на земле группки людей. Замыкающий вертолет, похожий на обтекаемое приплюснуто-вытянутое семечко, отстал, снизился и не спеша облетел их по дуге. Видно было, что он переполнен солдатами.
Среди летевших в вертолете находился старший офицер, и он решил рассмотреть, что это за странная кучка людей с белыми флагами. Его подчиненные тоже смотрели, гадая, достойны ли эти непонятные личности быть среди живых. Тамашаивич сглотнул подкатившийся к горлу комок. Погибнуть от небрежной, мимоходом пущенной очереди было бы очень обидно.
Когда, удовлетворив любопытство, вертолет полетел догонять остальных, майору показалось, что хорват тоже с облегчением перевел дух.
– Видели? Не слишком похожи на раненых. Союзнички! Загрузились, как кукуруза в мешок. Ну, теперь вы убедились, майор? Сегодня утром наши американские благодетели начали операцию «Свобода воли», – с явной горечью сказал хорват и разъяснил: – Это значит, что они пожелали смазать лыжи и оставить нас разбираться между собой.
Тамашаивич почувствовал, что начинает верить хорвату.
– Господи, – негромко взмолился он в пространство, уже не слушая и не стесняясь хорватского офицера, – сделай так, чтобы это было правдой!
А хорват продолжал говорить как бы с самим собой и потихоньку терял ровную интонацию.
– Мастера чужими руками жар загребать. Все время только и делали, что прятались за нами и пихали броней в спину. Довольно! Десятки тысяч лучших сынов Хорватии оплатили своими жизнями их паршивые интересы, а теперь они бегут, и мы узнаём об этом в последний момент…
До Тамашаивича дошли последние слова собеседника.
– Не расстраивайтесь так, коллега, – негромко сказал он. – Сербский народ оплатил свою свободу много дороже. Кстати, не посоветуете, в каком районе Загреба лучше взять домик?
– Что вы имеете в виду? – удивился хорват.
– Думаю наведаться к вам в гости через полгодика. Вместе с Народной Армией Республики Трансбалкания.
– Да неужели вы еще не навоевались! – вскинулся хорват. – Перемирие – дело ближайших дней.
– А потом? – майор был упрям.
– Потом – мир, мирный договор!
– На каких условиях?
– На условиях справедливого раздела территорий и установления новой границы.
– Это какой же?
– О Боснии забудьте! Она наша и Керимбеговича. Там уже не осталось ни одного этнического серба!
– Зато осталось полно сербских могил…
– Белград вы, конечно, получите обратно, – продолжал хорват.
– Спасибо! Чего уж там, забирайте и его! Сможете возить туристов и показывать им лунный ландшафт, оставшийся на его месте.
– Это Бог наказал вас за то, что вы бомбили Дубровник, Вуковар, Осиек…
– А кто вас покарает? – перебил его майор. – За ваши зверства в Северной Сербии, Крайне, на Черногорском побережье…
Каждый из них давно копил аргументы, оправдывая свое собственное участие в гражданской, по сути, войне, и теперь был рад редкому случаю доказать свою правоту не пулей, хотя, конечно же, разговор двух майоров на нейтральной полосе никак не мог повлиять на детали грядущего мирного договора.
А пока командиры, перед тем как в конце концов прийти к соглашению, необходимому им обоим, увлеченно углубились в топонимику и фактографию балканской войны, их спутники были заняты совсем иным.
Отойдя в сторонку, они уже беседовали почти по-дружески. Попробовав ракии, хорватский трубач, в свою очередь, угостил серба Джуро солдатским ромом. Разговор быстро и незаметно перешел на то, о чем все, осознанно или нет, тосковали одинаково – о довоенном времени.
– А я до того, как забрили, – рассказывал трубач, – дудел на саксофоне в джаз-банде ресторана «Регина» в Загребе. Слыхал о таком? Нет? Да ты что! Классная тусовка!
– А у нас самое отвязное веселье было… – перебивал его Джуро.
Говорить и думать о войне никому из них не хотелось.